Ознакомительная версия.
Он вздохнул, перекрестился.
— Дьявол никогда не устанет смущать наши души.
— С этим боремся с переменным успехом, — заверил я, — но в целом постепенно побеждаем.
Он перекрестился.
— Слава богу.
Я спросил понимающе:
— Мне нужно будет поблагодарить папу?
Он вскинул брови в вопрошающем жесте.
— В смысле?
— Ну не взяткой же, — пояснил я. — Когда такие сокровища, какого коня можно сунуть в конверте? Я имею в виду простое королевское спасибо и к нему чё-нить еще, только скажите чё именно.
Он сказал понимающе:
— А-а, это… Мы передадим ваше спасибо. Этого достаточно.
— Уверены?
— Папа очень занят, — сообщил он, — вы же понимаете, что нам предстоит.
— Тогда отбываю немедленно, — сказал я. — Значит, мне достаточно будет только произнести Малое Имя Господа…
Он покачал головой:
— Не совсем. Насколько я понял, вам предстоит оказаться в самой гуще некой битвы со Злом. Именно там, в сердце логова Врага, вы и скажете это Имя.
— Понял, — ответил я послушно. — Иначе да, могу разрушить сдуру не совсем то.
Он покосился ко сторонам.
— Отбывать вам лучше из отведенной для вас комнаты. Или необходим простор?
— Нет-нет, — заверил я. — Могу откуда угодно. Жаль, не могу так же с местом назначения.
Он невесело улыбнулся:
— Никто не может. Пусть Господь будет с вами, сэр Фидей!
— Я постоянно чувствую Его могущественную и ласковую длань, — заверил я. — Что есть лепота души моей.
Он проводил меня до моей комнаты, но входить деликатно не стал. Думаю, посторожит в коридоре, чтобы никто не входил, а потом еще и заглянет ко мне, чтобы удостовериться в отбытии.
Даже в Ватикане, мелькнула мысль, тайно пользуются вещами древних, все об этом знают и все делают вид, что ничего такого не происходит. Вообще-то так единственно верно, это усиливает мощь Ватикана, но в то же время заставляет общество усиленно развиваться самому, а не надеяться на щуку в проруби или джинна в кувшине, чем являются уцелевшие вещи давно минувшей эпохи.
Подошвы опустились на каменные плиты собора так мягко и с высоты в миллиметр, что я абсолютно не уловил перемещения, словно грубой мощи черной короны Темного Властелина, которая проламывает пространство, как таран, изящно помог сам святой Ватикан.
Никакой тошноты, головной боли, слабости, явно какие-то механизмы папского дворца сработали с ним в связке, в то время как раньше я передвигался словно на плохо работающем автомобиле без ветрового стекла и амортизаторов.
В соборе тихо, из высоких окон наискось падают на пол рассеянные лучи. В храмах не должно быть яркого света, для сосредоточения мыслей и зарождения научного метода познания мира необходим полумрак. Методом проб и ошибок пропорции найдены и закреплены в инструкциях для строителей.
Я заметил бредущего закапюшоненного священника, взгляд долу, такой не заметит появления, пока не ударится лбом в мою, надеюсь, широкую и достаточно выпуклую грудь.
— Эй, — сказал я вежливо, — отче!..
Он повернул голову, произнес чем-то знакомым голосом:
— Слушаю твои грехи, сын мой.
— Обойдешься, отче, — ответил я. — Мир спасать надо, а не исповедоваться. Отец Дитрих хде?
Он вздохнул с укором, вытянул руку, указывая направление:
— В правом зале принимает молодых монахов.
Я с подозрением всмотрелся в острый подбородок, покрытый грубой черной щетиной.
— Что-то ты, отче… Азазель! Ну ты даешь! Ты что, вхож в церковь?
Он чуть приподнял капюшон, на меня остро взглянули хитрые веселые глаза.
— А почему нет?.. Я не враг. Хоть и не союзник.
— А почему тайком?
— А чтоб церковники не радовались, — сказал он, — заполучив такую раскаявшуюся жертву.
— А ты раскаялся?
— Нет, конечно, — ответил он с достоинством. — Только они не поймут. У них только две градации: раскаявшиеся и нераскаявшиеся. Как съездил?.. В смысле, побывал?
Я огляделся по сторонам.
— Потом. Сперва перетру с отцом Дитрихом, он составил мне протекцию в Риме. Ему и должен сообщить первым, так принято.
— Успеха, — сказал он и добавил в спину непонятное: — Святоша…
Великий Инквизитор словно почуял мое прибытие, а то и в самом деле почуял, чем выше ранг — тем выше возможности, вышел из комнатки с группой священников.
Я поспешил навстречу, поклонился и поцеловал руку.
— Отец Дитрих…
Он повернулся к священникам:
— Продолжайте до вечера, а потом я подскажу, в каком направлении двигаться дальше.
Они поклонились и торопливо отбыли, а он поднял взгляд на мое исполненное кротости лицо. Я смиренно потупился.
— Говори, сын мой, — сказал он в заметном нетерпении.
— Отец Дитрих, — сказал я торжественно, — я побывал в Ватикане и был принят самим его святейшеством папой!.. Душа моя восполнилась умилением и всяческим энтузиазмом, возвышенным и восторженным.
Он кивнул, строгий и сосредоточенный, но я видел, что мои слова польстили его самолюбию, оно в каждом из нас, только настоящие мужчины его не выказывают слишком явно.
— Что насчет помощи?
— Благодаря вашему письму, — сказал я, глядя ему в глаза, вдруг да сморгнет, — и великодушному заступничеству, папа личным декретом, даже буллой, хотя и устной, а также неофициальной, изволил разрешить мне самому выбрать по руке что-то из сокровищ Ватикана!..
— Прекрасно, — ответил он нетерпеливо, даже не поинтересовавшись, что взял, словно я щебечущая женщина, сообщающая восторженно, какие фрифлюлики купила на распродаже, — спеши, сын мой. Собаки воют уже и днем!.. Бедные животные чуют гибель всему живому и скорбят, что не могут защитить своих хозяев.
— Я сейчас же, — сказал я, — вы позволите… в храме?
Он поморщился:
— Если это очень важно.
— Надо утрясти кое-что с Мишей, — сказал я и, увидев недоумение в его глазах, уточнил: — С архангелом. Архистратигом как бы. Главой небесного легиона как бы.
Он вздохнул, посмотрел с укором:
— Да, сын мой. Для него это место будет наиболее…
— Ой, спасибо!
Он указал в сторону неприметной двери за аналоем, куда могут входить только священники:
— В виде исключения.
— Благодарю, отец Дитрих!
Комнатка чистая, сильно пахнет ладаном и восточными ароматами. Я прямо от двери вышел на середину, кровь стучит в висках, собрался с духом и сказал внятно:
— Михаил!.. Архистратиг Михаил!
Полная тишина, только на грани слышимости ударили в колокол.
— Михаил! — прокричал я громко. — Я, Ричард Длинные Руки, человек и хозяин мира, созданного Всевышним, повелеваю тебе явиться и встать передо мной немедленно!
Ничего не произошло, тогда я набрал в грудь воздуха и сказал страшным голосом:
Ознакомительная версия.
