Тем временем второй солдат работал с трупами погибших. Их телам придали боевые позы, как будто они перед смертью отстреливались от партизан. Из карабина водителя и пистолета Брауна сделали несколько выстрелов в сторону леса, после чего оружие сунули в руки своим владельцам. В качестве последнего штриха унтер немножко поправил физиономии погибших. Он делал это с видимым отвращением, но уж очень удивленными были выражения лиц у погибших. Вряд ли они смотрели бы так на обычных партизан. Прострелив на прощанье радиатор и скаты грузовика, все трое погрузились в мотоцикл, и поспешно уехали.
***
Когда псевдожандармы завершили свою кровавую работу и укатили на мотоцикле, тело невезучего лейтенанта Брауна недолго оставалось лежать у машины. Место для засады здесь действительно было очень удобным, и за разыгравшейся драмой внимательно наблюдало несколько человек. Убедившись, что на дороге никого нет, двое из них осторожно подошли к погибшим, и забрали оружие вместе с документами.
-- Слушай, Василич, ну здорово, - сказал тот, что постарше. - Теперь у нас есть повод вернуться на базу. Раз уж тут такой случай, то надо срочно сообщить об этом на Большую землю.
-- Вернемся, Иваныч. Но все-таки, хотелось бы знать, что тут у немцев за ерунда твориться, - отозвался Василич, которому на вид было двадцать два - двадцать три года. - То ли они уже с ума посходили, то ли это все-таки наши диверсанты. Пусть скорее выяснят, а то мы уже боимся в них стрелять. А ну, как ненароком своего убьешь.
Бегло осмотрев кузов грузовика, и не обнаружив там ничего интересного, Василич, который тут очевидно командовал, решил что будет нелишним запутать немцев, спрятав труп офицера.
- Ну какого черта его так далеко тащить, - тяжело пыхтя бормотал Иваныч, который забросив немца на плечи, нес его к речке. Как партизанам было известно, лед там еще оставался довольно тонким, и они собирались бросить вражеского офицера в воду.
- Ты Иваныч, когда тяжесть несешь, дыхание береги и поменьше разговаривай, - назидательно ответил командир.
-- А все-таки, почему мы его там на дороге не оставили? - Спросил третий член маленькой группы, до этого все время молчавший.
-- Ну, во-первых, чтобы фрицев запутать. Кто там кого убивает, и зачем, мы не знаем. Но если стреляют в немцев, то дело это полезное. Вот мы им и поможем следы замести. А самое главное, отвлечем погоню, которая непременно скоро прибудет сюда. Пока они своего утопленника будут искать, а потом из воды вылавливать, уже и стемнеет.
Подойдя к речке, отряд остановился. Командир повесил свой автомат на сучок, снял с плеча трофейный карабин, и осторожно ступая по обледеневшим камням, отошел метров на десять от берега. Здесь была быстрина, которая могла отнести труп далеко вниз по течению. Несколькими ударами приклада Василич разбил хрупкий, еще не успевший окрепнуть лед, проделав в нем большую полынью, и с явной неохотой отправил туда немецкую винтовку. Оба его товарища с сожалением посмотрели, как карабин исчез под водой. Но путь им предстоял трудный, и тащить с собой лишние четыре килограмма они не могли.
Вернувшись на берег, партизан перехватил немца за ноги, и вдвоем с Иванычем они осторожно потащили Брауна к месту подледного захоронения.
Обратно партизаны возвращались по своим старым следам, старательно ставя ногу след в след. Вскоре их путь пересекла утоптанная тропинка, свернув на которую они уже смогли идти быстрее. Еще примерно через километр был приготовлен тайник со всеми припасами и снаряжением. Здесь каждому партизану пришлось взвалить на плечи немаленький тюк, но зато они смогли встать на лыжи. Отдыхать не стали, так как путь им предстоял долгий. Отмахать тридцать километров по вражеским тылам, да еще ночью, задача не из простых. Но что поделаешь, ведь в этих местах проходило наступление немецких дивизий, и шли ожесточенные бои. Поэтому подготовленная сеть партизанских баз была уничтожена, и ее пока еще не восстановили. Вот и приходилось посылать для разведки людей из уцелевших отрядов торопецкого района.
За ночь группа Василича вернуться, конечно, не успела. Ей пришлось снова ждать до темноты, и уже потом совершить последний рывок до своей базы.
В очередной сводке разведданных в Центр была передана информация о странных убийствах, вместе с фамилиями пострадавших. Ответ пришел в ближайшее резервное время связи. Все участники операции награждались орденами, а зольдбух Брауна вместе с одним из очевидцев требовалось срочно доставить на Большую землю. Там, в штабе партизанского движения, уже были данные по еще нескольким аналогичным случаям. Что это означает, никто не понимал, но согласно недавно присланной из госбезопасности инструкции, вся подобная информация отсылалась напрямую наркому.
Те сведения, которые были собраны у Берии, целостной картины происходящего пока не давали, но тенденция была налицо. Шло устранение всех потенциальных секретоносителей. Что из этого следовало, пока было не ясно. Но скорее всего, после неудачного начала "Тайфуна" высокопоставленные лица из руководства вермахта и абвера решили не допустить утечки информации наверх. И без того рассерженный Гитлер очень недоволен делами на Восточном фронте. А если он еще узнает о том, что противник знал все планы еще до начала наступления, а ему об этом не доложили, то полетят головы.
***
Лишиться головы немецкое командование не хотело. Поэтому за короткое время были ликвидированы не только все двадцать пять человек личного состав великолукской полевой жандармерии, но заодно и весь аппарат тайной полевой полиции. Разумеется, их ни в чем не обвиняли и не допрашивали. Это была просто профилактическая мера во избежание утечки информации.
Методы для "дезинфекции" применялись в основном одни и те же. Несколько человек из подлежащих ликвидации посылалось на машине в какой-нибудь отдаленный район, и в лесу на них неожиданно нападали партизаны.
Еще проще было с бывшей учительницей великолукской школы, а ныне переводчицей полевой жандармерии фрау Карляйтис. Ей было уже почти шестьдесят, поэтому никого не удивило, что у нее внезапно остановилось сердце.
Начальник городской комендатуры генерал Шредер ничуть не был удивлен ни возросшей активностью партизан, ни ее удивительной избирательностью. Никто из лиц, ответственных за безопасность, не понес наказания. Мало того, руководитель отдела по борьбе с партизанами подполковник Штиккель был даже награжден и переведен с повышением на новое место службы. Правда, куда именно, никто не знал.
Единственным, кто еще остался в живых из фигурантов этого дела, был капитан Мевес, так и не вернувшийся из Берлина. Но у него уже были документы на другую фамилию, а формально он тоже числился погибшим. По официальной версии, самолет, на котором капитан возвращался в Смоленск, был внезапно сбит русскими истребителями, и все пассажиры погибли.
