…В Гатчине отсидеться не удалось. Когда подъехали к ограде, окружающей дворец, по кавалергардам началась стрельба.
— Уходим! — бешено закричал Пестель.
— Постойте, возможно, это ошибка, — возразил было полковнику молоденький корнет. — Может быть, они нас приняли за мятежников. Разрешите, проверю?
И, не дожидаясь согласия командира, мальчишка поскакал к ограде, выкрикивая: «Мы свои, с нами великий князь!» Ответом был залп из нескольких ружей, который выбил из седла корнета и свалил с ног его коня.
— Мальчишка, — одними губами проговорил полковник, но его услышали все. А «павловцы» уже бежали в атаку. Похоже, что во дворце находилось больше войск, чем предполагалось. И самое скверное, что они уже на стороне мятежников. Значит, бунтовщики опередили. Скверно! Конечно, кавалерия от пехоты уйдёт. Но пуля-то летит быстрее, чем скачет самый резвый конь! И кто знает, не седлают ли сейчас во дворце коней? Уходить!
Оторвавшись на полверсты, полковник отдал приказ:
— Поручик Десятов, возьмите взвод и прикройте отход!
— Взвод, спешиться. Коневодам — забрать коней, — скомандовал поручик.
— Поручик, — уже не приказал, а попросил Пестель, — продержитесь хотя бы десять минут. А потом — бегите на все четыре стороны!
— Продержимся, господин полковник, — уверенно ответил Десятов, улыбнувшись чему-то…
Солдаты спешивались, крестились и выбирали укрытия. Старый вахмистр, помнивший ещё Праценские высоты под Аустерлицем, перекрестил полковника и великого князя и сказал:
— Езжайте, Ваше Высокоблагородие. Спасайте императора. Мы их задержим. Прощайте, Ваше Величество.
Полковник Пестель, прикусив губу, махнул рукой. Взвод, оставшийся на верную смерть, не обращал внимания на своих товарищей. Они уже были не здесь… Те, кому выпало жить (надолго ли?), с места пошли в галоп. Сзади послышались выстрелы. Вначале они были частыми, потом стали стихать. Последний раздался, когда отряд уже проскакал более пяти вёрст. Правда, последние вёрсты шли иноходью, а потом и вовсе пришлось сойти на рысь.
— Эскадрон, шагом! — скомандовал полковник.
— Кажется, оторвались, — неуверенно сказал Великий князь. — Царствие небесное! Михаил широко перекрестился, и все последовали его примеру.
— Что дальше, Владимир Иванович? — спросил князь.
Что делать дальше, полковник представлял смутно. Оставался только один путь.
— Ваше Величество, — начал было Пестель, но был прерван Михаилом:
— Не нужно меня так титуловать.
— Нет, именно Ваше Величество. Неизвестно, что случилось с наследником. И, кроме того, официально его наследником престола ещё никто не объявлял. Вы видите, мятежники всюду. Ваш титул — наше знамя. — Потом, обратившись к кавалергардам, Пестель выкрикнул:
— Да здравствует его Императорское Величество Михаил!
— Ура! — нестройно крикнул в ответ уставший эскадрон.
Но всё же чувствовалось, что кавалерия воодушевилась. Ещё бы — одно дело — спасать князя, пусть и великого, и совсем другое — Императора. Тут каждый почувствует себя Пожарским или Сусаниным, вместе взятыми. А сам Михаил Павлович не стал спорить. «Всё равно, — решил он про себя. — Пусть считают, если уж им так хочется. Но на трон не сяду!»
Через два часа полковник объявил привал. Бывалые кавалеристы расседлали коней (пусть хотя бы немного отдохнут). Костров разводить не стали, но лошадям задали немного овса (а много-то в торбах не увезёшь!). Младшие командиры, не дожидаясь приказа, выставили оцепление. Нашлось несколько добровольцев ехать в разведку. К Пестелю, присевшему рядом с новообретённым императором, подошли офицеры.
— Распоряжайтесь, Владимир Иванович, — предложил Михаил Павлович.
— Ваше Величество, господа офицеры, — негромко сказал полковник. — Путь у нас один — Москва. Есть другое соображения?
— А почему не Новгород, господин полковник? — поинтересовался ротмистр Кохановский. — Он ближе. В Кречевицах стоит гренадерский полк. В самом городе — драгуны. Кроме того, в Новгородской губернии много военных поселян.
— Вот из-за военных поселян, господа, и не следует ехать в Новгород.
— Почему? — заинтересовался император. — Насколько я помню доклады графа Аракчеева, там образцовые поселения. Военные поселенцы — верные слуги государю.
— Странно, что граф не докладывал покойному государю о недовольстве поселенцев.
— А разве были недовольные? — удивился сам Михаил Павлович.
— Недовольных было довольно много, — случайно скаламбурил полковник. — Ну посудите сами, Ваше Величество. Крестьянин должен пахать землю. Солдат — эту землю защищать. И на то, и на другое нужно время. А если с утра пахать, днём учения проводить, а вечером — опять пахать, то и пахота, и военное дело будут плохими. Естественно, что крестьяне недовольны. А разве вам неизвестно, что в Новгородской губернии бывали бунты. Небольшие, правда, но всё-таки.
— Как-то и не знал, — пожал плечами Михаил. — А ведь вы правы, Владимир Иванович, пахарь должен пахать, солдат — защищать…
— Так вот, с Вашего разрешения продолжу. Мятежники наверняка уже заслали своих эмиссаров к военным поселянам. Или зашлют в самое ближайшее время. Если губернатор не примкнёт к мятежникам, то ему придётся просить помощи у командиров полков для усмирения поселян.
— А что, губернатор Муравьёв может примкнуть к мятежникам? А, ну, да, что-то припоминаю. Его когда-то арестовал на параде император Александр. За какую такую провинность, даже и не упомню. Но ведь потом он сделал неплохую карьеру. Или, он тоже, как ваш старший брат Павел Иванович, принадлежит к какому-нибудь тайному обществу?
Владимир Иванович удивлённо посмотрел на императора:
— Простите, а откуда Вам известно?
— Ну, дорогой Владимир Иванович, — засмеялся Михаил Павлович. — Это секрет Полишенеля. Вообще-то, ещё летом начальник генерального штаба Дибич получил донос из Малороссии о том, что ваш брат, вкупе с Муравьёвыми-Апостолами, просто Муравьёвым и ещё с кем-то организовали тайное общество. Брат тогда только посмеялся. Кто в наше время не состоял в тайных обществах? Подполковник Лунин — любимец
