заполненная передачей документов из рук в руки, закончилась в один миг после вызова к великому князю Николаю Николаевичу. При первом посещении мы с ним особо не разговаривали, и он на удивление даже никак не отреагировал на интервью с Гиляровским, которое наделало много шума и… быстро затихло под валом других новостей. Видимо, сверху дали команду.
Зато я узнал, как ко мне попал Гиляровский. Пользуясь своими многочисленными знакомствами, он прибыл с группой первых корреспондентов в действующую армию. Несколько отечественных и иностранных представителей прессы доехали до Ставки и прифронтовых городов, чтобы увидеть все своими глазами.
— Присаживайся, — после моего стука великий князь кивнул на стул напротив него. — Дмитрий, надо срочно передать письма в военное министерство лично в руки генералам Шуваеву, Поливанову и Лукомскому. Военный министр Сухомлинов не должен об этом знать. Ты меня понял?
Путешествие по Российской империи в разгар войны, что может быть лучше.
— Не вижу в этом ничего сложного. Вряд ли Сухомлинов направит на мое задержание целый корпус, как германцы.
— Дмитрий, ты хороший офицер, и, если хочешь достигнуть чего-то большего, надо выбирать сторону. Будешь держаться меня и быстро пойдешь вверх по карьерной лестнице. Выберешь другую сторону, и тебя не ждет ничего хорошего. Поверь мне.
Великий князь Николай Николаевич и его люди. Да, передо мной одна из башен Крем… перепутал с другим временем, то есть одна из башен империи. Сейчас военный министр и Верховный Главнокомандующий на ножах и везде пытаются пропихнуть своих людей. Почему я не удивлен? В военное время такое возможно только в России.
— Я обязательно подумаю над вашим предложением, Николай Николаевич. Что мне делать после доставки писем?
— Отправишься к императору и будешь ждать дальнейших указаний. Если Ники ничего не придумает, вернешься ко мне, — криво усмехнулся великий князь. — У тебя есть еще какие-нибудь вопросы?
Очередные интриги и «игра престолов» на русский манер. Ничего не меняется в России. Кто за что воюет непонятно… Многие за интересы чужих стран. Стоит только немцам начать давить на французов, как из Парижа летит грозный выкрик. И для великого князя Николая Николаевича нет разницы, сколько надо положить жизней собственных солдат ради французов.
— Прошу подписать бумагу.
Ничего серьезного. Приказ о создании особого штурмового отряда спецрезерва Ставки. Много букв, за которыми ничего нет.
— Зачем тебе свой отряд? Ты у нас дворцовый переворот решил осуществить?
Смешная шутка. Немного внушения сейчас точно не повредит. Как же болит голова…
— Хочу передать свой опыт, полученный в боях. Заодно будем лично пробовать самое современное оружие и опыт других стран. Быстрой победы пока нет, поэтому надо готовиться к любому варианту развития событий. Содержать отряд буду на свои личные деньги.
От моих слов великий князь на несколько секунд «завис» и странно дернулся его левый глаз. После чего он безмолвно пописал мой документ и отвернулся, показывая, что я могу быть свободен. Вот и хорошо. Осталось забежать в канцелярию, и половина дела сделана. Дальше пара знакомых офицеров выпишут моим бойцам документы, и можно покинуть Ставку. И чем раньше я это сделаю, тем будет лучше.
Путешествие до Петербурга, а точнее, как сейчас принято говорить, Петрограда, прошло без особых удобств и с длительными стоянками, вследствие пропуска военных эшелонов. В Минске мы простояли почти сутки из-за какого-то происшествия на железнодорожных путях, но я не терял времени зря и общался с бойцами на разные темы, активно спрашивая «за жизнь» на гражданке.
Часть солдат прятали глаза, другие, наоборот, рассказывали о своих личных успехах или проблемах. На жизнь особо не жаловались. Все-таки служба в лейб-гвардии в начале двадцатого века имела некоторые привилегии над обычными полками. И передо мной не мобилизованные крестьяне. Бойцы не переживали, что пошли за мной, и думали, что ухватили удачу за хвост. Надеюсь, они не пожалеют.
Прибытие нашего поезда в столицу прошло обыденно, и, выгрузившись на Царскосельском вокзале, мы отправились искать единственный общественный транспорт столицы. Я заранее задумался над тем, чтобы не светить военной формой бывших гвардейцев, поэтому, пока стояли в Минске, купил гражданскую одежду для всех бойцов. Жизнь сейчас совсем не демократическая, и нижним чинам запрещалось передвигаться на трамваях.
Ехать было недалеко, но идти пешком с толпой за спиной я не решился. Кто знает, кого встречу по пути к «дому». Дворец, доставшийся в наследство от великого князя Сергея Александровича, находился на углу Фонтанки и Невского проспекта, рядом со знаменитыми конями Клодта. Даже в самом бредовом сне, прогуливаясь несколько лет назад по Невскому, я и подумать не мог, что буду жить в этом дворце.
— Чтоб мне так жить, — тихо прошептал один из бойцов и тут же получил удар в бок от Карелина.
И, правда, есть на что посмотреть. Фасадные скульптуры атлантов и роскошная внешняя отделка сразу же бросались в глаза. Боюсь даже представить, что там внутри.
— Какой твой век. Поживешь немного во дворце, пока не решим все дела в Петрограде.
— Как же так, Дмитрий Павлович? Невместно нам по дворцам ходить. Вдруг узнает кто… проблем не оберемся, — растерянно произнес мой бывший денщик.
— Где я тебе сейчас найду жилплощадь рядом с дворцом. Демьян, у нас будет много дел, и мне нужна ваша помощь, так что добро пожаловать в мой дом!
Из воспоминаний Дмитрия я знал, что во дворце мы жили вместе с Марией после ее развода с шведским принцем. Уверен, она не будет против небольшого гарнизона и некоторых изменений в планировке. Насколько я знаю, позже здесь и вовсе госпиталь разместят.
— Ваше императорское высочество, рад приветствовать вас дома, — открыл передо мной дверь чопорный дворецкий и низко поклонился.
Меня ждали, но не встречали. Сам отказался. Неудобно будет, если поеду в машине, а бойцы пешком пойдут. То, что для настоящего великого князя привычное поведение, для меня неуместные барские замашки.
— Распорядитесь, чтобы моих бойцов накормили и показали, где все необходимые удобства.
Раньше подобные распоряжения от Дмитрия касались многочисленных дам, а не солдат. Впрочем, дворецкий никак не показал своего удивления и провел в боковой проход одиннадцать человек, на которых гражданская одежда смотрелась чужеродно.
Великолепная лестница, по которой я поднялся на второй этаж, открыла передо мной истинную картину дворца. По сравнению с роскошью дворца, устоявшееся в одно время выражение «евроремонт» даже рядом не стоит. Художественная лепнина со статуями атлантов и кариатид, невероятные люстры, белоснежный мрамор, дорогая драпировка стен и позолота настенных светильников. Смотрится красиво, но жить каждый день здесь меня не тянет. Не знаю почему осталось такое ощущение.
Выскочивший из коридора коричневый песик начал прыгать вокруг меня, требуя законную порцию ласки. Лайка Палаша. Не сказать, чтобы я собачник, но пес точно любил своего хозяина и сильно скучал, поэтому Палаша была затискана, как любил делать Дмитрий.
— Прошу прощения, Дмитрий Павлович, как почуяла вас Палаша, никак нельзя было ее остановить, — вытер вспотевший лоб белым платком запыхавшийся мужчина.
Краснощекий мужчина с густой бородой — заведующий дворцом Петр Семенович Ухов. Именно он занимался управлением всей этой трехэтажной махины. И за все время воспоминаний Дмитрия нареканий к нему не было. Вот только у меня есть одна проблема. Непонятно, как относиться к работникам дворца. Куча народу и всем надо платить деньги за то, что я тут не живу. Избавиться от дворца не самая плохая мысль.
— Петр Семенович, мой дом, как всегда, блистает благодаря вам. Со мной прибыли люди, которых надо разместить в одном или двух помещениях. Возможно, потребуется сделать некоторые изменения в планировке, пока я нахожусь в Петрограде. Думаю, логично использовать для этого средний или бальный зал.
— Только не бальный зал! У вас, Дмитрий Павлович, достаточно свободного пространства! — открыто возмутился Ухов. — Покойному Сергею Александровичу служило в несколько раз больше людей. И, как я понимаю, это ваши подчиненные… Можем использовать комнаты адьютанта и фрейлины. Они сейчас свободны.
Проверив память Дмитрия, я был склонен согласиться с заведующим. Множество дублирующих помещений, что остались от прошлого владельца могли вместить куда больше, чем одиннадцать человек. Первый этаж
