убивать и пытать его никто не будет. Он увидел жизнь свою впереди – долгую и светлую, как дорогу, пролегающую по благословенным садам. Из его жестких и сухих глаз полились слезы и рыдал он как ребенок, впервые прикоснувшийся к смыслу бытия. По его щекам текли соленые слезы, словно по пересохшей степи пронесся смерч, а потом хлынул ливень. Старик поел, допил вино и, пошатываясь, пошел к выходу из шатра. Актеон догнал старца, вручил ему походный мешок, набитый снедью и отпустил с Богом. Старец немного постоял, и поднял глаза на Актеона.
– Благодарю тебя сыне…, – промолвил он и исчез в зарослях леса.
Эскадроны решили переночевать в лесу, а с рассветом двинуться к дому. Ночь выдалась теплая и безветренная. Актеон не спал, а обходил часовых и, задравши голову, смотрел в ультрамариновое небо, усыпанное россыпью звезд. Вот и закончен военный поход, теперь он сможет с чистым сердцем снять с себя оружие и латы, вновь ухаживать за мамой и отцом, создать свою семью, проводить дни и ночи с любимой женщиной, наблюдать как появляются на свет его дети. Актеон рисовал мирные картины в своем мозгу, но почему-то они мало волновали его. Может его сердце очерствело на войне и жар побед еще не остыл в крови.
Мужчина быстро привыкает к военным походам и становится частью и рабом военной машины. Далеко не каждому удается сбежать от себя и тогда человек становится навсегда военным и безразличным к радостям мирной жизни. Актеон понял, что военная служба не для него, он просто не видит в ней смысла, но и в мире он себя не видел.
Страшная догадка пронеслась стрелой в его голове: «Все говорит о том, что мне суждено погибнуть… Нет, это просто нервы, нужно быть осторожней».
– Эй, караульный, будите трубача, мы отправляемся домой.
Рано утром заржали разбуженные боевые кони, лагерь пришел в движение и эскадроны Актеона понеслись во весь опор к стенам родного Царь–Града.
Когда до замка оставалось не больше часового броска и запах Родины пьянил и ласкал умы, а тяжелые доспехи и сабли сброшены в обоз за ненадобностью, из оврага, заросшего терном, выскочили всадники мавры, примерно в полсотни сабель. С дикими воплями они понеслись на расслабленные эскадроны Актеона, круша мерцающими саблями все живое на пути. Витязи обнажили свои клинки, и смело вступили в бой. Актеон оказался в самой гуще рубки. После первого проникающего укола, когда все закружилось в его голове, начиная с картинок глубокого детства и до сладкого поцелуя любимой…, ее глаза… и почему-то слезы. Или это капли дождя и моря, бежали по ее щекам. Конь Актеона стал оседать на теплую траву, пока не лег всей своей тушей вместе с хозяином на сочную зелень. Юноша обнял своего коня как когда-то давно, при их первой встрече, и они заснули, не слыша и не чувствуя более ничего, что могло бы спугнуть их сон, несущий их в вечность. Высоко в небе орел увидел смерть красивого витязя и его коня и плакал от горя и отчаянья.
Мавры сражались с упорством обреченных, было видно, что перед боем они жевали какие-то листья, отчего глаза их излучали лишь бешенство. Силы напавших таяли с каждой минутой, витязи теснили врага. Через небольшое время все кончилось на поле брани лежали убитые и раненые с обоих сторон. От эскадронов Актеона осталась ровно половина всадников, другие лежали вперемешку с трупами обидчиков и будто спали. Нашли и командира и его коня. Тела их были бездыханны и спокойны. Выражение морды коня странным образом излучало покой и мир. Казалось, хитрое животное притворилось спящим в объятиях хозяина и пользуется моментом отдыха и лени. Витязи оплакивали погибших и не могли смириться с видом командира, лежащего в траве без дыхания. Было решено срочно отправляться домой, дабы не искушать судьбу, а вдруг неподалеку бродит еще один летучий отряд неприятеля.
Израненные и усталые остатки эскадронов пустились рысью к стенам родного Царь–Града. Ворота распахнулись и приняли в объятья своих детей. Через час новый эскадрон и большой обоз отправился за погибшими братьями в тайной надежде, что кто-то еще жив. Погрузили в телеги почти сотню павших героев. Актеона и его коня среди них не было, командир и конь исчезли.
Когда остатки эскадронов умчались за подмогой в город из зарослей вышел старик, тот самый недавний крестоносец. Он наблюдал всю кровавую рубку и видел как Актеон и его конь свалились в мягкую траву. Слезы отчаянья полились из его глаз, он не хотел смерти этому юноше, в котором признал сына. Ему показалось, что юноша и конь еще живы. Он потащил коня за хвост, вниз под холм, где бежал чистый ручеек. Получилось, что старик тащил обоих мертвых, ведь мальчик так сильно обнял своего коня, что расцепить их не было никакой возможности. Старик совсем выбился из сил, но все же дотащил павших к самому ручью. Немного отдышавшись он стал носить ледяную воду в ладонях и обмывать уже остывающего коня от крови и грязи. То же он проделал с Актеоном. Юноша вдруг стал необычайно молод и беззащитен, вся боевая мощь и воинственность улетучилась, осталось только то, что дал Бог – красота и невинность. Старик понял, что надежды на воскресение напрасны. Он стал плакать и молится об усопших, то и дело вознося руки к небу. Потом он пошел к ручью и весь вымылся в студеной воде. Он вернулся к коню и мальчику, убедившись, что те не просыпаются, забросал их травой, понимая, что сил на захоронение у него нет.
Старик хотел уйти прочь, ведь вернувшиеся солдаты подумают, что он враг и не мешкая убьют его. Но прежде он присел на поляну недалеко от Актеона и его коня. Он поднял свое лицо к небу, голова его закружилась. Сильно захотелось упасть в траву и смотреть на ее маленьких обитателей. Так он делал в глубоком детстве. Вдруг яркая мысль озарила его мозг: «Мне кажется, будто я живу очень долго, будто тысячу лет. Кто эта женщина идет ко мне навстречу через поляну засеянную овсом? О господи! Эта моя мама! Всадник скачет ко мне на белой лошади, а на седле сидит маленький мальчик. Ха, так это же мой отец и я. И нашу лошадь я помню. Я спрыгнул с лошадки и бегу к матери. Мама! Отец спрыгнул с лошади и улыбаясь спешит вслед за мной. Я уже в
