— А вдруг обманете… Нет, не перекину.
— Тогда держи их в руке, я щаз калитку приоткрою и посмотрю.
Держа часы в левой руке, я приготовился долго ждать. Но калитка распахнулась на удивление быстро… И в грудь мне уперлись стволы охотничьего ружья. Скосив глаза, я увидел взведенные курки.
— Э, хозяин, что за шутки? — начал было я, рассматривая коренастого селянина лет сорока, как раз и державшего меня на прицеле.
— Так время-то сейчас военное. Ну-тка, покаж часики!
Я медленно помахал рукой с зажатыми часами.
— И чего за них хочешь?
— Хлеба, ну и картошки в сидор насыпать.
— Это можно. Вон, клеть видишь? — И суровый крестьянин кивнул головой в сторону сарая, стоявшего в глубине двора.
— Вижу.
— Вот и шагай туда. Да не балуй, а то стрельну! — Голос говорившего был совсем не угрожающим, а скорее ленивым.
Конвоируемый «пейзанином», я поплелся к сараю. Когда до сарая оставалась пара метров, мой конвоир сказал:
— Так, часики на землю положи, а сам в сарай иди, там в глубине ларь стоит — насыплешь себе в сидор картопли, сколько влезет.
Взгляд со стороны. Тотен.[22]
Ну что же, вот оно. Теперь все по-настоящему. Никаких тебе криков «Попал!». Если попадут, убьют к чертовой матери. И никаких идиотизмов вроде: «Император защитит»… — Мысли роились, наскакивая друг на друга. «Интересно, как там драгоценная моя? И Мишка? Увижу ли их еще?»
В голове творился форменный бардак. До этого момента думать было особо некогда, а теперь, во время этой «прогулки» до деревни, мысли как будто кто-то выпустил на волю, и они, словно дикие пчелы, устроили настоящий хаос в голове. Вспомнив принцип «мысли пачкают мозги», он попытался их унять, сконцентрировавшись на рутине: «Спокойно, с пятки на носок… веточка… обходим, смотрим вправо. Кусты шевелятся? Показалось…». Через некоторое время таких самоувещеваний голова несколько прочистилась, и мысли уже можно было хоть как-то внятно структурировать.
«Как сюда попали — непонятно. Дырки во времени и прочая научная и не очень фантастика? Да, пожалуй, и неважно уже. Карты сданы, и придется играть тем, что на руках. А на руках у нас сорок первый год. Жесть… Одно успокаивает: вокруг ребята, которые могут научить буквально всему, лишь бы первую стычку свою пережить. Выжить — вот и все, что нужно. А дальше времени вагон: будет возможность и стрельбу подтянуть, и азы рукопашки освоить. Хорошо еще, здоровьем своим вовремя озаботился, и физуха теперь в более-менее пристойном состоянии. Так что шансы есть, и неплохие».
Идти с немецким карабином по лесу было непривычно — слишком длинный. Постоянно приходилось смотреть, чтобы не зацепиться за ветку стволом или прикладом. Это не современные (хотя что теперь значит «современное»?) автоматы, легкие и, главное, короткие. С привычной игрушечной «G36»[23] или «М4»[24] он мог пройти бог знает сколько километров, а потом еще и действовать более-менее эффективно. А теперь «мышечную память» придется загрузить еще и немецкой винтовкой. Тяжесть — это ерунда, да и распределен вес очень грамотно, «кар» — все же удобное и прикладистое оружие. Длинный вот только, собака, придется к этому привыкать, но еще неизвестно, что лучше, «кар» или «МП-38», который «по ощущениям» тяжелее.
«Надо будет на досуге научиться правильно вскидывать винтовку, а то не зря командир ругался на то, что у „привода“ вообще нет отдачи. Да и Тоха с Люком только презрительно хмыкали, когда видели кого-нибудь из страйкболистов, палящего из „калаша“ с одной руки. Боже мой, сколько же всего нужно освоить!
Пострелять из „девяностовосьмого“ „в жизни“ как-то не пришлось. Из „мосинки“ стрелял, даже собрать-разобрать могу. Может, стоило взять ее? Впрочем, будем надеяться, занимательное ежевечернее чтение не пройдет даром: Колян „Берсерк“ столько книг по оружейке подогнал в свое время — читать не перечитать. Хорошо, что былое увлечение „германщиной“ сказалось, и книжки по „девяносто восьмому“ и „тридцать четвертому“ были изучены первыми и внимательно. С „эмгачем“ и так все понятно, а с „каром“ разбираться придется».
Хрусть!
«Бл… под ноги… внимательнее… Теперь каждая минута — учеба, каждая секунда! Внимательно… Это у ребят от двух до двадцати лет военной службы с участием, у тебя только те несколько лет, что ты — „солдат выходного дня“.
Приятно, конечно, когда Шура говорит, что я достиг состояния „чуткий воин“, но шаромет — одно, а настоящий лес — совсем иное…
„Внимательно… Выжить — вот и вся твоя задача на сегодняшний день. Выжить, а дальше уже будем разбираться, как возвращаться — „своим ходом, год за годом“ (интересно, откуда эта цитата? Забыл…) или переносом каким“. Мысли пачкают мозги, так что смотрим по сторонам и перестаем думать, пора смотреть, слушать и чувствовать».
И он обратился в слух, зрение и обоняние.
Когда я зашел в сарай, вглядываясь в царивший там полумрак, дверь за мной с противным скрипом захлопнулась. «Вот попал!» — пронеслось у меня в голове. Спустя пару мгновений я понял, что в сарае я не один — в дальнем углу кто-то встал с соломы, покрывавшей земляной пол.
— Эй, хозяин, ты чего? — громко спросил я, пиная дверь. — Выпусти!
— Посиди пока, служивый! — донеслось из-за двери.
Я примерился, собираясь попробовать вынести дверь ударом ноги.
— Не советую, мы пробовали. А эта сволочь обещала жаканом через дверь стрельнуть, если шуметь будем… — раздалось у меня за спиной. Я чуть не подпрыгнул от неожиданности и обернулся. Скрывавшийся в полумраке собеседник между тем продолжал:
— Ну, будем знакомиться?
Однако в этот момент мой пленитель заорал кому-то во дворе:
— Семка, етить тебя налево! Где ты? А ну полезай на клеть да маши хосподам официрам. А то в клети уже пятеро спойматых.
Из темноты ко мне вышли трое в военной форме. Правда, выглядели они похуже, чем «наши» окруженцы. У одного был синяк вполлица, а шею другого украшала повязка из грязнущего бинта. В петлицах третьего я разглядел три треугольника, причем, судя по отсутствию других эмблем, он был из пехоты.
— Так знакомиться будем? — повторил старший сержант.
— Можно и познакомиться.
В этот момент человек, до этого сидевший в дальнем углу, встал и сделал несколько шагов ко мне.
«Опа!» — мелькнула у меня в голове мысль, когда в луче солнца, пробивающегося сквозь щель в стене, грозно сверкнула рубиновая шпала, а на порванной и закопченной синей фуражке увидел такой знакомый по книгам малиновый околыш.
— Кто вы такой? — грозно спросил незнакомец.
«Да, серьезно тебя звезданули!» — подумал я, заметив темно-синие круги вокруг глаз, хорошо заметные даже в полумраке сарая.
— Вы бы присели, товарищ лейтенант госбезопасности, а то у вас, наверное, голова кружится, — машинально сказал я гэбэшнику.
— Вы что, врач?
— Нет, но в травмах разбираюсь, — ответил я.
Какая-то мысль вертелась в мозгу, не давая сосредоточиться…
— Это как? — спросил чекист.
— Вам лучше ответить! — вступил в разговор пехотный сержант.
«Лучше… Лучше… Лу… Каких таких „официров“ звал хозяин этого зиндана?» Тут я вспомнил великолепный фильм, который я любил в детстве, но потом много лет не пересматривал. Там тоже куркулистый хуторянин заманивал красноармейцев, запирал их в погребе и флагом вызывал бандитов. Вот зачем наш «гостеприимный» хозяин посылал какого-то Семена на крышу сарая! А в плен мне очень не хотелось.
— Товарищи военные, вы можете называть меня Василием…
— Что? — слегка удивился сержант.
— Извините меня, конечно, но вам действительно так важно знать, как меня зовут?
«О господи, время-то уходит, а они тут обмен визитками хотят устроить!».
— Что значит «Василий»? А документы какие-нибудь у вас есть? — проговорил гэбэшник.
«Его сейчас стошнит, а он допросы тут ведет… Гвозди бы делать из этих людей! И забивать по самую шляпку…».
— Нет, документов у меня нет. А у вас?
«Ой, побьют тебя сейчас, языкастый!».
— Да что вы себе позволяете? — Это снова сержант.
— Вы меня еще раз извините, но, по моим прикидкам, в деревне минут через десять, максимум — двадцать, будут немцы.
Вы можете спросить меня, с чего я это взял? Ну, размахивание флагом видно примерно с километра, а машина или мотоцикл даже по местным раздолбанным дорогам проедет это расстояние минут за десять. Накинем еще минут пять на сборы. И пять — на непредвиденные обстоятельства.
Сержант дернулся ко мне:
— А ты откуда знаешь?
— Когда меня в сарай заталкивали, слышал, как куркуль этот кого-то просил сигнал каким-то «официрам» подать. И упоминал, что пятеро уже тут. Вас тут четверо, соответственно я — пятый.
