пополам с печалью. А где-то кто-то жрёт тушёнку и лапает Снежану. А мама уже, наверное, с отцом сидят на кухне и пьют чай, просматривая телевизор. Отец, как обычно, материт всех чиновников, мать только хмыкает. А он тут… Они даже не знают, что он исчез из их мира.
Да, его будут искать, приедут волонтёры, подключат милицию и МЧС, но ничего не найдут. Ведь он бесследно исчез в болоте. Шёл, шёл и внезапно утоп. Только следы найдут, да и то, старые. Вадим вздохнул, вот тебе и фунт лиха, повёлся на одно, а получил совсем другое.
А кто виноват? Он сам! Самому и из всего теперь выплывать надо. И здесь есть свои Снежаны, да может и лучше прежней, и еда есть, экологичнее той. Да много чего есть, вот только того, что он потерял, здесь не будет никогда. Да и выжить — та ещё задача, есть над чем задуматься. И мысли не сильно его радовали. Может попытаться найти этого колдуна?
От этих дум Вадим на глазах мрачнел, черты его лица заострялись, а глаза смурнели. Время шло, взошла луна, и Вадим спустился вниз, чтобы разбудить Акима.
— Вставай, тебе караулить.
Но Аким продолжал храпеть во всю мочь своей глотки или делал вид, что крепко спит и храпит. Вадим пожал плечами, взял глиняную кружку, зачерпнул из широкого кувшина воды и влил в раскрытый рот Акима.
— А? Что? Брхллл! Ты сдурел, малый, совсем? Вот я табе!!! — Аким замахнулся кулаком.
— Караулить пора.
— Да я тебя щас как…
Вадим отпрыгнул.
— Митрич сказал, что тебе дежурить следующему, звать его, али как?
— Хрен с тобой. Ещё раз воду зальёшь, придушу! — пригрозил кулаком Аким и, собравшись, ушёл на колокольню.
Глава 8
Приключения в лесу
Митрич ожидаемо встал пораньше и пришёл будить Вадима.
— Вставай, лежебока, пора в путь.
Вадим вздрогнул, резко проснувшись, и открыл глаза. Перед ним стоял Митрич, выделяясь на фоне темноты белым пятном седой бороды. Мозг, затуманенный сном, нехотя вспоминал события прошлого дня. Надо вставать.
— Угум!
Кряхтя, как старый дед, Вадим скатился с лежанки, натянул свой камуфляж, сунул ноги в лапти. Выйдя на улицу, он зябко поёжился от влажного ночного холода и побрёл умываться. Плеснув в лицо ледяной воды из деревянной бочки, вытерся рукавом куртки и направился вслед за Митричем.
Вместе они дошли до ворот, где их ждал послушник. Он быстро стянул запор с ворот и распахнул одну из створок, приглашая на выход. Вадим переложил на плечо небольшую дубинку и подхватил мешок Митрича, который был больше, чем у Вадима, а кроме того, тот ещё держал в руках топорик довольно угрожающего вида.
— Ну что, отрок? Пойдёмо потихоньку, да по холодку.
Вадим только кивнул и зашагал вслед за Митричем. Небо только серело, но всё вокруг уже стало отчётливо видно. Они пошли сначала по просёлочной дороге, что вела к Оптиной Пустыни, а потом свернули с неё на более узкую тропинку и вскоре затерялись между деревьев. Птицы к этому времени проснулись, стали щебетать напропалую, будя всех остальных обитателей леса своими пронзительными трелями, отчего идти стало намного веселее.
В лесу пахло свежестью и грибами, а ещё молодой зелёной хвоей. Промелькнула рыжая шкурка облезлой летом белки, простучал дятел, пытаясь достать из ствола короеда. Среди веток качались на бесчисленных паутинках пауки, отбегая от капель росы, которые словно бриллианты вспыхивали в лучах солнца.
Путники всё дальше и дальше отходили от монастыря, углубляясь в лес. Но пока не наблюдалось ни пчёл, ни деревца, которое можно срубить под древко для копья.
— На обратном пути поищем, если не попадётся нужного деревца, — пояснил Митрич, видя переживание Вадима. — А чернильных орешков сейчас наберём. Осталось совсем немного пройти, и выйдем на полянку, а на ней растёт огромный дуб. Мы их завсегда с него снимали. Токмо нужно под ноги смотреть. На зелёной листве они ещё слишком молодые, а вот на опавшей листве их много, и они уже зрелые и перезрелые. Вот из таких как раз и получаются отличные чернила.
— Да я не устал, мне и самому интересно. А почему Серафим за ними не пошёл?
— Эх, Серафим, Серафим, — покачал головой старик. — Раньше он со мной завсегда ходил, а сейчас обленился или брезгует. Не разберёшь его. Бог с ним! Наше дело — мёд набрать, да сулицу тебе справить. Чует моё сердце, понадобится она тебе, и весьма скоро.
И они пробирались по лесу ещё достаточно долго, пока не вышли на полянку, в центре которой действительно рос огромный вековой дуб. Вадим таких никогда и не видел, причём, не только вживую, но даже на картинках. А посмотреть реально было на что! Кряжистое туловище векового дерева,всего исполосованного трещинами и столетними шрамами, стремилось к небу, вздымая к нему руки-ветви. Узловатые и раскидистые, они задирались во все стороны параллельно земле, уходя затем ввысь.
Его крона казалась необъятной и заслоняла собой солнце, не давая пробиться сквозь вековую тень любой травке. Зато вся земля под деревом оказалась усыпана павшей листвой. Желудей, правда, они не увидели, так на то кабаны дикие и нужны, чтобы подъедать всё за великаном — деревом.
Митрич показал искомые листочки с чернильными орешками, и вскоре Вадим набил ими всю походную суму. Вторая часть квеста была им пройдена, теперь следовало найти древко, и миссия будет полностью выполнена. Ах да, ещё мёд и вишнёвый клей!
Они побродили ещё немного, пока опытный в таких делах Митрич всё же не нашёл улей, укрытый в старом дупле берёзы.
— Ага, вот и он. Щас мы его, быстренько.
— Митрич, а как же мы его возьмём, пчёлы же покусают нас?
Вадим боялся пчёл ещё с детства, а ос и того больше.
— Кого покусают, а кого и не тронут, — усмехнулся в бороду Митрич.
— Значит, мне лезть?
— Пошто тебе? Я полезу, а ты помогать будешь.
— А как пойдём назад, ведь мы уже далеко отошли от Пустыни и дороги нет, да ещё и с мёдом, да покусанные? — усомнился в здравости решения Митрича Вадим.
— А ты рази ветер не засёк?
— Нет, а как бы я его засёк?
— Так по облакам. Куда они плывут, туда и ветер дует, пока не переменился. А солнце смотрел?
— Нет, — погрустнел Вадим, он уже понял, что дальше скажет Митрич.
— Вот и оно! А если бы смотрел, то вопросов глупых не задавал. Давай костёр разжигать, только небольшой, а я сейчас пойду гнилушек наберу, попугаем пчёлок.
Набрав немного сухих веточек, через несколько минут Вадим разжёг костёр, а Митрич, натаскав гнилушек, заставил их неистово дымиться. Как только они стали сильно дымить, он сложил их в связанную ивовую клеть и полез наверх, помогая себе верёвкой. Вадим, как мог, старался быть полезным. Добравшись до нужной ветки, Митрич заработал топориком, вырубая из дерева мешающий ему кусок.
Тут пчёлы, что до этого просто гудели, не выдержали и стали одна за другой покидать улей или борть, если правильно его называть. Но, окуренные дымом, они быстро теряли боевой настрой и спешили ужужжать куда подальше. Митрич тем временем быстро опустошал пчелиные запасы мёда, срезая соты деревянной лопаткой и укладывая их в кожаный мешок.
Взяв, сколько посчитал нужным, он споро спустился и, скинув мешок и взяв толстый кусок коры, отправился снова наверх, чтобы заложить ею проделанную в борти дыру и даже обвязал для плотности верёвкой и смазал рыбьим клеем по краю выреза. Закончив работу, он спустился вниз, и они с Вадимом отбежали от дерева.
— А ты посмотри-ка, много мёда набрали. Хорошая семья, надо от хозяина леса их защитить. Щас пчёлки успокоятся, а мы Потапыча отвадим от энтого дерева. Да и духов лесных надобно задобрить.
— Это как? — удивился Вадим.
— Увидишь, заодно и древко сулицы вырубим. Так, ложи мешок здесь, сверху вещи и пойдём покамест вон туда, я в той стороне видел неплохие деревца. Вадим кивнул, и они направились в указанную сторону.
Последующие часа два они с Митричем искали и рубили подходящие молодые деревца, а потом вкапывали вокруг дерева остро вырубленные колья. Там же они подобрали и древко для сулицы, которое необходимо было ещё и высушить, но это уже в кузне.
Солнце только перевалило через зенит, когда они успели всё сделать,
