дошел до расположения.
Личный состав мирно болтал и пил кофе в бронетранспортере, пост никто даже не подумал выставить. Ваня сначала решил образцово-показательно разъебать личный состав, но потом передумал, подкрался и прислушался.
— Всякое было, — рассказывал Адольф. — Было такое, что... — он запнулся. — Что лучше не вспоминать.
— Сраная война... — поддакнул Руди. — Ты о том случае, под Ленинградом?
— Ага... — вздохнул Шольц. — О том...
Иван насторожился. Адольф никогда не отличался разговорчивостью, чтобы он заговорил, должно было случиться что-то из ряда вон выдающееся. Опять же, он рассказывал про случай в тех местах, где Иван сам воевал.
— Что случилось-то? — поторопил сапер.
— Нам поставили задачу... — принялся рассказывать диверсант, — захватить командный состав второй русской армии. Их как раз должны были эвакуировать с полевого аэродрома. Операция была проработана, данные точные, казалось — просто иди и бери, но...
— Но что-то пошло не так, — закончил за него Курт. — С нами такое тоже случилось на Крите. Так всегда случается.
— Ага... — умудренно хмыкнул Вилли. — Сраное «но».
— Дайте человеку рассказать! — взмолился Шмеллинг.
— Так вот... слышали про русских ведьм?
— Ведьм? Это кто? — ахнул сапер.
— Я так и знал, что русские используют темные силы... — авторитетно заявил Хайнц. — Мы все умрем и попадем в ад.
— Сосунки... — хохотнул Руди. — Русские ведьмы — это летчицы, на маленьких самолетиках. Летает очень тихо, медленно и ночью. К примеру, ты сидишь в нужнике, а тут тебе на голову падает бомба.
Все бурно впечатлились примером.
— И вот... — продолжил Адольф. — Подошли мы скрытно к аэродрому. А тут...
— Ведьмы?
— Закрой пасть и слушай!
— Хорошо, хорошо...
— Русских генералов должна была забрать одна из таких летчиц...
Иван стиснул зубы, он уже знал, о чем расскажет диверсант.
— Но ее сбили... это очень трудно, но кто-то умудрился. И вот... мы готовимся к броску, а тут падает самолет. Вернее — он сел, но загорелся.
— Сраные черти! И что?
— Загорелся... а летчица не смогла выскочить и горела вместе с самолетом. Прямо перед моими глазами. Господи, как она кричала...
Команда взорвалась советами.
— Надо было пристрелить...
— Пусть горит, сука...
— Неправильно это, женщинам на войне не место...
— И что?
— И ничего... — отрезал Адольф. — Я губу себе прокусил до крови. Очень хотелось ее вытащить или пристрелить — но было нельзя. Тогда бы мы себя обнаружили. А потом...
— Что потом?
— Выяснилось, что нас ждали. Понимаете, русские тоже это видели и ждали! Ни мы, ни они, ничем не могли помочь. Ее крики я до сих пор слышу...
— И что дальше?
— Что дальше? — угрюмо хмыкнул Шольц. — Дальше нам наваляли. Из всей команды только мы с Руди ушли. Остальных вырезали. Я сам слышал, как хрипел Дитц, когда ему резали глотку. А летчица... она так и сгорела. Заживо. Я к тому, что не рассчитывайте на помощь, когда вам будут резать глотку.
— Во флоте есть такой сигнал... — тихо сказал Хайнц. — Следую своим курсом...
— Ага...
— Сука...
Ваня скрипнул зубами. Сначала он растерялся, но потом сообразил, что случай из его первой попытки выжить, мог произойти даже без него и взял себя в руки.
— Строиться!
Команда мигом вылетела из бронетранспортера.
— Это ваши документы, — Ваня разорвал пакет и выдал личному составу документы. — Изучите и спрячьте во внутренние карманы.
— Командир... — вдруг ахнул сапер. — Это что за хрень? — И показал Ивану американскую солдатскую книжку, где на фотографии чернела круглая негритянская морда. — Ну... Линдон Джексон — это вроде я, но на фото черножопый! А у меня жопа белая...
Ваня чуть не выматерился по-русски. Такой подставы он не ожидал. У всех документы были в порядке, все честь по чести, а только с Максом налажали.
— Не переживай, я сейчас разберусь... — начал успокаивать сапера Иван, но тут...
Тут в воздух взвились чередой три ракеты. И почти сразу к бронетранспортеру подбежал танкист.
— Команда «А»? За мной, я покажу место в ордере. Живо, живо! Шевелитесь! Выступаем...
Бешеный рев и дрожь проникали в тело и в голову, заставляя хрустеть суставы и колыхаться словно холодец мозги. Легкие горели от заполнившего все вокруг смрада выхлопов сотен танковых двигателей. Угловатые, черные силуэты вытянувшихся в колонны «Тигров» и «Пантер», смахивали на вторжение фантастических огромных демонов.
Ваня с силой стиснул челюсти, чтобы избавится от надоедливого, мерзкого стука зубов, несколько раз стукнул себе по каске и поплотней обмотал лицо шарфом.
— Останавливаются... — прокричал Вилли, вцепившись в рычаги. — Сейчас начнется...
— Внимание! Приготовились! — заорал Иван. — Вилли не спеши и жди команды! Хайнц, спрятался за броню, дурная твоя голова...
По диспозиции, диверсанты шли следом за бронированным ударным кулаком, чтобы сразу рвануть в тыл к американцам, через пробитые бреши в обороне.
В теории задумка смотрелась хорошо: американская оборона на этом участке не отличалась глубиной и сложностью, а танкисты из сводной шестой танковой армии под командованием «Зеппа» Дитриха, на своих «Пантерах», «Тиграх» и «Королевских тиграх» были способны проломить любую линию фронта.
Но на практике...
На практике все выглядело очень скверно: полный запрет на радиопереговоры, запутанные разведывательные данные и отсутствующие на картах минные поля — делали затею едва ли не самоубийственной.
Неожиданно вспыхнули сотни прожекторов, залив все вокруг мертвенно бледным светом, снег и облака начали светиться словно подсвечиваемые изнутри, над головой с противным визгом полетели снаряды из крупнокалиберных орудий и шестиствольных минометов. Часто застучали танковые пушки; ведя огонь на ходу, танки стали перестраиваться в боевой ордер.
— Черт, черт!!! — восхищенно взвыл Вилли. — Красиво! Красиво как в Вальхалле!..
— В задницу эту красоту... — угрюмо буркнул Иван. — Лучше следи за обстановкой.
— Нет в тебе романтики, Алекс! — захохотал оберштурмфюрер и принялся губами выдувать арию из оперы «Тангейзер» Вагнера.
— В задницу эту романтику!
Все впереди затянуло огненными вспышками, танки шли словно на параде, на первый взгляд американцы даже не думали оказывать сопротивление.
Но это только на первый взгляд: неожиданно, одна из «Пантер» резко клюнула носом и завертелась, роняя гусеницу, вторая рядом с
