Виктор Побережных - «Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го

— Можете поподробней рассказать, почему у вас такое, м-м-м-м, предвзятое отношение к Никите Сергеичу?

— Не предвзятое, товарищ Мехлис, но и объективным не назову. Неоднозначно я к нему отношусь, это да. Да и как к нему относиться-то? Человек так захотел власти, что начал разрушение своей страны. Его потом тоже сожрали, но процесс пошёл. Партия превратилась в чёрт знает что, а потом первое лицо, в партии уничтожил и Союз. По Хрущёву и последующим деятелям, главный виновник всех бед страны и огромных потерь в войне это товарищ Сталин.

Я говорил долго, сбиваясь, повторяясь, иногда переходил на жаргон середины 90-х. Мехлис слушал молча, не перебивая. Уже потом я понял, что он не столько слушал что я говорю, сколько КАК. Наконец, когда я, выдохнувшись, замолчал, он прихлопнув ладонью по столу сказал:

— Понятно. Готовьтесь, завтра вылетаем в Москву. А пока отдохните, вам предстоят ещё тяжёлые разговоры.

Подняв трубку, он позвал секретаря и распорядился, отвести меня отдыхать. Под отдых мне отвели уже знакомую камеру.

Бросив расшифрованное донесение от Мехлиса перед Берией, Сталин раздражённо сказал:

— Мехлис верит, что Стасов именно тот человек, за которого себя выдаёт. Готовь своих спецов: медиков, всех, кого посчитаешь нужными. Сегодня вечером они прилетят в Москву. Мы должны знать всё, что знает этот человек. Даже то, что он давно забыл! Не подведи, Лаврентий, сам понимаешь, насколько это важно. Проверь всё, что только можно и что нельзя тоже. Не должно остаться никаких сомнений. Всё, иди, работай.

Подхожу к открытой двери в камеру, вдруг сильный удар в спину бросает меня вперёд. Не успев выставить руки, падаю лицом в пол. Пытаюсь приподняться и вижу перед собой плохо различимую фигуру в форме НКВД, которая направляет на меня наган. Хочу что-то сказать, но вспышка и я просыпаюсь. Да ёрш твою медь! Это просто ужас какой-то! Всю ночь один и тот же кошмар. Ни черта не выспался. Судя по окну, уже утро наступает. Значит скоро придут будить. Чёрт. Это на меня разговор с Мехлисом повлиял? Наверное да. Нервы сдают. Хоть и ждал развития событий, а страшно. Что будет дальше? Как будет? Неизвестно. Это и пугает. Ладно, как там, герои говорят? Делай что должно и пусть будет, что будет? Когда читаешь, эти слова звучат здорово, а вот когда примеряешь к себе… Ведь не был же трусом никогда, почему же так страшно от предстоящего?!

Поднявшись с постели умылся. Ледяная вода помогла прогнать муторное состояние. Уже спокойно оделся, сделал лёгкую зарядку, заварил чаю. Пока занимался заваркой, услышал шаги в коридоре, похоже – за мной. Угадал. В дверь, вошёл незнакомый капитан ГБ с Мартыновым. Увидев Александра Николаевича я расслабился. Если он присутствует, то всё нормально. Незнакомый капитан с интересом огляделся и протянув руку представился:

— Капитан Транеев Дмитрий Сергеевич, по распоряжению Льва Захаровича буду вас всюду сопровождать, — он улыбнулся и добавил. — Кроме уборной.

Я улыбаясь пожал ему руку и спросил:

— Ну раз вы мой "сопровождающий", то имя знаете? Когда отправляемся?

— Позавтракаем и на аэродром. Пойдёмте?

Пройдя по уже надоевшему коридору, направились в правое крыло здания. По дороге Мартынов попрощался со мной, дела, а мы с Транеевым добрались до столовой. Плотно позавтракав, сели в машину ещё с парой чекистов и поехали на аэродром. По дороге больше молчали, лишь время от времени, незнакомые командиры перекидывались ничего не значащими фразами. При подъезде к аэродрому и уже на его территории, нас раз пять тормозили для проверки документов. Остановились мы у двух здоровенных бандур, в которых я узнал виденные на картинках ТБ-3. В реале они оказались больше, чем я себе представлял и красивее. Присоединившись к небольшой группе военных, сидящих в тени самолётов, мы тоже примостились на травке. Благодать! Незаметно для себя расслабился и уснул. Разбудили меня в момент, когда подъехал Мехлис. Судя по его лицу, настроение у него было ниже плинтуса! Мне сразу захотелось оказаться от него подальше. Но куда там! Мехлис громко приказал мне садиться с ним в один самолёт и уже через 15 минут мы взлетели. Да-а-а. ТБ-3 это не "боинг" и даже не "АН-2"! Дует со всех сторон одновременно, трясёт, качает, ревут моторы. Полный пипец! Очень быстро мне захотелось воспользоваться бумажным пакетом, но т. к. таковых не было, пришлось терпеть. Не понравился мне полёт, не понравился! Часа через три, мы уже заходили на посадку в Москве.

Выйдя из самолёта, увидел несколько машин, ожидавших нас. Мехлис подошёл к большой, чёрной машине и, оглянувшись, махнул рукой нам с Транеевым, чтобы садились к нему. Не знаю, что это был за автомобиль, но роскошный! Мягкая кожа, дерево. Почувствуй себя миллионером! Пока ехали, с любопытством смотрел в окно. Я и в старой жизни Москву не знал, а уж теперь-то! Единственное, что я узнал сразу, это место куда мы приехали. Площадь Дзержинского. Зайдя в здание бывшего страхового общества, я, как на поводке, направился было за Львом Захаровичем, но нет. Вежливо меня придержал какой-то лейтенант и вместе с Транеевым повёл в другую сторону. Спустившись по лестнице, меня подвели к очередной "гостинице". Перед тем, как запустить меня внутрь камеры, у меня забрали оружие, ремень и документы. Оставив спички и добавив пачку папирос, мои уже кончались, Транеев пояснил, что мне придётся побыть здесь, пока не будет принято решение о дальнейших действиях в отношении меня. Как я подумал, будут решать где поставить запятую в предложении "казнить нельзя помиловать". Мысленно послал всех вождей в дупу и завалился спать.

Разбудил меня какой-то урод, который начал долбить в дверь и орать, что "Спать не положено!". Недолго думая, я послал его нахрен и перевернулся на другой бок. Через минуту, в дверном замке щёлкнуло и в мой "номер" зашёл примечательный тип. Примерно моего роста, но раза в два пошире. Короткая, под расчёску, причёска, на заплывшем лице выделялся "армянский" нос. Маленькие, тёмные глаза уставились на меня а толстые, розовые губы выплюнули:

— Арестованный, ты не понял, где находисси? Так я тебе объясню, — с этими словами он попытался ударить мне в живот правой рукой.

Уйдя от удара вправо, я машинально пнул его в левое колено и, когда он начал заваливаться открывая рот, добавил со всей имеющейся дури левым локтём ему по шее. Он как-то странно всхлипнул, упал на пол и затих. А я, я офонарел от непонятности происходящего. Это что, я теперь арестованный? Оказал сопротивление надсмотрщику, или как его назвать правильно? Не убил хоть? Испугавшись последней мысли, проверил пульс у "пострадавшего на боевом посту". Фф-у-х! Живой! Хоть и не совсем здоровый теперь. Что теперь делать-то мне? Попытаться бежать? Более идиотской мысли в голову и прийти не могло.