Уронив самострел, Тимоха Рысь схватился за голову.
В тот же момент рыцарь прыгнул, перевернувшись через голову, и, оказавшись позади разбойников, сразу же нанес удар. Один из нападавших упал, другие сориентировались быстрее. Кто-то метнул короткое копье-сулицу, поразив рыцаря в плечо. Звякнул о валун выпавший меч…
Зря, зря не надел рыцарь латы… Хотя зачем их надевать-то в бурю? Чтобы ко дну быстрее пойти?
Побледнев, рыцарь подхватил левой рукой сулицу. Разбойники окружили его, словно вороны падшую лошадь. Спутники рыцаря уже лежали на земле, пронзенные стрелами, впрочем, один, кажется, еще дышал…
– Пасись, братцы! – увидев воинов Силантия Ржи, заорал благим матом кто-то из шильников. – Пасись!
Разбойники бросились в разные стороны. Их предводитель Тимоха бежал быстрее всех.
Вытащив меч, Олег Иваныч погнался за ним:
– Стой! Стой, сволочь, не уйдешь!
Было понятно, почему Тимоха Рысь отступил, – наверняка принял купеческий дозор за большой отряд ладожского посадника, время от времени чистившего окрестные леса от подобной своры. Бежал Тимоха уверенно, не оглядываясь, словно точно знал – куда. А может – и вправду знал?
Олег Иваныч еле поспевал за ним – блестящая кольчуга разбойника сверкала далеко за деревьями, освещаемая ярко-желтым лучом солнца, прорвавшимся наконец сквозь серую промозглую мглу. Ветер уносил тучи, небо светлело, сквозь золотистые, стремительно редевшие облака проглядывало васильковыми разрывами небо. Чистое, прозрачное, высокое… Черт, быстро бежит, сволочь!
Пару раз поскользнувшись на скользкой глинистой тропке, Олег Иваныч вдруг сообразил, что потерял врага из виду. В принципе, конечно, Тимохе некуда было деться – вряд ли он свалил в лес, хотя… кто его знает, мог и затаиться где-нибудь за кустами, вон, хоть за той вербой… Лежит, собака, ухмыляется да готовится метнуть в преследователя острый засапожный нож.
Майор настолько живо вдруг представил себе эту картину, что, не теряя скорости, прыгнул к вербе. Никакого Тимохи там, конечно, не было.
– Его счастье! – хмуро подумал Олег Иваныч, выбираясь из лесных дебрей на песчаный простор побережья.
– Оба-на!
Он вдруг резко остановился, пригнувшись: у самого берега покачивались три приземистых широких судна. На берегу деятельно суетились люди, не воины по одежде (длинные черные рясы и такого же цвета шапки). Скорее больше похожие на монахов. Жарким пламенем горели костры, в подвешенных над ними котлах что-то аппетитно булькало. Рядом с кострами, на подстеленную парусину, раскладывали вытащенные с кораблей какие-то бочки, березовые туеса, подозрительно пахнущие протухшей рыбой свертки. Действиями носильщиков распоряжался небольшой сухонький старичок, белобородый, тоже в рясе и колпаке, с посохом. Несмотря на возраст, передвигался он довольно проворно, даже пару раз огрел посохом какого-то не слишком поворотливого служку. Судя по всему, опасности эти люди не представляли, скорее наоборот – были бы легкой добычей любой местной шайки, типа Тимохиной.
– Даже сторожей не выставили, раззявы, – беззлобно сплюнул Олег Иваныч и вдруг почувствовал шеей острое жало копья.
– А ну-тко, поворотись, паря, – грозно приказали сзади, – да меч свой брось… только медленно!
Делать нечего, коль уж так глупо влип. Олег Иваныч медленно, как приказали, «поворотился». Перед ним стояли двое в рясах, один с копьем, другой с самострелом. Стояли грамотно: тот, что с копьем, – напротив, с самострелом – чуть левее. Линия выстрела не перекрывалась, а что может сделать самострел, Олег уже хорошо себе представлял. Кольчуга точно не спасет. Однако куда ж делся Тимоха? Да и вообще, почему он от него бежал, да еще с такой прытью? Ведь вполне мог остановиться, вытащить меч – и тогда еще неизвестно, кто кого. Значит, было куда бежать?
– Кто таков? – вопросил старичок, буравя Олега внимательными, глубоко посаженными глазками. Да и не таким уж он и старичком оказался, при ближайшем рассмотрении – седобород, это верно, однако жилист, ловок, ухватист – огреет посохом – мало не покажется точно!
– Завойский Олег Иваныч, софийский служилый человек, – вспомнив Гришаню, уверенно отрекомендовался майор. «Софийский служилый человек» – это должно было вызывать уважение в здешних местах, полностью принадлежащих новгородской церкви, сиречь – Софийскому (на местном наречии – Софейскому) дому. Сам глава Новгородской церкви – архиепископ – являлся важным должностным лицом – определял не только духовные дела, но и всю внешнюю политику Новгорода, а также являлся председателем суда. Высок был и престиж его подчиненных – воинов, чиновников, писцов – «служилых людей софийских».
Реакция «старичка», однако, оказалась весьма неожиданной: выронив посох, тот вдруг упер руки в бока… и засмеялся, высоко запрокинув голову и тряся жиденькой бороденкой. Да не просто засмеялся, а, точнее будет сказано, – заржал, как сивый мерин. Ему, поначалу несмело, а затем все громче, вторили служки и воины, даже те, кто таскал с лодей тюки.
Пленник, не зная пока, как воспринимать таковую вот оценку себя любимого, тоже натянуто улыбнулся.
– Что лыбишься, пес? – резко прекратив смех, строгим голосом осведомился седобородый. – Ежели ты софийский, так почему ж я, Феофилакт-игумен, про тебя доселе не ведал, а?
– Так и я про тебя не ведал, – пожал плечами несколько обидевшийся Олег. – Подумаешь, игумен. Видали мы таких игуменов. Ни от кого про тебя не слышал, ни от Гришани, отрока софийского, ни от этого… Варсонофия-ключника.
Феофилакт задумчиво почесал бородку, помолчал и осведомился, откуда Олег Иваныч знает Варсонофия и Гришаню?
Ну вот, давно бы так! Вопрос насчет Варсонофия майор проигнорировал, а Гришаню, наоборот, расписал со всеми подробностями.
– Так ты недавно нанятый? – выслушав рассказ, помягчел игумен. – Так бы сразу и сказал… Говоришь, Тимоха Рысь тут промышляет?
Олег Иваныч кивнул.
– Ай, шильник, – выругался Феофилакт. – Ой не ладно, ой не ладно.
– Да что не ладно-то? – удивился Олег. – Разбойничает себе потихоньку, козлина безрогая.
– Да то не ладно, что не тут его место, а в Новгороде! – неожиданно взорвался игумен. – Кто-то ж его сюда прислал, с такими же шильниками свел, зачем вот только? Впрочем, того тебе знать не надобно, – монах махнул рукой. – Давай, веди к купцам, посмотрим, какие купцы… Пошли, робяты. Покамест его не развязывай. А ты иди, только бежать не удумай – стрела быстро достанет.
– Нужно больно, – буркнул Олег Иваныч.
Вся процессия – игумен Феофилакт с полдесятком воинов да связанный по рукам Олег – ходко направилась вдоль берега, обходя валуны и каменные распадки. Песок под ногами сменился влажным пружинящим мхом, впереди, за деревьями, блеснула излучина реки, вскоре показались и струги.
