Ознакомительная версия.
Для проформы протомив задержанных час в специальной камере, всех их скопом вызвали для дознания. Русичей теперь сопровождали не императорские гвардейцы, а обычные вегилы, что позволяло надеяться на то, что рассмотрение дела будет не особенно строгим.
Судебное разбирательство проводилось в большом зале, где всех четверых пилигримов, не связывая рук, засунули в клетку, сколоченную из толстых, окованных железом деревянных брусьев. Дело вел невысокий полноватый человек с грустными глазами, одетый в белую потертую тогу.
– Я – эксисот[30] и судья Амонаил Вералий, представляю здесь власть басилевса, – заявил он усталым голосом. – Вы, варвары, обвиняетесь в нападении на граждан города с нанесением тяжких телесных повреждений, повлекших смерть. Что вы можете сказать в свое оправдание?
По-видимому, он не надеялся услышать ничего путного от чужеземцев, явно не знавших благородного греческого языка. К его удивлению, Сомохов произнес приветствие и сумел ответить, описывая пережитое ими нападение.
На замечание подсудимого о том, что убитые сами были бандитами и грабили мирных паломников, эксисот пожал плечами:
– Раз вы не признаете свою вину, то, может быть, можете указать граждан Империи, способных выступить в вашу защиту и подтвердить то, что вы говорите? – Заседатель лениво делал пометки стилом на восковой табличке. – Может, кто-то из уважаемых горожан был свидетелем нападения на вас?
Сомохов отрицательно покачал головой.
– Ввиду отсутствия свидетельств в вашу защиту вы задерживаетесь до выяснения первопричин дела. – Эксисот стукнул маленьким молоточком по столешнице. – Следующих…
Им даже не дали попротестовать. Вегилы с помощью стеков быстро выгнали задержанных из клетки, ловко разделив их по одному, и споро вывели всех из зала предварительного разбирательства.
Еще только утром прибывшие в Константинополь паломники крепко увязли в рутине судебного делопроизводства великой Империи.
– Сейчас?
Тщедушный старичок с широко проступившей лысиной довольно потирал руки, ставшие неожиданно потными. Кривой рот не красила гнусноватая ухмылка, и обладатель ее знал это, но ничего не мог поделать. Слишком уж удачно складывалось некогда тяжелое дело.
– И только сейчас, Мисаил. – Бородач-варанг улыбнулся.
Его лысый собеседник согласно закивал головой:
– Пока все идет по плану, Олаф. Только глупые ромеи не забрали у них оружие, как я требовал.
Великан-норманн, которого в столице Византии все принимали за представителя императорской гвардии, отмахнулся:
– В тюрьме им не дадут возможности им воспользоваться. И даже если макеро на это решатся, бежать им из тюрьмы не позволят. Греки – не германцы. Здесь порядок все еще что-то значит.
Хлипкий собеседник встал и заходил по комнате:
– Когда мы сможем их отправить к богам?
Викинг лениво посмотрел на товарища:
– Поспешай не спеша. – Он сделал паузу. – Ты помнишь, чем заканчивались наши попытки просто зарезать их? Как свиней?! Как ты это предлагал.
Мисаил кивнул – он помнил. Олаф характерным движением вытер усы, которые и так были чистыми. Викинг тоже нервничал от ощущения близкого успеха.
– Чьи бы боги их ни берегли, они всегда защищали макеро от подосланных убийц. – Он усмехнулся. – Посмотрим, сберегут ли они этих варваров от ромейского правосудия?!
Мисаил захихикал:
– А пока мы поможем кесарю?
Олаф не удержался и тоже усмехнулся. Усмехнулся нехорошей, тяжелой улыбкой-полуоскалом:
– Да уж. Помочь надо… У нас ведь есть свои люди среди судей?
Мисаил осклабился:
– Тут у нас везде есть свои люди.
После бессонной ночи, проведенной в переполненной камере городской тюрьмы, русичей на допрос не вызвали. Не позвали их ни днем, ни вечером. А к ночи сквозь узкое, забранное решеткой оконце стали видны сполохи дыма за городскими стенами. Забегали в проходах охранники, затопали деревянные сандалии солдат в тюремном дворе.
На вопрос о том, что же, собственно, случилось, никто не мог дать ответа. Ничего не знал даже толстенный стражник, стоящий у двери камеры.
Дело прояснилось только к вечеру. Раб, принесший арестантам роскошный ужин, состоящий из черствого хлеба и воды, тихо пересказал ходящие по городу слухи. Оказывается, к стенам столицы пришел очередной латинянин, какой-то граф. Он не пожелал приносить клятву басилевсу и ждет прихода норманнов, вместе с которыми может попытаться напасть на город. Гвардия императора пробует принудить его переправиться через залив, но латинянин укрепил лагерь у Патриаршего монастыря и отказывается говорить с послами. Сейчас стратиг кесаря, благородный севаст Опос, пробует выбить варваров из лагеря, но кельты стоят крепко.
Услышав это, завертелся Тимофей Михайлович. Он еще раз глянул на клубы дыма, которые стали еще гуще, подхватил археолога и потянул того к двери темницы:
– Попроси, чтобы позвали главного. И швыдче!
На стук через десять минут нехотя пришел толстый охранник. Желания вести разговоры с заключенными он не выказал, но после заверений ученого в том, что дело касается развернувшейся за пределами города битвы между латинянами и ромеями, ленивый страж городской тюрьмы согласился привести того, кто может иметь какие-то полномочия.
Через час Горового и Сомохова вывели в небольшую каморку, находящуюся на два этажа выше полуподземных казематов. Говорил с ними невысокий стареющий чиновник в такой же тоге, как и вчерашний эксисот. Рядом с ним находился запыленный невысокий воин в старинном бронзовом панцире, богато инкрустированном золотом. Короткая стрижка, потрепанный военный плащ солдата, заколотый яркой дорогой фибулой с красным камнем, – весь облик присутствующего при допросе грека говорил о том, что человек он в местной тюрьме случайный. Серые глаза из-под седой челки глядели на заключенных пытливо, но при допросе он хранил молчание. Перед воином, в котором легко можно было предположить не рядового архонта, стояли сразу трое телохранителей. При виде высоченных заключенных все они схватились за рукоятки мечей и загородили подопечного собственными телами. Воин недовольно поморщился, но смолчал.
Обоих «полочан» обыскали и связали спереди руки бечевой. Они не сопротивлялись – здесь не было клеток для обвиняемых и дознаватели могли опасаться за собственную жизнь.
Чиновник сразу взял быка за рога:
– Вы утверждаете, что можете помочь войскам императора уничтожить мятежных варваров?
Тимофей Михайлович отрицательно покачал головой. Интерес чиновника резко упал. Пока их не загнали обратно в камеру, на помощь немногословному соратнику пришел ученый:
Ознакомительная версия.
