СПРАВКА
о работе Фильтрационного пункта Района чрезвычайного
положения Нагорно-Карабахской автномной области
за октябрь – декабрь 1990 года
На фильтрационный пункт доставлено 3569 человек.
Из них:За нарушение комендантского часа 1027
За злостное неповиновение законному требованию работников ОВД и военных нарядов 193
За нарушения паспортного режима 563
Для установления личности 1261
За другие правонарушения 525
В том числе:Подвергнуто административному штрафу 559
Подвергнуто административному аресту 263
Направлено материалов в ОВД, комендатуры, другие организации и предприятия для дальнейшего реагирования 217
Предупреждено в ходе профилактических бесед 2548
Начальник фильтрационного пункта
капитан милиции М.Е. Григорян
ИЗОЛЯТОРЫ ВРЕМЕННОГО СОДЕРЖАНИЯ
В ведении нашей группы было два изолятора временного содержания (ИВС). Один находился в шушинской тюрьме, другой – в подвальной части здания УВД НКАО в Степанакерте. Азербайджанцы при задержании за правонарушения на межнациональной почве должны были направляться в ИВС шушинской тюрьмы. Правда, за всю свою практику я не помню ни одного случая, чтобы к нам в числе задержанных лиц доставили какого-нибудь азербайджанца.
Степанакертский ИВС был предназначен для армян и граждан других национальностей СССР (кроме азербайджанцев), задержанных в административном порядке сроком до 30 дней за.нарушения Закона СССР от 3.04.90 «О режиме Чрезвычайного положения в НКАО и прилегаю[стр. 65] Мятежный Карабах
щих к ней районах Азербайджанской ССР». В случае если затем этим гражданам будут предъявлены обвинения в уголовном преступлении, они должны быть переведены в тюремные камеры предварительного заключения. Место заключения определялось по усмотрению следователя в тюрьмах Азербайджанской республики. В наших условиях, значит, в Шуши или Баку.
В Степанакертском ИВС для армян мест всегда не хватало. И тогда задержанные армяне доставлялись в ИВС шушинской тюрьмы. Пребывание в ИВС этой тюрьмы для армян считалось трагедией. Охрану в шушинском ИВС осуществляли сотрудники нашей группы. Но многие моменты пребывания в изоляторе сопровождались для задержанных контактами с тюремным начальством и сотрудниками-азербайджанцами: охрана во время доставки на допросы к следователю, прогулки, лазарет, раздача пищи и т.д. Большинство этих сотрудников старалось разными изощренными способами ущемить элементарные права армян.
Когда в шушинский изолятор доставлялась большая группа задержанных, а наших сотрудников не хватало, то к сопровождению от автозака (машины, оборудованной для перевозки заключенных) до камеры ИВС привлекалась охрана тюрьмы. Так вот, даже просто при разводе по камерам азербайджанские охранники успевали жестоко избить армян. Мы всячески старались не допустить ничего подобного. Требовали от начальника тюрьмы строгого соблюдения законности. Однако полностью исключить такого рода случаи не могли. Более того, в шушинском ИВС дела армянских узников часто расследовались следователями МВД Азербайджана. И вот тут события всегда развивались по одной схеме.
Народные депутаты СССР от Нагорно-Карабахской автономной области постоянно настаивали, чтобы отбывание административного наказания, предварительное заключение и сроки наказания за межнациональные преступления их соотечественники проходили в российских тюрьмах, так как, было известно, что в Шуши и Баку армян-карабахцев постоянно избивают, насилуют, унижают их человеческое достоинство.
[стр. 66] Виктор Кривопусков
Правоохранительные органы Азербайджана выступали категорически против. Они убеждали союзное руководство в том, что преступники должны отбывать наказание только в тюрьмах республики. Перенос предварительного следствия на российские территории считали не целесообразным, в том числе по финансовым соображениям.
Действие в НКАО Закона о чрезвычайном положении приостановило не только деятельность органов конституционной власти. В Степанакерте закрыли драматический театр, музеи, кинотеатры, запретили проведение культурно-развлекательных и спортивных мероприятий. Запрет распространился даже на дни государственных праздников.
Единственное, что военные комендатуры Района чрезвычайного положения оказались бессильны запретить, были похороны. Длинные скорбные процессии все чаще собирались в селах и городах. Люди шли к родным, друзьям, знакомым погибших в межнациональном противостоянии или во время проверок паспортного режима. Были еще очереди за продуктами, особенно за хлебом, которого часто не хватало из-за перебоев в поставках муки. Городской рынок стал совсем малолюдным. Блокада дорог привела к тому, что на прилавках остался самый скудный выбор товаров. Магазины в Степанакерте стояли пустые, продавались только предметы первой необходимости.
Правда, было в Степанакерте одно местечко, куда всегда можно было прийти, откуда угодно, хоть с самой окраины города, не опасаясь ничьих запретов. Оно называлось «Три крана». Там всегда текла холодная ключевая вода, чистая и удивительно вкусная, за что любили ее горожане и гости города. С далекого горного источника вода самотеком врывалась почти в самый центр Степанакерта по искусно проложенному еще в давние времена водоводу. Круглосуточный звон весело льющейся сразу из трех кранов
[стр. 67] Мятежный Карабах
воды, привлекал всякого прохожего. Три крана располагались на улице Кнунянца.
В верхней части этой недлинной улицы размещалось здание Управления внутренних дел НКАО, а значит, штаб нашей Следственно-оперативной группы, внизу – комендатура Района чрезвычайного положения и гостиница, где мы жили. Так что каждый день в Степанакерте для наших сотрудников начинался и заканчивался естественным ритуалом – неоднократным прохождением мимо «Трех кранов». Понятно, что и мне мимо «Трех кранов» приходилось проходить или проезжать на машине по нескольку раз в день.
К источнику кроме горожан, приходящих специально за ключевой водой для дома или для работы, заворачивал практически каждый прохожий. Все обязательно пили ее прямо у источника. И в жаркий день, и в студеную зимнюю пору. Пили с откровенным удовольствием, даже наслаждением. Было заметно – вода действовала на всех одинаково. Кроме благотворного физического воздействия, она словно бы духовно очищала, успокаивала, поднимала настроение, возвращала на мгновения в добрые и благополучные времена. На какие-то минуты она делала людей добрее и счастливее.
За источником был небольшой уютный скверик, а чуть дальше – здание областного драматического театра имени Максима Горького. Театр закрыли с введением в Карабахе чрезвычайного положения. Помню, что у меня, возле «Трех кранов», появлялось чувство особой торжественности, такое редкое в это время. И я подольше старался сохранить его в себе… Со временем я стал назначать здесь встречи со знакомыми жителями города. У пришедших испить воды из горного источника как-то само-собой завязывались разговоры, а иной раз и услышать мнения карабахцев о событиях, которые были, скажем, следствием мероприятий, осуществленных незадолго до того нашей группой. Об одном из них напоминает моя очередная дневниковая запись.
