не по званию. Ну, разумеется, если дело происходило не на параде или строевом смотре.
— Простите, Ваше Высочество, — твёрдо ответил полковник, — но Вам там совершенно нечего делать. Уговоры не помогут. Пушки нужны.
Кавалергарды пытались окружить князя плотным кольцом, однако он этого не позволил. Сидя в седле, смотрел на мятежных флотских, которые были совсем рядышком. Между Михаилом и его братом находилась площадь, заваленная дровами и брёвнами. Вот уже седьмой год на ней строят собор, а конца-края строительству не видно. Впрочем, нашлось несколько тропок, по которым верховой мог доставлять приказы и сообщения от одного брата другому. Великий князь недоумевал: «Почему до сих пор Николай не дал команду атаковать каре?»
Разумеется, лучше бы открыть артиллерийский огонь. Но пойдёт ли на это старший брат? Здраво подумав, Михаил решил, что окажись он на месте Николая, то ни за что бы не стал использовать артиллерию. Лить кровь в самом начале царствования? Бр-р. И слава богу, что не он сейчас должен принимать такое решение. Размышления прервались выстрелами из-за штабелей и криком верхового, присланного братом:
— Ваше Высочество, лейб-егеря напали на конвой. Его Величество приказал вам уходить! Полковнику Пестелю приказано уводить великого князя!
Он даже не понял — почему ближайший кавалергард из конвоя вдруг резко схватил его жеребца за удила, а потом так же резко дёрнул на себя.
— Коробку вокруг великого князя! — резко выкрикнул командир конвоя. Полуэскадрон почти вплотную придвинулся к великому князю, прикрывая его телами, и, подчиняя коней своей воле, перешёл на галоп вместо умеренного шага. Они успели вовремя. Полковник Шипов уже скомандовал Семёновскому полку идти в атаку на кавалергардов Михаила.
Конвой, взявший Михаила Павловича в плотную коробку, не реагировал на его крики, приказы и даже ругательства, когда великий князь пытался завернуть коня и мчаться спасать венценосного родственника…
Михаил Павлович, последний из сыновей несчастного императора Павла Петровича, не видел, как из дальнего штабеля посыпались брёвна, калеча и убивая людей и коней. И он не знал, что одно из брёвен, угодившее в голову брата, сделало его самого императором…
Пестель уводил поредевший полуэскадрон на Литейный, а потом — в казармы кавалергардского полка. И только там Михаил Павлович сумел перевести дыхание.
В считанные минуты казарма превратились в крепость: выставлены сдвоенные посты, ворота усилены баррикадой. Откуда-то были извлечены лёгкие орудия. Само собой получилось, что командование обороной взял на себя полковник. Именно Пестель распорядился выслать в город людей. Именно он первым получал всю информацию о событиях. Михаила Павловича, который чувствовал себя совершенно разбитым, отвели в одну из офицерских комнат и уложили на кровать. От волнения ли или от усталости, но великий князь заснул. Ему показалось, что только на минутку закрыл глаза, как в комнату зашёл полковник Пестель:
— Ваше Высочество, пора.
— Как пора? Куда пора? — не вдруг понял князь.
— Пока в Гатчину, а потом в Москву.
— Объяснитесь, господин полковник, — перешёл Михаил на официальный тон.
— Извольте, — поклонился Пестель. — Император убит. Простите, Выше Высочество, но сейчас нет времени на переживания. Почти весь город в руках мятежников. Большинство полков перешло на их сторону. Сейчас утро. Руководители мятежа заседают в здании правительствующего Сената. Мне сообщили, что создано Временное правительство, которое отдало приказ об аресте всех членов царствующей фамилии.
— Нужно спасать наследника престола, — твёрдо сказал Михаил. — Я сам поеду за Александром. Если брат погиб — императором должен стать его сын.
— Ваше Высочество, — не менее твёрдо сказал Пестель. — Последний приказ императора был спасать вас. И я обязан выполнить приказ. Тем более что, возможно, именно вы теперь станете императором.
Михаил в ужасе отпрянул:
— Быть императором?! Да ни за что! Кажется, я понимаю, почему Константин устроил форменную истерику, когда я привёз ему письмо брата с предложением взойти на престол. Императором будет Александр. И наш долг — спасти его. И, — замешкался Михаил, — я не знаю, где великая княгиня Елена…
— Ваше Высочество, я пошлю людей на поиски наследника и вашей супруги, — предложил Пестель. — Но всё же вы должны ехать в Гатчину. Там надёжный караул и рота «павловцев». И туда же будут подтягиваться все верные престолу и династии. Все те, кто остался жив…
Во дворе казарм уже шла суета. Несколько нижних чинов рыли глубокую яму. Мёрзлая земля поддавалась плохо, поэтому её прогревали кострами. Когда траншея была готова, к ней стали подходить солдаты и офицеры и бросать туда свои кирасы. Потом яму засыпали землёй и хорошенько утрамбовали. Михаил вначале не понял — зачем они это делают? Потом догадался: уходить лучше налегке. А от пули в грудь или спину кираса не поможет. Увидел и другую картину — солдаты плакали, прощаясь с конями. Кони кавалергардов, способные нести на себе крупного человека в тяжёлых доспехах, могут бежать галопом. Но, увы, недолго… Где кавалергарды сумели раздобыть более сотни коней на замену своих тяжеловозов, осталось загадкой. Наконец лошади были осёдланы, и полуэскадрон, разросшийся за счёт прибывших за ночь людей почти до эскадрона, тронулся в путь.
По дороге на Гатчину Михаил Павлович несколько успокоился. «Возможно, — думал он, — во дворце удастся отсидеться несколько дней. Подтянутся верные войска с Украины и Прибалтики. Может быть, кровопролития больше и не будет. Мятежники сложат оружие. Потом — неизбежная канитель с возведением на престол племянника. Присяга и — уехать бы куда-нибудь подальше. Хорошо Константину — сидит себе в Польше и в ус не дует. И мне бы куда-нибудь, подальше от революций. Да где сейчас подальше? Ах ты, чёрт, — мысленно заскрежетал зубами великий князь. — Сашке-то всего семь лет. Не исключено, что придётся быть регентом. Канальство». Потом на Михаила накатили другие мысли: «Всё же какая я бесчувственная скотина. Вчера погиб брат, а я думаю невесть о чём. И даже не знаю, где тело брата. А как там мать? Где Елена?» Но все мысли перебивала одна: «Приехать в Гатчину, а там — будет видно!»
