Жаль правда, что домой лейтенанту попасть так и не удалось. Но это еще как посмотреть. Чтобы совместить приятное с полезным, Брауну поручили передать пакет с документами в Берлин, а затем оставаться в городе до конца отпуска.
Единственное, что несколько омрачало пребывание в блистательной столице рейха, это частые "беседы" в абвере. Разговаривал с ним каждый раз один и тот же майор - очень вежливый, но с неизменной злой улыбкой, не сходившей с лица. Тема для беседы была всегда одна и та же, а именно, как выглядел тот русский офицер, каким тоном он говорил, и что именно. Это сначала удивляло Брауна, ведь он уже обо всем рассказывал, а теперь, спустя несколько дней, воспоминания уже поблекли. Но допрос велся в высшей степени профессионально, и лейтенант смог припомнить столько подробностей, что даже сам удивлялся своей необычной памяти.
За плодотворное сотрудничество и в качестве компенсации за потерянное время Брауну вручили великолепные подарки, которыми он сейчас щедро делился с сослуживцами. Эрих привез из столицы не только приятно позвякивающий портфель с ароматной продукцией французских виноделов, но и кое-что поценнее. Натуральный кофе, то ли из довоенных запасов, то ли контрабандный, котировался сейчас гораздо выше любых напитков.
Вернувшись к месту службы и узнав, какой ценой досталось продвижение на два десятка километров, Эрих пребывал в шоке. В газетах происходящее на фронте описывалось в самых радужных тонах - враг бежит, русские толпами сдаются в плен, а трофеи не успевают подсчитывать. А тут оказывается, была настоящая бойня. Заходившие по служебным делам или просто на чашечку кофе офицеры, а также унтеры, с которыми демократичный Браун не чурался общаться на равных, поведали душераздирающие подробности кошмарного наступления.
Больше всего выжившие в этом аду любили рассказывать об ужасном танковом прорыве, к тому же случившемся в "пятницу тринадцатого". Когда лейтенант вежливо указывал на календарь, где 13 сентября значилось субботой, доморощенные нумерологи, вдруг ставшие на этой неправильной войне очень суеверными, снисходительно объясняли, что это еще хуже. В ту страшную ночь русские начали контратаку как раз в полночь, когда пятницу сменяет тринадцатое число. Сначала все шло хорошо, но потом из оврага, заполненного непроходимой грязью, вдруг вынырнуло не меньше десятка новейших советских танков, которые стали обстреливать наступающих с фланга. Хорошо еще, что успели вовремя выставить дымовую завесу, только это и спасло остатки атакующих. Но и потом самые неугомонные русские, пользуясь темнотой, подъезжали к немецким позициям, и зацепив тросами уцелевшие панцеры, утаскивали их к себе в тыл вместе со всем экипажем. Самое ужасное, что броня у вражеских машин была совершенно неуязвимой, и ее не могли пробить даже гаубичные снаряды.
Впрочем, один из собеседников Брауна - лейтенант Эйзель, служивший в артиллерийском полку, снисходительно посмеялся над этими сказками.
- Уже давно замечено, что при прорыве русских танков их количество преувеличивают раза в два или три. Так что максимум, что там было - это четыре панцера. Да сами посудите, будь у советов на этом участке десяток новейших машин, они бы раскатали нас в тонкую лепешку. Ну, во всяком случае постарались бы это сделать, и тогда у наших окопов осталось бы гореть несколько вражеских танков.
Уважительно кивая собеседнику, Браун спросил, правда ли, что броню т-34 не берет даже гаубичный снаряд.
-- Конечно, не берет. Ведь чтобы пробить броню, надо сначала в нее попасть. А из гаубицы, стреляющей с закрытой позиции, сделать это практически невозможно. Вот если бы танки прорвались через передовую, и подъехали к ним поближе, то прямой наводкой тяжелые орудия разметали бы их в клочья. Кстати, русские это несколько раз продемонстрировали. Их гаубицы, лупившие по танкам, показали неплохую результативность. В том числе и трофейные 105мм.
-- Откуда они их взяли? - ужаснулся Браун.
-- То есть, как откуда? - удивился артиллерист. От 102-й пехотной ничего не осталось, да и 251-я дивизия бежала сверкая пятками. Как вы думаете, куда подевалось все их вооружение?
-- Но как же..., но ведь нам же объявили, что наши солдаты держались до последнего, пока не были эвакуированы раненые и вся техника.
-- Ну, скажем, раненых вы сами и эвакуировали из советского плена. Нетрудно догадаться, что если там не смогли вовремя вывезти в тыл людей, то что уж говорить о тяжелой артиллерии.
Еще одной любимой темой для разговоров была "дорога в бездну". Якобы самый обычный на вид асфальт оказался коварной ловушкой, и заехавшая на него автоколонна вдруг рухнула в бездонную трясину. Правда, никто из собеседников не был очевидцем этого события, но Брауна ознакомили с циркуляром, предписывающим на всех незнакомых дорогах проверять прочность дорожного полотна. Однажды он даже увидел как саперы, идущие перед колонной тягачей с орудиями, не только обшаривают дорогу миноискателями, но и старательно подпрыгивают, чтобы убедиться в отсутствии трясины. Вид у них при этом был виноватый - мол, сами понимаем абсурдность приказа, но приходится его выполнять.
Подробности другой таинственной истории, о зенитном сверхоружии русских, Брауну поведал знакомый из роты обеспечения, которому приходилось взаимодействовать со службой снабжения авиационного полка. Продукты питания поставлялись всем централизованно, но ведь одно дело всякие там консервы, и совсем другое свежие яйца, молоко и мясо, которые можно было реквизировать у местного населения. Снабженцы авиаторов, которых перебросили сюда недавно, еще не освоились в этой местности, и командир дивизии приказал подкормить летчиковs, от которых в значительной степени зависело выполнение боевой задачи.
- Ну что, вы выяснили, чем русские смогли подбить наши самолеты? - любопытствовал Браун, подливая собеседнику ароматный кофе.
-- На самом деле их никто не сбивал.
-- Как же так, я сам там проезжал, и видел разбросанные обломки Юнкерсов.
-- Дело в том, что они сами упали.
-- Как это сами? Все три сразу?
-- Ну, честно говоря, русские им немного помогли. После того, как мы заняли эту территорию, представители авиаполка внимательно осмотрели место падения, и обнаружили довольно необычные макеты. Там были повозки и пушки, только сделанные не в натуральную величину, а уменьшенные раза в два. Даже был тряпичный пони, издалека похожий на настоящую лошадь.
-- Но на современных самолетах есть уйма всяких приборов. Я слышал, что "штуки" вообще должны выходить из пикирования автоматически, без участия пилотов.
