участия и вполне удовлетворились свидетельством о несомненной смерти, пусть по сомнительным причинам.
— Так что недовольны тобой только местные власти? — заметила я.
— Скорее, недовольны местные жители. Точнее, избиратели — дворяне. Я для них вроде шерифа, должен следить за сохранением порядка. А сохранение порядка — это отсутствие новостей о его нарушении. Мой предшественник с этим справлялся лучше. Так что можно понемногу планировать нашу скромную частную жизнь в этом замечательном поместье после моей отставки.
— Кстати, о слухах, — усмехнулась я. — Давай через моего дядюшку распустим слух, что земской пристав влюбился в молодую вдову. А та поставила ему ультиматум: оставь службу и прекрати колесить по уезду! Он согласился.
— Хороший вариант, — отозвался супруг, слегка хохотнув. — Этак у нас и мечта появилась. Когда я поблагодарю всех сотрудников, соберу все пожитки — один воз — и направлюсь к тебе. Один крепостной у меня есть — кучер Илья. Чтобы не конкурировал за власть с твоим умным и суровым Еремой, придумаем ему менеджерскую должность, а, кстати, можно и бухгалтерскую — он справится. На волю, скорее всего, не захочет — хороший мужик, который на своем месте больше руководит, чем раболепствует.
Я едва не воскликнула от радости. Если Миша начинает о чем-то мечтать, то это — стадия планирования. Значит, окажет ему доверие уездное дворянство или нет, а к концу года он будет свободен. И моим, только моим!
— Перезимуем здесь, а весной переместимся в шалаш. И полная реконструкция особняка, — размечталась я вслух. — Хоть всё перестроить — для меня здесь никаких детских воспоминаний. Сделаем всё продуманно, будет сухо, светло, просторно. Для дворни комнаты — как гостевые для бар.
— Не поймут, — усмехнулся Миша.
— А я устрою принуждение к комфорту на основании сугубо экономических причин! Меньше люди болеют — больше работают. Все равно у нас-то будет комфортнее. Не просто баня — водный комплекс, душ с гидромассажем и бассейн.
— А нагревательная система?
— Вот ты и нарисуешь, — сказала я, протягивая Мише карандаш. — А когда он нагнулся над листом бумаги, поцеловала в шею…
…А он отложил карандаш и обхватил меня мощными и такими привычными руками…
Зря, что ли, нам вторая молодость дана?
Мы проснулись до безобразия поздно. Так что в этот день не я разбудила Лизоньку, а она меня, после долгих стуков и шума.
Пришлось вскакивать и впускать маленькую скандалистку, пока она не подняла на ноги весь дом. Вот я Павловне-то выскажу сегодня — куда няньки смотрят? Я, конечно, не велела тиранить маленькую барышню, но отвлечь ребенка можно было?
— Маменька, сказ-ка, — сказала дочь, нахмурив личико, как любой огорченный ребенок, не требующий чего-то, а обиженный тем, что не получил.
Я нагнулась к Лизоньке, взглянула с ее уровня.
— Доченька, шуметь по утрам нехорошо. Мама была очень занята. Прости, маленькая, вечером будет тебе сказка, обещаю.
И постаралась, чтобы взгляд компенсировал обычные слова.
— И маму прости, и дядю Мишу, — услышала я из за спины, — он вечером отвлекал маму… ох!
Чтобы не возвышаться над ребенком, поднявшийся и оперативно накинувший сюртук Миша присел на корточки и не заметил радостную Зефирку. А эта веселая псинка, почуяв свободу и настроение хозяев, разбежалась и прыгнула на него со спины, сбив на пол.
Лизонька рассмеялась, и все обрадовались, вслед за ней и Зефиркой.
Потом был завтрак, оказавшийся уже по-настоящему семейным. Как-то сложилось, что обычно ела я гораздо раньше Лизоньки и встречались мы лишь за обедом и ужином. Сегодня же за столом оказались все мы трое, причем по очень понятной причине: Лизонька не пожелала оставить такого интересного дядю Мишу.
Вечернюю сказку заменил замечательный утренний разговор. Дядя Миша расспрашивал Лизоньку обо всем: во что она играет, с кем дружит, какие забавки и потешки знают ее друзья. Лизонька даже хотела бежать позвать Степку, чтобы сразу на практике показать, как они играют. Но дядя Миша, прекрасно понимая, что вместе со Степой явится и Луша, аккуратно отклонил идею.
И продолжал расспрашивать дочку о ее привычках и умениях. Например, каким животным она умеет подражать. Послушал, как ребенок мяукает, и кстати рассказал историю о том, как давным-давно он вот с маменькой Лизиной жил в поселке на юге, где днем жарко, как в бане. По ночам приходили коты, орали песни свои, а маменька так гавкала по-собачьи, что безобразники тут же убегали до следующего вечера.
Лиза так обрадовалась, что после настойчивых требований умение пришлось подтвердить. Гавкнуть разок.
— Квалификация не пропала, — заметил дядя Миша, пряча смешинку в глазах.
— А что такое…
«Квалификация», — подумала я. Но Лизонька задала другой вопрос.
— А что такое «давнымдавно»? — спросил ребенок.
— Отдувайся, — шепнула я. Супруг начал неторопливо объяснять маленькой вещь, почти невозможную для ее понимания: неужели когда-то были маменька и дядя Миша, а Лизоньки еще не было? Но ему это удалось.
— И вы давнымдавно, — сказала Лизонька, — а почему же тогда?..
И я поняла вопрос, не сформулированный крохой: почему же я постоянно видела маменьку, а дядю Мишу — впервые?
Опять дяде Мише пришлось отдуваться. Но очень интересно. Он сочинил рассказ о далеком морском путешествии, о том, как он плавал в разных странах, где живут обезьянки и попугаи.
— Ура! — воскликнула Лизонька. — У нас есть попка, его зовут Карамба. А знаешь, что означает слово «***»?
Я одновременно покраснела и рассмеялась.
— Это слово говорят глупые и злые мальчики, чтобы обидеть девочек, — серьезно объяснил дядя Миша. — Твой Карамба жил среди них, а потом не захотел жить рядом с такими грубиянами и улетел. Если мама будет меня чаще приглашать в гости, мы научим его новым словам.
Увы, пришлось взглянуть на часы и поторопиться.
Прощание оказалось скомканным, благодаря опять же Лизоньке. Она заставила дядю Мишу уже возле коляски играть в догонялки. Я вспомнила старую шутку о том, что вид бегущего полковника в мирное время вызывает смех, а в военное — панику. То, что мой супруг — капитан, было слабым утешением: в наше нынешнее время такие же эмоции вызывал и бегущий мужик. Однако дядя Миша дважды позволил себя догнать и раз — убежал.
— А ты хорошо поработал над своим телом, — заметила я, когда муж садился в коляску.
— А ты — хорошо сохранила фигуру своей барышни, — с трудом ответил муж.
— Береги себя! — крикнула я со смехом, восторгом и тревогой одновременно, когда экипаж тронулся.
— И ты! — ответил еще не отдышавшийся дядя Миша. — Пожалуйста, осторожно, без… Ну, понимаешь. Мушка, до встречи!
— Дядя Миша — мой папенька? — спросила Лизонька, сидя у меня на руках и глядя вслед пылящей по дороге коляске.
— Он тебе понравился? — Я ушла пока от ответа. Рановато, а ребенку ведь не объяснишь, что это пока секрет. То есть объяснить-то можно, но результат непредсказуем.
— Понравился. Пусть будет папа, — решительно кивнула девочка и завозилась, пытаясь слезть на пол.
Я отпустила ее играть и со вздохом вернулась к прозе жизни. Мечты мечтами, а у меня тут центрифуга заедает. Агафья аж с лица спала, чуть ли не ночует возле кузницы, добиваясь хороших зубчаток-шестерней. Да толку чуть.
Надо ее переключить на вальки, какие стояли у самой первой нашей стиральной машинки в квартире. Никаких трудностей, два деревянных вала, ручка — и крути себе белье между ними, расплющивай-выжимай. Конечно, дольше, чем с центрифугой, но зато ломаться нечему. И механизмы сложные не нужны.
А кроме того, припасуха все еще полным ходом идет. И я смотрю на нее уже не глазами женщины далекого будущего, для которой консервация с огорода — разновидность хобби и способ поесть повкуснее, «экологически чистых огурчиков».
За год я сполна уразумела, что даже лебеда в поле не должна пропасть зря. В частности, у меня в погребе три бочки с этой квашеной травой. И не хуже капусты будет!
Хлеб у нас нынче не уродился. А барские припасы — не только способ устроить по зиме дворянское раздолье с гостями, санными поездами от одного богатого дома до другого и пиром горой.
Это еще и хороший страховой взнос на случай чрезвычайной ситуации. Потому что нынешнее сельское хозяйство — это не столько прибыль, сколько способ выживания. И случиться может всякое.
Картошечка — дело хорошее. В будущем году, чую, сами селяне вскопают и засадят ею любой клочок земли. А кто посноровистее, так вовсе переймет способ «мешок с куста». Оно, конечно, пятидесяти килограммов с одной ботвы я не собрала. Но результат был все равно хорош — тот
