ни с сего. Смешной и весёлый фильм, с пьяненьким лектором-звездочётом, туповатым начальником-консерватором, и смелыми, находчивыми и талантливыми комсомольцами.
Придётся подождать Нового года — вдруг да и покажут.
Дальше за руль села Лиса — я её попросил. Устал что-то. Всё-таки сто двадцать километров в час не моя скорость. Ну, восемьдесят, девяносто. Максимум сто. А сто двадцать — страшно. Я солидарен с зарубежным дрессировщиком из «Полосатого Рейса» — я не трус, но я боюсь. Не те у нас дороги, чтобы ездить по ним на ста двадцати.
И захотелось посмотреть «Полосатый рейс» тоже. Устроить вечер комедии. А то сиди и жди, какова она будет, новогодняя телепрограмма. Можно и не дождаться, фильмов в мире множество, и выбираю их не я.
Хотя сегодня, кажется, будет вечером Фернандель. По телевизору. Вот и посмотрим.
Захотелось выпить чаю с пирожным. «Наполеоном». У нас есть хорошие кафе, но, когда мы подъехали, увидели объявление, что сегодня кафе не работает — все на воскреснике, в поле. А мы здесь пирожных захотели.
Устыдились. Поехали дальше. Отвезли Марию, а сами отправились в Сосновку. Чиститься. И салон «ЗИМа» чистить. Я уже посмотрел — нет, заднее сидение ничем не запятнано. Так, немного пыли и землицы на полу. В гараже стоит старый, но мощный пылесос «Буран», справится. Мы вместе справимся, я и «Буран».
И справились — пока девочки налаживали баню, я привёл автомобиль в порядок. Откладывать не стоит, вдруг придётся ехать к английской королеве? На самом деле просто требовалось дать выход энергии, а то весь вечер буду искрить.
Вечером уселись у телевизора. Ми и Фа хотели мультфильм, и с похождения Фернанделя мы переключились на «Спокойной ночи, малыши». Ничего не потеряли, Фернандель хорош, но нам не всегда понятны и ситуации, и побуждения героя. Запутанно у них. Поставлено с ног на голову. Личное выше общественного.
Интересно, а Фишер сегодня убирал свеклу? Конечно, нет. У них сельское хозяйство частнокапиталистическое, с чего бы это гражданам Соединенных Штатов бесплатно работать на толстосумов? Пусть сами справляются. И ведь справляются! Но как, Холмс, как?
После «Спокойки» искупали малышек и уложили спать. Вернулись — Фернандель кончился. Зато показали киножурнал. Актуальный. О свеклоуборочном комбайне, новой модели, КСТ-3А. И такое показали, ну до того красиво!
— Жаль, наши почвы не подходят для этой техники, — со знанием дела сказала Лиса.
— Почему не подходят?
— Сила сцепления у чернозёмов большая. Они для легкой почвы хороши, комбайны, супесчаной. Но на супесчаной урожаи маленькие. А на чернозёмах — большие. Вот и приходится помогать технике.
— Заменять технику, — поправил я.
— Ну, почему заменять? Подкопала свеклу техника, вывезет с поля свеклу техника. А мы — между ними, — не согласилась Надежда. — И потом, за свеклу очень хорошо платят. Ребята рублей по триста привезут, даже больше.
Ребята — это сельхозотрядовцы. И те студенты, что сейчас работают в поле, тоже сельхозотрядовцы. Теперь все студенты, привлеченные к полевым работам — сельхозотрядовцы. И да, привозят с поля сто пятьдесят, двести рублей, а овладевшие техникой — триста и больше. Это я зажравшийся, а для студента обыкновенного триста рублей — деньги хорошие. А кто проработал всё лето, то много больше. Плюс стипендия — и жить можно если не роскошно, то вполне пристойно. Доктор живет практически на те же деньги, и ничего. Никто не умер.
Правда, ходят упорные слухи, что некоторые сельхозотрядовцы, получив долгожданные дипломы, положили их в дальний ящик, а сами устроились в колхозы и совхозы механизаторами. Привыкли к деньгам. Зачем работать за сто, с совместительством за сто пятьдесят, если можно за двести пятьдесят, а в страду и все четыреста?
Но правда ли это, и, если правда, сколько таких дезертиров с лечебного фронта, я не спрашивал. Не мне их судить. Я ведь и сам не в участковой больничке обретаюсь.
Тут документальный фильм завершился, и мы стали смотреть чемпионат мира по волейболу.
Очень интересно.
4 октября 1978 года, среда
Вопрос времени
— Вот и лето прошло, словно и не бывало, — Ольга смотрела в окно на сад, мокнущий под моросящим дождём.
— Почему же «не бывало»? Бывало, ещё как бывало, — возразил я.
Но возразил без особой уверенности. Да, для гроссмейстера Чижика лето прошло не напрасно. Победа в матче, звание чемпиона, деньжищи. А для девочек? Меня, они, конечно, поддержали. Но сами-то, сами, чего достигли? Светить отраженным светом не для них. Девочки хотят светить всегда и везде по собственной воле.
— Ладно, Чижик, не кручинься. Время собирать камни, и время камни разбрасывать, — несколько загадочно сказала Надежда.
Палатку мы убрали вчера. Успели до дождя. Аккуратно разобрали, аккуратно сложили, аккуратно перенесли в гараж. До мая месяца. Ми и Фа расстроились: палатка была их летним дворцом. Но что поделать, лето прошло.
Сегодня состоялась содержательная дискуссия с участием бабушек на тему: «Когда отдавать детей в ясли?»
Ми и Фа скоро исполнится двадцать месяцев, и бабушки считают — пора! Мамы тоже считают — пора. Один я думаю, что рановато, ну что это за возраст — двадцать месяцев?
— Самое время, — сказала бабушка Ни. — Самое время влиться в коллектив, развивать способности жить в обществе. Тут они обе принцессы, мимозы, оранжерейные цветы, а в коллективе они станут активными общественницами. Люди сильны не одиночеством, люди сильны коллективом!
— Но болезни… Детский сад — рассадник инфекций!
— Извини, Миша, у тебя обывательский взгляд на детский сад. В хорошем детском саду болеют не чаще, чем домашние дети. А уж в первом комбинате! — это ответила бабушка Ка.
Первый комбинат — это такой комбинат, о котором большинство горожан и не слышало. Для детей номенклатуры. Комбинат — потому что ясли и сад под одной крышей, но какой крышей! Просторные спальни, просторные игровые комнаты, просторная столовая, маленькие группы. И воспитатели, точнее, воспитательницы в достатке. Эти аргументы предъявила бабушка Ка. А потом ещё и козырной: она сама будет работать врачом комбината. В обычных детских садах хорошо, если есть медсестра, а тут — целый педиатр высшей категории!
Как ни странно, не так уж и рвутся врачи работать в учреждения для номенклатуры. Точнее, рвутся, но особые типажи. В обыкновенных поликлиниках или стационарах и зарплаты маленькие, и нагрузки огромные, и условия труда неважные, но больной смотрит на врача снизу вверх, и это многое искупает.
А в спецбольницах для больного ты — обслуга. Нет, не для каждого больного, совсем не для каждого, но — частенько. И тогда то, что нагрузки много меньше, а ставки побольше (не сказать, чтобы уж разительно, на пятнадцать процентов), и
