Кто бы ни бросил здесь книгу — он уже далеко. Не заметив ничего подозрительного, Макс убрал карабин и принялся рассматривать находку. На обложке — только название, фамилия автора и условный силуэт тираннозавра. Макс открыл книгу посередине, наугад прочел короткий абзац — скорее не за тем, чтобы понять, о чем речь, а чтобы убедиться в том, что все еще способен читать на русском. Язык детства вызвал острый приступ сентиментальности; почувствовав выступившие на глазах слезы, Макс поспешно захлопнул книгу и убрал ее во вьюк.
Только теперь он вспомнил о падре. Отец Хайме покачивал головой, неодобрительно поджав губы; ему явно не нравилась находка, но Максу уже было наплевать на мнение священника.
— Видимо, ваш Господь все-таки существует, — весело сказал он.
— Не так уж просто выбраться из сетей дьявола, — ответил падре. — Я вижу, вы счастливы сейчас; но как знать, что это не новая ловушка?
— Бросьте, святой отец, — поморщился Макс. — В конце концов, я из-за вас лишился работы, так не отбирайте у меня шанс на новую.
Отец Хайме пожал плечами.
— Мы потеряли много времени, — сказал он, — а настоятельница предупреждала, что мы должны добраться в поселок до темноты.
— А вот тут вы правы, — охотно согласился Макс и вскочил на мула.
Ятаки, Боливия, ноябрь 2010 года
Едва взглянув на вошедшего в хижину Ильича, Сергей молча подлил горячей воды в мате и протянул ему калебасу. Шаман жадно присосался к бомбилье; заговорил он только после того, как со скворчанием втянул остатки горькой жидкости.
— У этого вашего Уверы, похоже, нервное истощение, как говорят врачи, — сказал он. — И, кажется, душевное расстройство, вызванное тяжелым горем. Мне удалось его успокоить и уложить в школе, теперь проспит часов двенадцать, не меньше.
— Это не мой Увера, — слабо проговорил Макс. Старик лежал, закутавшись во все тряпье, что нашлось под рукой. Сердечный приступ прошел, сердце билось ровно, но Макс все еще чувствовал отвратительную, пугающую слабость. — И вообще, чем бросаться художественными диагнозами…
— Я шаман, а не психиатр, — ворчливо перебил его Ильич.
— А послушать — так чертов доктор из дурдома! Какое мне дело до его нервов! Ты мне объясни, как он сюда попал? Я, если заметил, превратился в дряхлого старикана, а этот бандит — по-прежнему здоровый мужик, ему и тридцати нет! Что здесь, черт возьми, творится?!
— Может, не тот? — вмешался Сергей. — Может, просто похож? Или внук, например?
Макс бешено покосился на художника и вновь брюзгливо обратился к шаману:
— В той же одежде и, черти б его взяли, с моим карабином! А если порыться в шмотках — так и моя калебаса найдется, я уверен…
— И конь? — спросил Ильич.
— Нет, конь другой… У него два старых мерина было, неприметных таких, рыжий и гнедой, а этот пегий, и глаза дурные.
— Говорю же, просто похож, — снова сказал Сергей. — Ну сами подумайте, Макс…
Шаман покачал головой и прислушался. С улицы донесся какой-то невнятный шум — кажется, тарахтел, приближаясь, лодочный мотор.
— Вообще-то может быть и тот, — сказал он. — Если моя теория верна — то запросто может быть он. Но я не успел ее проверить.
— Что за теория? — опешил Сергей, а Макс хихикнул.
— Веерная структура реальности. Подробности ты все равно не поймешь, надо хорошо знать физику.
От возмущения Сергей на секунду потерял дар речи.
— Вообще-то я по образованию — технарь, — проговорил он наконец. — Физику знаю уж получше вашего, извините.
Макс расхохотался, откинувшись на подушки, и Ильич вяло улыбнулся в ответ. Склонив голову набок, он внимательно вслушивался в какие-то звуки. Сергей напряг слух. Откуда-то — видимо, с деревенской площади — доносилось множество голосов, возбужденно перебивающих друг друга. Делят выручку за коку, равнодушно подумал Сергей; или кому-то удалось подстрелить пекари, и теперь это событие обсуждают всем поселком.
— Как-то слишком оживленно сегодня в Ятаки… — проговорил Ильич, но Макс не обратил внимания на его слова.
— Вообще-то нашего шамана поперли из аспирантуры за слишком бурное воображение, — сказал старик, отсмеявшись. —
Извини, сынок… Так что там с твоими веерами, Ильич?
— Ну, отдельные части веера могут быть сдвинуты относительно друг друга, верно? В том числе и по оси времени. И теоретически возможны переходы между ними. А на практике… — шаман пожал плечами. — Тебя в детстве пугали серыми демонами?
Макс сморщился и кивнул.
— В детстве! — мрачно проговорил он. — Я этих серых демонов… — он побледнел и прикрыл глаза. Ильич кивнул.
— А помнишь, для чего они вообще?
— Чтобы дети были послушными и не убегали далеко от дома, а то можно зайти в места, из которых нельзя вернуться.
— Именно. Что же за места такие? Почему бы не предположить, что речь идет о переходах?
— Ну вы даете, — проговорил Сергей. — Так что, выходит, Хосе Увера у нас — путешественник во времени?
— Мы можем это предположить, — уточнил шаман.
— Так почему ваши демоны его не… того?.. Или они только для детей?
Макс снова болезненно скривился от воспоминаний.
— Они воздействуют чем-то вроде гипноза, а Увера — псих, — сказал он. — Не проняло, видимо.
— Похоже, у нас не только Увера псих… — мрачно проговорил Сергей. Закончить он не успел: занавесь, прикрывающая вход в хижину, отлетела в сторону, и на пороге показалась тощая фигура в дредах и куче браслетов на костлявых запястьях. Сергей прищурился, пытаясь рассмотреть гостя против света, и хлопнул себя по колену.
— А вот и еще один! — рявкнул он. — Дурдом, выездная сессия!
Явление сисадмина-параноика из интернет-клуба Сирила Ли доконало его. Он-то что здесь делает? Принес весточку от хозяина с указаниями, что Сергею делать дальше?
— Осталось дождаться вашей внучки и моего древнего приятеля, который говорит, что гринго падают с неба, и будет полный комплект, — озверело процедил Сергей.
— Вот вы тут острите, а там ЦРУ… — заговорил Бу, близоруко щурясь в полумраке хижины. — А, сеньор Чакруна! — обрадовался он, разглядев шамана. — Вот вас-то я и искал!
Было видно, что Бу взвинчен до крайности. Глаза его беспокойно бегали с Ильича на Макса, руки тряслись, и даже челюсть, кажется, слегка подергивалась. Бледное лицо пересекала длинная царапина, драные джинсы покрывали лепешки тины, а из копны дредов торчали обломки веток и трава.
— Я же говорил, говорил, а никто мне не верил, — захлебывался Бу. — Мистер Ли, вот так! А я подозревал! А теперь они идут сюда…
— Погоди, — прервал бессвязный поток слов шаман, — кто идет?
— Рейнджеры! И с ними этот, неприметный такой, опять забыл, как зовут… Ну, такой, увидел и забыл, ну?
— Алекс? — озадаченно проговорил Сергей. — Алекс Сорокин?!
— Точно, Алекс! Я проверял… — тут Бу слегка замялся и покраснел, — проверял, в общем, одну штуковину. Ну, хакерскую штуковину. Ну, не важно. И тут слышу — на мистера Ли орут, что, типа, троих потеряли убитыми, и надо идти в Ятаки за девкой, и пусть он пришлет взвод… они вот-вот здесь будут, но я успел всех предупредить. Что за девка? — прервал сам себя Бу, не замечая, как окаменело лицо шамана, как вскочил на ноги встревоженный Сергей. — Я так думаю, они это про коку, правильно? Это шифр такой? Я местным так и сказал.
— Местным?! — заорал Ильич. — Ты что, идиот, стравил индейцев с рейнджерами?
— Они свободные люди, и если хотят растить коку, то ЦРУ нечего в это лезть, — с наигранной задиристостью ответил Бу и отвел глаза. — А что, пусть их всех в тюрягу?
Ильич отшвырнул Бу с дороги и бросился к выходу
— Придурок, — прохрипел Макс.
— Я же говорил, что Камири набит агентами ЦРУ, а мне не верили, — обиженно ответил Бу. — Еще и мистер Ли… а я ему защищенный канал делал, чтоб он мог спокойно разговаривать со своим дядей Феликсом…
Макс, не слушая его, морщась и кряхтя, выбирался из-под своих тряпок. Сергей протянул руку, помог старику подняться, и они вместе вышли на улицу. За спиной обиженно сопел Бу.
— Черт возьми, — прошептал Макс.
Сергей проследил за его взглядом и замер. На пороге соседней хижины сидел пожилой индеец в набедренной повязке. Рядом с ним рассыпался по циновке пучок коротких стрел с наконечниками из шипов какого-то растения. В руке индеец сжимал толстую, лоснящуюся жабу с влажной пупырчатой спиной. На глазах у Сергея индеец провел наконечником стрелы по жабьей спине — острие заблестело, смоченное какой-то отвратительной слизью. Индеец убрал стрелу к остальным и вдруг поднес жабу к лицу, далеко высунул язык и медленно провел им по бородавчатой коже. Жаба задергала лапами и широко разинула бледную пасть. Сергея затошнило, и он торопливо зажал рот. Глаза индейца немедленно потеряли глубину и заблестели, как две стекляшки. Взяв следующую стрелу, он медленно обмакнул ее в слизь, коротко взглянул на художника и широко, пьяно ухмыльнулся.
