Они вышли в освещенную залу: стол еще стоял неубранный. У двери, ничком, в луже крови, валялось тело мужчины с ножом в шее: по — видимому, это и был тот самый Курт.
При свете Виктор разглядел Уоткина. Он был в темном плаще и фетровой шляпе с широкими полями, делавшей его чем‑то похожим на пастора; в остальном совершенно ничего примечательного — темные волосы, хорошо выбрит, лицо смугловатое, скуластое, как будто родом из Индии.
— Будьте добры поспешить, сэр! Мы не имеем времени для прощания! — сказал Джемс, когда Виктор сделал шаг в сторону спальни. — Каждая минута приближает нашу встречу с усопшими на небе.
Он открыл входную дверь, и…
Виктор обмер. Прямо за дверью, в луче света, падавшего из комнаты, стояла Варя из романовского СССР, в каком‑то нелепом костюме: то ли юбка, то ли брюки.
"Она что, с ума сошла? Или это я сошел?"
— Гретхен? — воскликнул Уоткин. Он попятился назад с вытаращенными, от ужаса глазами, поворачиваясь, пока не уперся в стенку, затем достал из внутреннего кармана плаща угловатый армейский веблей — скотт. Виктор хотел крикнуть Варе "Беги, он вооружен", но какой‑то странный, животный спазм вдруг стиснул его горло.
Уоткин сунул ствол пистолета себе в рот и нажал на спуск.
— Фу, как некультурно, — сказала Варя голосом фрекен Бок.
30. Первая жертва, последняя жертва
— Это же англичанин, — выдавил из себя Виктор. — Союзник.
— Это был немец, — ответила Варя.
— Откуда вы знаете?
— Из его мыслей, конечно. Санаторий, корректирующие методики… В общем, наука продвинулась.
— И что еще удалось прочитать?
— Немцы опасались, что, работая по принуждению, вы будете вредить. Поэтому организовали инсценировку, по которой вы якобы у англичан. Кстати, Курта тоже ликвидировала Эмма, чтобы дать возможность липовому британцу проникнуть в дом, а сама смылась на мопеде с деньгами и чеком.
— С тем, что привезла, в смысле, чеком? Но ведь Ленин сказал, что передал его?
— Она передала фальшивый. Мюллер не мог его сам обналичить, человек, который должен это сделать, должен прибыть в Цюрих завтра. Настоящий чек Эмма должна была передать своим сообщникам на рынке. Она это и сделала, только она сделала два фальшивых чека. И на рынке отдала тоже фальшивый, в то время, когда банки уже закрыты. До этого сообщники не показывались в деревне, чтобы не вызывать подозрений. Эмма чувствовала, что ее уберут, сразу или позже.
"…Ну что ж, тогда мне придется стать вещью. Дорогой вещью…"
— Черт с ним, с чеком. Ленин убит. Все провалено, все…
— Ничего не провалено. По дороге объясню. Здесь вы уже никому ничем не поможете, а народ скоро начнет возвращаться.
Деревня, которая вчера казалась Виктору такой милой и уютной, словно вымерла. Только лай собак из‑за заборов, словно сигнализация, провожал их по улице.
— Столыпину не нужел был ситуативный лидер, — торопливо объясняла Варя. — Ему нужна была жертва. Ленин в последние годы через большевиков усилил идейное влияние на техническую интеллигенцию в России. Он видел в инженерах новый, руководящий класс государства. Злодейское убийство Ленина немецкими шпионами должно всколыхнуть российскую технократию и сплотить ее вокруг Кабинета. Сам факт убийства. Своего соперника в цюрихском ученом Столыпин никогда не рассматривал. И что Эмма — двойной агент, в охранке прекрасно знали. Потому Радынов так и торопился с учеными — он знал, что вы не вернетесь. Для Столыпина важнее целый класс прогрессоров, система. Машина прогресса, которая проломится в будущее, и которая не исчезнет в самый неподходящий момент.
— Вот как… "Ваша миссия не причинит вашему вождю ни малейшей опасности…". Вы все это узнали телепатией?
— А чем еще? Я была в Москве. Масса детски доверчивых людей. С современными СМИ восстание устроить — раз плюнуть.
— Выходит, Председатель решил моими руками убрать Ленина и сдать немцам? Послал именно меня, чтобы ради меня убрали свидетелей?
— Он не хотел вас посылать. На этом настоял сам Ленин. Главное условие. Столыпин только воспользовался случаем.
— Умыл руки… И никакой революции не будет?
— Вот теперь как раз будет. Революция сверху. Перед вашим приездом Ленин закончил работу "Государство и социализм", о чем Столыпин не знает. После убийства Ленина эту работу прочтут в России десятки тысяч людей, она станет их святыми писанием. Помните, у Маяковского — "Стала величайшим коммунистом — организатором даже сама Ильичева смерть"? После войны и победы они совершат социалистическую революцию сверху, и Столыпин будет вынужден либо плыть по течению, либо его сметут. И этот, новый социализм, уже не рухнет в восьмидесятых, потому что в нем не будет ни своих Хрущевых, ни Горбачевых.
— Но ведь из‑за меня убили людей. Понимаете?
— Понимаю. И без вас бы убили людей. Убьют миллионы людей, потому что начинается мировая война. России нужна эта жертва.
— И обновленному СССР — тоже? Вы ведь тоже воспользовались ситуацией?
— С чего вы взяли?
— Вы же сами сказали, что были в Москве. Чтобы добраться сюда, нужно несколько дней. Что вам стоило с вашей телепатией связаться с большевиками и предупредить, а не одной сюда ехать?
— Могу сказать, чего стоило. Несколько сот тысяч ни в чем не повинных жизней. Да, все прекрасно, большевики предупреждены, Ленин скрывается, книгу "Государство и социализм" начинают понимать в конце тридцатых после Великой Депрессии. А до этого — процент невиновных, погибших от руки царских чекистов, разгул бюрократии, бессмысленные репрессии, культы личности. А теперь эту книгу в России поймут в начале двадцатых.
— Но это же убийство!
— Виктор Сергеевич, а будущие жертвы столыпинского террора — это не убийство? Жертвы, которые вы могли сократить — но не захотели?
— Понятно. Все тот же почерк. Уничтожим единицы, чтобы спасти тысячи. Не боитесь скатиться до терроризма?
— Да, боимся! Вы не знаете, не можете знать, как я сама хотела, чтобы меня убили вместо Ленина и Крупской! Но я не имею права! И вы не имеете права! Сворачивайте сюда, тут у меня рояль в кустах, то — есть, мотоцикл.
Армейский "Харлей — Дэвидсон" с литровым двухцилиндровым мотором, двумя цепями, хромированными деталями и большой, похожей на колокольчик фарой, смотрелся основательно. Такой винтажный боард — трекер, мечта байкера.
