подтвердил молочный брат, задумчиво глядя на убитого.
— Спрашивай, — разрешил я.
— А к чему порешил-то? Ить напали на нас, мы в своём праве. И в том, что побили их, и в том, что тиранил его. В разбойную избу надо было бы свезти, а там и трофеи взятые с них все наши.
— Это местный помещик, Белоглазов, и его боевые холопы. Так-то по спискам крепостные, а на деле он их обучил воинскому делу, и промышлял на большой дороге.
М-да. Прямо не знаю, радоваться мне этому или огорчаться. Ведь если бы их кто-то нанял, то у меня появился бы ещё один шанс выйти на заказчика. А если сами по себе подались на большую дорогу, тогда получается всего лишь случайность, и нам с Дымком удалось ликвидировать разбойную ватагу. Ну или барчука, не чурающегося разбоя. Не суть важно.
— И что с того? Тать, он и есть тать. Поди в разбойной избе не дураки сидят.
— А ты знаешь кем был покойник? Может он всеми уважаемый дворянин, а я ему как курёнку шею свернул. Он тут свой, я чужой.
— У тебя поди в княжестве заступница есть, боярыня Тульева.
— Здесь земли не Елены Митрофановны. Но даже если всё разрешится в мою пользу, возможные проблемы превосходят прибыль с трофеев.
Ну не объяснять же молочному брату, что если я желаю избежать почётного звания гвардейца славного Измайловского полка, мне нужно срочно поднять свой потенциал хотя бы до пятого ранга. Это позволит покинуть ряды поскрёбышей, и оказаться в числе бесталанных, как моя сестра.
А для этого мне нужно поторапливаться, так как на счету каждый день. С карманом Силы у постоялого двора мне просто повезло. Но повезёт ли так же в других местах, бог весть. А если и найду карман, не окажется ли так, что он уже разряжен, или вот-вот разрядится, при ближайшем полнолунии.
Вот и выходит, что условная тысяча, что очень даже большие деньги, не стоит потерянного на её приобретение времени. Просто же унести трофеи, и затем их реализовать, может выйти боком. А ну как привлеку ненужное внимание и вызову лишние вопросы. Вот оно мне надо? Законы и тут работают, причём нередко куда эффективней чем в моём родном мире.
— Сколько было в кошеле барчука? — спросил я.
— Двадцать пять рублей с мелочью, — ответил Дымок.
— Забирай себе. Лошадей освободи, чтобы не пали с голодухи. Кто найдёт тому и счастье. Ну или головная боль. Нас это не касается. О том, что тут произошло молчок. Не было ничего. От слова совсем. Вообще. Ты меня понял?
— Понял.
— Вот и ладно.
Тела мы прибрали недалеко, только и того, что оттащили в подлесок, чтобы с дороги никто не видел. Я извлёк перед внутренним взором карту местности, которую изучил прежде. Вообще-то, это скорее малоинформативные кроки, а скорее даже приблизительный план. Ну вот язык не поворачивается такое недоразумение называть картой. Впрочем, благодаря имеющемуся можно было хоть как-то сориентироваться.
Прикинув нужное направление, я указал на северо-восток, и мы двинулись прямо через лес. При этом активно заметали следы, и вообще старались не оставлять их, для чего использовали все знания полученные от дядьки Ефима.
— И куда теперь? — спросил Дымок, когда мы выбрались из леса, и оказались на какой-то наезженной дороге.
— Сначала сориентируемся, где вообще оказались, а после двинемся к тому самому приметному камню. Только кружным путём.
Ну что сказать, Дымок был прав, ориентир оказался хоть куда. Неподалёку от огромного замшелого валуна я почувствовал карман Силы. К слову, место и впрямь дурное, на берегу зловонного болота. Вон, в сотне шагов вспух очередной пузырь, исторгнув порцию вонючего болотного газа. К гадалке не ходить, там самая натуральная трясина.
Вообще-то, я мог бы и получше узнать, благо имею отношение к стихии земли. Правда, для этого мне нужно малость подрасти в рангах, да получить соответствующее образование, ну или хотя бы представление, как создавать необходимые плетения и работать с их помощью. Так-то земельники они ведь ещё и геологи, ну или по местному рудознатцы, а потому могут заглядывать в толщу земли и определять состав грунта. Но для этого нужны время и соответствующие знания.
Впрочем, бог с ней, с трясиной, мне от этого знания ни холодно, ни жарко. А вот то, что подо мной карман переполненный Силой, радиусом в целых две сажени, это куда существенней. Напряжение присутствует, но не такое мощное, как в прошлый раз, и нет ощущения готового вот-вот лопнуть нарыва.
М-да. Результат есть, но у меня на руках оказался амулет с недостаточным зарядом. Моё вместилище чуть больше начального объёма пятого ранга и вместо пяти люм составляет шесть. Вот только из-за дистрофических каналов для его заполнения мне требуются целые сутки. И получается, что восполнить заряд в амулете я смогу через две с половиной недели. То есть уже после полнолуния.
С одной-то стороны, время у меня вроде бы есть, потому что в это полнолуние выброса не будет. Хотя я и сам не знаю, на чём эта уверенность основывается. Но с другой уже вторая половина июня, то есть, у меня осталось меньше двух месяцев до момента когда я должен буду явиться в гвардейский Измайловский полк для прохождения службы. А я вроде как сменил приоритеты.
Получается, мне нужно постараться как можно быстрее подстегнуть рост своего дара. Увеличив потенциал до пятого ранга, я смогу перейти из категории поскрёбышей в бесталанные. Бог с ним с Московским университетом, меня вполне устроит и Курский. Но лишь бы не армейская муштра с её ограничением свободы.
А скука… Как мне кажется с нею я вполне справляюсь и на гражданке. К тому же, сильный дар это нехилый такой бонус в плане выживания. Вот уж о чём не следовало забывать, так это о том, что я кому-то перешёл дорогу. Да и вообще, сегодняшний пример лишний раз подтверждает, что высокий ранг это не роскошь, а просто средство выживания. Та же «Кольчуга» мне сегодня ой как не помешала бы. Спасибо навыкам из родного мира, которые в этом заиграли новыми красками и способны серьёзно удивить аборигенов.
— Ну как, Шелест, нашёл то, что искал? — раздался за спиной настороженный голос Дымка.
— Ты чего так нервничаешь? — спросил я, обернувшись к молочному брату.
— А ты вот здесь нормально себя чувствуешь? — он повёл руками окрест.
— Хм. Вообще-то мрачновато, — вынужден был признать я.
Солнце катится к закату, кругом тишина как в гробу, даже лягушки не квакают, и вдруг в
