Ознакомительная версия.
Глава 10
Я переступил порог с трепетом во всем теле, ожидая нечто необыкновенного. Однако помещение хоть и просторное, уходящее вдаль, но вдоль стен обычные столы, перемежающиеся огромными сундуками. Кое-где некие экспонаты развешаны просто на стенах, но чаще лежат в беспорядке, как показалось, на столах.
Кардинал остро взглянул на мое несколько разочарованное лицо:
— Как себя чувствуете?
— Ожидал нечто более, — признался я.
— А оказалось менее?
— И весьма, — уточнил я. — Даже в какой-то мере зело. Хотя и обло.
Он тяжело вздохнул:
— Великие вещи, как и великие люди, не кричат о себе и не стараются выделиться чем-то внешне. Видите вон на столе охотничий рог? В него не протрубить достаточно громко, не так ли?.. Однако один его звук обрушил стены Иерихона. Рядом простой вроде бы камень, но в нем страшная сила, ибо им совершено первое убийство на земле, когда Каин приревновал своего брата… А вон тот камень впитал кровь последних защитников крепости Моссад, когда они убили свои семьи и покончили с собой, чтобы не быть римскими рабами…
Я перевел дыхание, спросил уже другим тоном:
— А вон то собрание посохов?.. Что-то вот тот кажется странно знакомым.
— Только один? — спросил он тихо и с почтением. — Это посохи и жезлы, что тогда были тоже посохами, пророка Моисея, Авраама, Аарона, Елисея, Иеремии, Иезекииля и десятков других великих, что бродили по древним землям и страстными проповедями не давали угаснуть искре божьей в людских душах…
— У меня уже озноб по шкуре, — признался я.
Он кивнул, на хмуром лице отразилось смутное удовлетворение.
— Я вообще упал в обморок, — проговорил он, — когда впервые все это увидел.
— Ой, — сказал я льстиво, — вы тонкая натура!
Он сообщил с некоторой похвальбой, лесть нравится всем:
— Семь лет ушло, пока переписал… Пойдемте, вам нужно что-то выбрать.
— Выбрать, — ответил я, — а можно возьму все?
Он впервые улыбнулся:
— Понимаю, понимаю такое желание.
— Да у меня прозвище такое, — объяснил я виновато. — Ричард Загребущие Руки. Или короче — Ричард Загребущий. Можно проще — Загребун.
Он не отвечал, а я шел следом, то и дело задерживаясь, не в силах оторвать взгляд то от лука Нимрода, стрелой из которого тот достал небо так, что обратно вернулась в крови, то от меча Иисуса Навина, с виду куда уж простого и слишком короткого, чтобы мог сойти даже за одинарный…
На отдельных столах всякие мелочи вроде срезанных волос Самсона, в которых осталась и накопилась со временем его исполинская сила, заколка для волос Вирсавии, брошка Сюзанны, ожерелье Клеопатры…
Я ахал, всплескивал руками, восторгался, бывал сражен под корень, наконец взмолился:
— Неужели все это будет спрятано под землю? Где, возможно, исчезнет навсегда?.. Почему не раздать верным слугам церкви и не попытаться дать отпор Маркусу?
Он бросил на меня осторожный взгляд:
— Сэр Фидей… или вас лучше называть лордом Дефендером?.. В отношении вас решение уже принято папой, это никто не оспорит. В отношении остальных…
— А что остальные?
— Слишком велик соблазн, — ответил он. — Соблазн воспользоваться такой мощью в своих личных интересах.
— А я?
Он кисло улыбнулся:
— Наш папа человек очень проницательный. За вашим ерничанием, о котором тоже известно, сумел рассмотреть, судя по его решению, человека либо честного и по юности еще бескорыстного, либо слишком большого хитреца, что не станет вот так в лоб пользоваться первой же возможностью. Полагаю, он поверил, что вы вернете любую вещь, взятую отсюда, и постараетесь сыграть на своей чистоте и благородстве, чтобы потом хапануть нечто большее.
Я пробормотал озадаченно:
— Что, в Ватикане совсем не осталось честных людей?
— Здесь очень высокие ставки, — ответил он уклончиво. — Приходится предполагать худшее. Во избежание.
— То есть, — уточнил я, — на всякий случай считать всех жуликами?
Он невесело улыбнулся:
— Странно звучит, да? А вы знаете другой способ?
— Нет, — ответил я честно. — Но в моем окружении ставки поменьше. Если кто и сжульничает, он не погубит мир. Но папа… гм… наверное, он видит в моей душе больше, чем я сам.
— Он такой, — подтвердил кардинал. — Умеет читать даже в самых темных душах. А ваша, возможно, не самая темная на свете. Я, честно говоря, ожидал увидеть на вашем месте человека намного старше. Ваша молодость, увы, удручает.
Я сказал с обидой:
— Ну почему, если молод, то обязательно дурак?
— Я этого не сказал, — проговорил он с улыбкой.
— Но подразумевали, — сказал я.
— Подразумевал, — согласился он. — Я основывался на своем опыте. Я вот был дураком в ваши годы. Потом, правда, умнел. Но не рывками, а так, плавно… Кстати, а вот столы с поясами. Смотрите, какое разнообразие! От пояса самого Каина, что просто веревка, до пояса некого странного героя древних времен, который появился из ниоткуда, совершил многие подвиги, а затем исчез. К счастью, доспехи остались. Правда, почти все растащили, но пояс и латные рукавицы удалось сохранить.
— А где рукавицы? — спросил я.
Он отмахнулся:
— Для рукавиц там дальше три отдельных стола. И еще семь шкафов, для тех, что попроще.
Я с колотящимся сердцем рассматривал изящные перчатки древнего героя, почти понимая, что они собой представляют, чувствуя их огромные возможности, но кто знает, осталась ли в них древняя мощь, или же это только бесполезное железо.
— Нет, — ответил я с сожалением, — если нельзя захапать все, то лучше выбрать то, что наверняка пригодится в бою.
— Кстати, — сказал он, — самое главное я еще не упомянул.
— А что главное?
— Это церковное имущество, — напомнил он строго, — вы обязуетесь вернуть его сразу же после битвы. Согласны?..
— Разумеется, — сказал я поспешно, — сразу же и привезу.
Он сделал отстраняющий жест:
— Не нужно. Оно у вас исчезнет, как только закончится битва. Достаточно вашего согласия, которое вы только что высказали. Что с вами?
Я сказал осторожно:
— Вижу, нужно прикусить язык и быть поосмотрительнее. А то вот так ляпнешь что-то…
— Не ляпайте, — посоветовал он.
— Здесь, — спросил я, — как везде в верхах, все фиксируется?
Он посмотрел внимательно:
— Не знаю, о чем вы, но каждое ваше слово чем-то обязывает вас.
В конце помещения показалась в стене простая дверь из темного дерева. Кардинал-викарий замедлил шаг, перекрестился, я обратил внимание, что руки дрожат, а самого его вообще трясет.
— Кардинал, — сказал я настороженно, — кардинал Чиппелло!
Он проговорил вздрагивающим голосом:
— Сейчас-сейчас… Минутку, это пройдет…
Ознакомительная версия.
