Он побледнел и, вцепившись в перила, смотрел вниз.
— Что там? — спросил я.
Послышались хлопки — словно огромная птица готовилась взлететь. Я посмотрел вниз и при свете, пробивавшемся сквозь узкие бойницы, увидел громового ящера, томившегося на дне каменного мешка. Чудовище злобно сверкало глазами и хлопало кожистыми крыльями.
— Это Яша, — сообщил лакей. — Не беспокойтесь, господа, он надежно-с прикован-с.
Правая задняя лапа ящера была закована в кольцо, от которого тянулась тяжелая цепь к другому кольцу, торчавшему из каменного пола.
— Зачем вы его держите тут? — спросил велетень.
— Рудольф-с Константинович увлекаются боями-с ящеров, — объяснил лакей. — Завтра как раз-с турнир-с. Что ж, господа, попрошу-с следовать за мной-с.
Мы двинулись вверх друг за другом, обходя по спирали огромный колодец, на дне которого хлопало крыльями и лязгало зубами чудовище. Мы преодолели половину лестницы, когда лакей толкнул массивную дубовую дверь в стене и мы оказались в небольшом зале с камином. Лакей попросил нас обождать и скрылся за следующей дверью. Через мгновение он вернулся и предложил нам войти в кабинет. Мы шагнули через порог и ступили на пол, выложенный синими изразцами со сценками из жизни распутного рыцаря.
Капитан-поручик оказался высоким, статным стариком, имевшим привычку все время кривить рот так, словно взор его смущала какая-то непристойность.
— Граф, — он вышел из-за стола навстречу мне и протянул руку.
Мы обменялись рукопожатием. Несмотря на преклонные лета, Рудольф Константинович оказался крепким и энергичным господином.
— А это кто? — он указал взглядом на моих спутников.
— Господин Иванов — мой друг, доверенное лицо, а это господин Марагур, он охраняет нас!
— Ну и пускай за дверью ждет, — заявил капитан-поручик. — А еще лучше бы устроить бои громового ящера с гоблином!
Мне стало неловко за Марагура. Рудольф Константинович, видно, был из тех людей, кто не считает sapiens того, кто не homo.
— Я должен убедиться, что здесь только один выход, — пробурчал велетень.
— Один, один, — ответил Косынкин. — Через бойницу же не пролезешь, особенно с такой опухшей рожей, — он кивнул на Иванова.
— Я подожду вас за дверью, — сообщил велетень и, многозначительно переглянувшись с Ивановым, вышел.
— Ну что, граф, взял-таки свое Афанасий Федорович! — воскликнул капитан-поручик.
— Не понял? — вскинул я брови.
Косынкин махнул рукой.
— Да ладно! Не понял он! Мамзель твоя, говорю, небось князя Дурова ублажает! Далась же она тебе! Плюнул бы ты на нее. Оставайся лучше в Кронштадте, завтра на бои ящеров пойдем. Я, знаешь ли, брат, большие надежды на Яшку своего возлагаю.
По лицу капитана-поручика пробежала тень, он сделался мрачным.
— Я, граф, все на Яшку поставил. Если он выйдет победителем, озолотит меня. А если нет, — Рудольф Константинович поджал губы и покачал головой. — Не сдобровать мне тогда. А противник у Яшки серьезный. У барона Бриджа громовой ящер Юшка. Хороший ящер, я его видел! Это, граф, скажу тебе, серьезное искусство — подготовить ящера к бою. Надо голодным его держать, чтоб он злее был! А, с другой стороны, передержишь без пищи — ослабнет зверь, тоже нехорошо. Я своему неделю только пить даю, есть не даю, и это, граф, скажу тебе, существенное послабление моему бюджету. Завтра решится все.
Капитан-поручик тяжело вздохнул.
— А вы вот что, Рудольф Константинович, — сказал Иванов. — Вы тайком на Юшку ставочку сделайте. Да вот хоть через секретаря своего. Если Яшка ваш победит, то и хорошо. А не дай-то бог, Юшка сильнее окажется, так вы хоть затраты окупите.
— Что?! — взревел хозяин. — Да как ты посмел предлагать мне такую низость! Чтобы я — я! — капитан-поручик Косынкин — делал ставку на чужого ящера!
— Позвольте, позвольте, Рудольф Константинович, да я ж как лучше хотел, — оправдывался Иванов.
— Подлость, низость! Никогда, никогда Косынкины не опустятся до этого! Вон, вон из моего дома!
Он начал дергать за шнур. За дверью зазвенел колокольчик. В кабинет вбежал лакей.
— Гришка, проводи этого господина! — приказал капитан-поручик.
— Да, — поддержал я гнев хозяина и закричал на Иванова. — Как ты смел так оскорбить дворянина! Ты мне больше не друг! Пошел вон отсюда! И велетеня с собой прихвати, пока его ящеру не скормили!
Появился господин Марагур. Он закрыл собою дверной проем, готовый и впрямь сразиться с громовым ящером, если потребуется.
— Позвольте, позвольте, Рудольф Константинович! — верещал Иванов. — А как же мадемуазель де Шоней? Где она, разве она не здесь?
— Дураки вы! — проревел капитан-поручик. — Раз граф Дементьев здесь и без нее, значит, сцапал ее Афанасий Федорович! Она так и говорила! Да, впрочем, нате, вот вам!
Он взял со стола запечатанный пакет и протянул его мне. Я спрятал бумаги под кафтан.
— Отправляйся в порт, граф, к западному рейду, там стоят торговые суда. Найдешь «Изумрудную Джейн» — корабль английского купца мистера Спелмана. Покажешь эти бумаги, и он возьмет тебя на борт, отвезет в Амстердам. Там и найдешь свою мамзель в объятиях князя Дурова! — Капитан-поручик усмехнулся. — А теперь прочь! Подите прочь, господа!
Черт! Вот так форшмакъ! Угораздило ж его назвать англичанина Спелмана в присутствии Иванова и Марагура! Теперь и думать нечего о том, чтобы выпроводить их без меня! Они немедленно кинутся в порт, в Амстердам, искать Аннет там, и я им буду уже не нужен!
— Что ж, прощайте, Рудольф Константинович, извините, если что не так.
Капитан-поручик отмахнулся. Господин Марагур посторонился, и мы покинули кабинет. Гришка повел нас вниз по лестнице. Следом за лакеем шел Иванов, за ним я, а замыкал шествие велетень. Едва за нами закрылась дверь, как господин Марагур потянул меня за плечо. Я обернулся, он показал мне кулак — размером с мою голову. Я молча развел руками. Велетень еще раз потряс кулаком перед моим носом, и мы двинулись дальше.
У выхода на улицу Иванов остановился. Он больше не крутил во все стороны головой. Уверенный в том, что ни зимние осы, ни другие неприятности здесь его не поджидают, он разглядывал громового ящера, томившегося внизу.
— Что, брат Иванов, не довелось тебе здесь служанку-то придушить, — посочувствовал я.
— Вот смотри, граф, допрыгаешься!
С этими словами он отпустил перила и повернулся к выходу. Я присел, подхватил его за ноги, да и перекинул в пролет к громовому ящеру.
— А-а-а! — завопил Иванов.
Однако на помощь ему подоспел велетень. Его реакция оказалась молниеносной. Одной рукой он отшвырнул меня к стене, а другой успел ухватить Иванова за ногу. Тот повис в пролете, полы кафтана накрыли ему голову. Еще мгновение — и господин Марагур вытянул бы Иванова, но громовой ящер ринулся вверх за добычей. Его цепи хватило на то, чтобы ухватиться зубами за полы кафтана. Велетень рванул на себя, одежда затрещала и порвалась. Ящер остался внизу с обрывками кафтана в зубах.
Господин Марагур поставил Иванова на площадку. Однако ноги того подкашивались, от пережитого ужаса он уже и орать не мог, а только хрипел и булькал. Велетень поддерживал его, чтобы тот не упал. Когда же господин Марагур стянул остатки кафтана, в которых запутался Иванов, то оказалось, что головы-то на плечах уже нет. Тело заканчивалось окровавленной шеей, из которой торчали какие-то трубки и кости. Все это булькало и брызгало кровью. Внизу громовой ящер с удовольствием чавкал.
Велетень поморщился, глядя на обезглавленного Иванова.
— И что теперь? — спросил он меня.
— Да брось ты его вниз, — посоветовал я.
Господин Марагур перекинул тело Иванова через перила. Громовой ящер подхватил его на лету, кинул себе под ноги и, задрав морду, с благодарностью тявкнул. Велетень схватил меня, поднял и перенес над перилами. Я повис в воздухе над ящером.
— Ну, граф, в Кронштадт, говорил, к капитану-поручику Косынкину! Вот тебе не Кронштадт, а кронштец настал, — прохрипел велетень.
Громовой ящер подпрыгнул вверх. Я поджал ноги. Чудовище клацнуло зубами, едва не оторвав подошвы ботфорт.
— Рудольф Константинович расстроятся, когда узнают-с, что Яшку накормили-с, — произнес лакей.
— Да, у нас тут тоже есть один с причудами! — откликнулся я. — Ему тоже не понравится, что его человека скормили ящеру. А мы давайте ничего говорить им не будем. А ты, Гришка, поди и сделай ставку на Юшку. А то завтра по миру пойдете вместе с капитаном-поручиком своим.
— И то верно, — согласился лакей.
Господин Марагур смотрел на меня, словно ждал, что я и ему перед смертью дельный совет дам.
— Ну, давай, туда или сюда, — сказал я. — Долго мне так висеть?! Только подумай, что скажешь Василию Яковлевичу? Как это у тебя на глазах твоего подопечного громовому ящеру скормили?! Боюсь, это как-то отразится на твоем гонораре.
