— С чего ты взял, что он немцам сигнал подает? — спросил боец с подбитым глазом.
— А кому, по-вашему?
— Может, заградотряду нашему?
— А товарищ лейтенант госбезопасности в этом сарае просто в тенечке отдыхает?
Тут голос подал сам энкавэдэшник:
— Что вы предлагаете… товарищ Василий?
«Хороший знак. Хотя бы на пять минут они перестанут меня допрашивать».
— Все зависит от того, сколько немцев за нами приедет. Если их человек пять, можем и справиться.
— У них оружие.
— А может, стену выломаем? — спросил я.
— Не получится, мы здесь уже второй день сидим… — подключился к конструктивному разговору сержант.
— А тут палок никаких нет, сарай все-таки?
— Каких палок? — не понял вначале лейтенант.
— Да все равно каких — хоть больших, хоть маленьких.
— Вот здесь ручка от «литовки» есть… товарищ, — подал голос молчавший до этого момента солдат с забинтованной шеей.
— А я думал, вы говорить не можете! — удивился я. — Давайте ручку сюда.
— Не, говорить могу, у меня ожог — масло горячее плеснуло, — сказал боец и протянул мне прямую палку чуть больше метра длиной.
— То, что надо, — сказал я, садясь и доставая из кроссовка нож.
В десяток движений заточив конец палки до остроты чертежного карандаша, я протянул палку сержанту:
— Как у вас со штыковым боем, сержант?
— Отлично! — ответил тот, вертя в руках палку.
— Ну и замечательно! На один «коротким коли» этого инструмента хватит. Товарищи, кто с ножом обращаться умеет?
— Я! — К моему удивлению, это откликнулся гэбэшник.
Хотя чему я удивляюсь: тупые неумехи среди них, конечно, встречались, но большинство службу знало.
— А сил-то хватит, товарищ лейтенант?
— На пару ударов хватит.
Я подошел к стене и, действуя ножом, отколол от доски две щепки длиной в пару ладоней и шириной примерно в три пальца. Быстро заточил не только острие, но и кромки ножом. Потом отхватил половину рукава своей хламиды и разрезал тряпку на две части. В этот момент в отдалении раздался одиночный винтовочный выстрел.
«О, я был прав! А Алик — молодец, бдит, выберусь из этой заварухи — надо будет проставиться! Какой „проставиться“? Ты выберись сначала!» — Все эти мысли за секунду пронеслись в моей голове.
Я протянул нож лейтенанту.
— А вы с чем? — спросил он.
— А вот с этим, — ответил я, сноровисто обматывая тряпками «рукояти» деревянных «кинжалов».
— И что мы будем делать с палками против винтовок? — поинтересовался «ушибленный».
— Диспозиция у нас будет такая. — Я заметил, что энкавэдэшник удивленно поднял бровь. Он, наверное, принимал меня за уголовника, хотя какая сейчас разница?
— …вы, товарищ лейтенант, спрячетесь в солому справа от двери и после команды будете бить по ногам ближайшего. Вы, сержант, вставайте слева от двери и, как только мы завалим ближайших, выскакиваете и демонстрируете изумленной публике свои великолепные навыки штыкового боя.
— Какой публике? — изумился сержант.
«Так, отставить смехуечки!» — приказал я сам себе.
— Вы, товарищ сержант, главное, навыки продемонстрируйте, а публику я вам найду. А вам, товарищи, — я повернулся к двум бойцам, еще не охваченным моей бурной болтливостью, — придется спрятаться.
— Где?
— Да где хотите, главное, чтобы, когда они войдут, вас не было видно в первые несколько мгновений.
Взгляд со стороны. Тотен.[25]
Проводив взглядом удаляющегося Антона, Тотен осмотрелся. Не увидев достойного местечка для наблюдательного поста и решив подобраться поближе к деревне, он сместился на пару сотен метров вдоль опушки в сторону села. Там обнаружилась небольшая ямка, прикрытая кустарником. Алик распластался по дну ямы, выставив винтовку в сторону дороги. Аккуратно обломав ветки, загораживающие обзор, Тотен принял позицию для стрельбы лежа и остался удовлетворен результатом: позиция была скрыта кустами и в то же время с нее открывался обзор на ближайшие пару домов и дорогу, подходящую к селу.
По дороге шел Антон. Со стороны он выглядел беззаботным, но Тотену было понятно, что Арт уже успел осмотреться и проанализировать обстановку.
Отложив винтовку, Алик вытащил из кармана часы. Электронные, с подсветкой, секундомером и прочими «приблудами», а потому снятые с руки во избежание недоразумений. Впрочем, сейчас не до временных несоответствий. Нажав на пару кнопок, он запустил секундомер и надел часы на руку. Снова взял винтовку, прикинул расстояние и выставил прицел.
Тотен видел, как Антон подошел к первому дому. Безрезультатно. Со вторым домом тоже неудачно. Третье домовладение с позиции Алика почти не было видно. Угол забора да пара садовых деревьев — вот и все, что доступно. Ни калитки, ни, собственно, дома. Антон пропал из виду, и это Тотена сильно напрягало. «Как можно страховать, если „объект“ не виден? Черт!». Алик решил подойти ближе. Если Антона не пустят еще в пару домов, его будет видно на улице.
Тотен встал и снова двинулся к селу вдоль опушки. Пройдя шагов пятьдесят, он понял бесполезность затеи. Опушка поворачивала, из-за чего поле зрения сужалось еще более. Вдруг на забор пятого, если считать от этого конца деревни, дома вскочил какой-то «гарный хлопец» и принялся размахивать светлой тряпкой. Помахав около минуты, он нацепил ее на длинную палку и закрепил получившееся «знамя» на заборе. «Мать трулялять! — подумал Тотен. — Похоже, мы вляпались в историю». Он вскинул винтовку, прицелился. Пока мушку с целиком совмещал, хлопец уже спрыгнул с забора (видимо, там какое-то строение за ним). «Да, не быть мне чемпионом по практической стрельбе в ближайшее время», — грустно улыбнулся Тотен и снова принялся искать местечко для засады. Упав под ближайшим пеньком, Алик бросил взгляд на часы: до контрольного времени оставалась пара минут. Тотен вытянул правую руку вперед, пальцы подрагивали. Он закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов-выдохов. Напряжение немного отступило, руки перестали дрожать. Взгляд на часы. Время. Решив не тратить патрон понапрасну, Алик приглядел дерево, сел, прицелился, выстрелил. Пуля вошла ниже дупла, в которое он метил. «Нужно будет чуть повыше брать», — подумал Тотен, снова поворачиваясь в сторону дороги. «Уходить на сто метров в глубь леса, ага. А тот хлопец, наверное, пчел подманивал, Копатыч недобитый. Сейчас прилетят пчелки». Мысли неслись вскачь, тело начала пробивать легкая дрожь, смесь страха и возбуждения. «Если Тоху запалили и этот пенек деревенский сигналил гансам, то хреново дело. Махал он в мою сторону, значит, и поедут оттуда. Стало быть, сваливать отсюда резона нет. Заберут и повезут обратно». Через тринадцать минут в отдалении послышался шум мотора, и на дороге показался мотоцикл. Трое немцев. «Если сниму водилу на обратном пути, у Тохи будет время свалить. Он быстрый, сможет».
Мотор заглушили почти сразу, как только мотоцикл скрылся из виду. «Точно, за Тохой приехали», — подумал Тотен, не вдаваясь в детали, почему за одним парнем пригнали целый патруль.
Уровень адреналина в крови зашкаливал. Держать себя в руках становилось все труднее. Пот, струившийся по лбу, начал заливать глаза. И тут в деревне послышались выстрелы. Громкий хлопок «гладкого» и пара коротких очередей. «Похоже, наши сопротивлялись, но не долго», — пришла в голову траурная мысль. Тотен решил задержаться, надеясь непонятно на что. Все же мнение о друге и вера в его умения были настолько высоки, что просто «похоронить» его Алик не мог. «Если я чего решил, то выпью обязательно…» — вспомнилась строчка из Высоцкого. Вжавшись в землю, Тотен внимательно смотрел на околицу, до боли в суставах сжимая карабин.
Вот снова затарахтел мотоциклетный мотор.
Затвор передернут, патрон в патроннике, палец на предохранительной скобе. «Давайте, голубчики!». Сначала в поле зрения появилась пара бойцов в форме Красной армии, а затем — мотоцикл. Значит, не зря ждал! «План прежний, снимаю водилу, а дальше — „Император защитит“».[26] Вдох-выдох. Задержав дыхание, Тотен положил палец на спусковой крючок. Внезапно мотоцикл свернул к лесу, прямо на него. Мотоциклистов закрыли бойцы РККА. «Мать!» Стрелять «через» бойцов Тотен не мог, боялся попасть в своих. «Влево, уходи влево, потом стреляй и снова влево и в лес!». Рывком поднявшись, Тотен пробежал метров сорок, развернулся, присел на колено и, едва прицелясь, выстрелил. Мимо! Черт! Уже дернувшись отходить, Тотен с удивлением увидел, что красноармейцы, вместо того чтобы разбегаться в разные стороны, залегли. «Они что, с ума посходили?!» — только успел подумать Алик, как услышал, что кто-то зовет его по имени.
На улице послышался шум приближающегося мотоцикла.
