под монастырь. Зачем лупил его? Хотел увидеть в гребаных, косых глазах понимание своей ошибки. Но так и не увидел. Когда рассчитываешь на человека, думаешь о нем хорошо, а он по итогу оказывается дерьмом — это очень обидно.
Решение проблемы простое, как говорила моя бабушка, пуля в лоб и в море. А с другой стороны, китайчонок фактически нас спас, предупредив о пиратах. Ну и что делать? Твою же мать, как назло и опий сбросить в воду не получилось. А гребаный Гонконг уже видно.
— Не убивайте, мистер Ва-ит, — жалобно хныкал Жонг.
Я подождал пару секунд и сухо приказал:
— Вставай и пошел к рулю. И молись, чтобы мы благополучно вошли в порт.
— Да-да, как прикажете, господин Ва-ит, я не подведу… — китаец на коленях рванул к рулевому колесу. — Все сделаю, все как надо сделаю…
Джонка мерно тарахтела двигателем, уже хорошо просматривался пик Виктории, на склонах которого раскинулся сам город Гонконг.
По инерции с его современный видом, я ожидал увидеть огромный, утыканный небоскребами город, но реальность оказалась куда скромней. Высотные здания присутствовали, но пока в очень скромном количестве. Хотя размеры все-равно впечатляли.
— Подскажи, какие цены сейчас в Гонконге? — поинтересовался я у Мари.
— Курс — один фунт стерлингов — пятнадцать гонконгских долларов, — ответила француженка, рассматривая город в бинокль. — Ужин в неплохом ресторане — от пятидесяти центов до доллара, в уличной забегаловке — от пяти центов, билет в кино — тридцать центов, хороший номер в средней паршивости гостинице — от сорока-пятидесяти центов.
Я прикинул сколько у меня наличности и решил, что первое время не помру с голоду. Есть двести гонконгских долларов и еще триста фунтов стерлингов, где-то на пару-тройку месяцев нормальной жизни должно хватить. Даже если поделить фунты с Мари. А если удастся снять деньги со счетов, можно жить припеваючи всю жизнь. И купить себе островок, как я раньше мечтал. Действительно, почему бы и нет?
— У меня есть сто пятьдесят фунтов стерлингов — это мои личные деньги, — Мари словно почувствовала, о чем я думаю. — И аккредитивы на пятьсот фунтов стерлингов, но это средства, выданные мне на обустройство миссии. Думаю, их можно использовать, если понадобиться. Потом верну.
Я подивился способности Мари читать мои мысли и отказался от нецелевой растраты казенных средств.
— Пока в этом нет необходимости. Есть еще немного времени, идите в каюту и приведите себя в порядок, а я посторожу этого идиота. И переоденьтесь, если у вас есть запасная одежда.
— А что со мной не так? — удивилась русская француженка.
Она так и щеголяла в своем мятом костюмчике в стиле «сафари» и тяжелых, запыленных ботинках. Все это и растрепанные волосы делали ее похожей на охотницу где-нибудь в Африке, но, как по мне, наряд не очень подходил для города.
— Вы должны выглядеть как леди, — вздохнув, пояснил я. — На тот случай, если придется иметь дело с полицией. Как правило, туземцы испытывают особенный пиетет к белым господам. Поэтому придется соответствовать.
— Хорошо, хорошо, — Мари недовольно наморщила носик и ушла в каюту.
Но тут же из него вернулась с костяным членом.
— Вы видели, вы видели?! — она потрясла им словно морковкой. — Какая замечательная вещь! Зачем вы ее выбросили? И как достоверно вырезанный… — тут она смутилась и зачем-то спрятала член за спину. — Наверное, достоверно. Надо его забрать с собой. Не сомневаюсь, многие коллекционеры отдадут за него большие деньги…
Я отмахнулся от русской француженки.
— Забирайте. И переодевайтесь быстрее.
Надо признать, справилась она очень быстро.
— Так пойдет? — скромно поинтересовалась Мари, сложив руки, словно скромная школьница.
От своего псевдомужского, охотничьего стиля она все-таки не отказалась. Широкие укороченные брюки светло зеленого цвета, босоножки на невысоком каблучке, блузка с большими металлическими пуговицами и накладными карманами и женская шляпа «Босс прерий», того самого фасона, который я ввел в моду на Диком Западе. И большая сумочка из замши с бахромой, стилизованная под охотничий ягдташ. Волосы она просто расчесала, а косметикой снова пренебрегла, ограничившись только помадой.
Впрочем, выглядела русская француженка все равно замечательно. Но говорить ей комплименты я не стал и только недовольно буркнул:
— Как я понял, платья и юбки в своем гардеробе вы не приветствуете?
— Это в вас говорим дремучесть начала века, — огрызнулась Мари. — Вы жутко устарели, мистер Вайт.
Я не стал ей отвечать, но с девушкой согласился. Так и есть, совсем дремучий стал. Первая жизнь в двадцать первом веке уже совсем забылась, а на Диком Западе в мое время женщины брюк не носили. Разве что юбки-брюки для верховой езды, да и то редко. Помнится, дочка почтальона Мередит, вместе с подружкой приобрели велосипеды и вместе с ними новомодные брюки, а точней шаровары, так я сам, будучи шерифом, упек их на сутки в кутузку за безнравственность, а потом, в составе совета города, провел закон о полном запрете в Бьютте на штаны для женщин. Самодур и мракобес? Да, на том и стоим. Но ничего, попробую перестроиться.
— Ладно, я сам пойду переоденусь, а вы следите за этой косоглазой обезьяной.
Мари кивнула, сунула руку в сумочку и показала мне маленький револьвер.
Я кивнул и пошел сам собираться. Автомат и магазины к нему, вместе с Кольтом положил на дно сумки, трофеи из каюты Сунь Хуя отправил туда же. Особым ассортиментом мой гардероб не отличался, поэтому я ограничился только свежей футболкой. ТТ сунул сзади за ремень брюк.
А когда вышел на палубу, увидел, что рядом с нашей джонкой, почти борт о борт, идет полицейский катер. Небольшой, но с пулеметом на носу, возле которого стоял азиат в белой форме. Еще четверо полицейских торчали на корме и по бортам. Командовал катером офицер европеец, молодой белобрысый парень.
Я чуть не поседел от ужаса, но, к счастью, досматривать нас не стали.
Офицер кивнул мне, потом прикоснулся пальцами к фуражке и приветливо поинтересовался у Мари.
— Как прогулялись, мэм? Хорошего вам вечера…
После чего катер сразу отвалил в сторону.
— Вы оказались правы, мистер Вайт, — удивленно сказала Мари. — Я уже успела
