переклинило! А? Сам-то совсем ничего не помнишь? К специалисту тебе надо – это точно. Ну ладно, слушай, – рассказчик выдержал эффектную паузу. – Познакомились вы года два как, точно не помню, но на каких-то курсах – повышения квалификации, будем считать. Ты тогда тоже в меланхолии тонул, но провалов в памяти не припомню. Фото у тебя совсем не осталось? Ну да, конечно.
– Красивая?
– Знаешь, в последнее время все больше думаю, что женская внешность и красота связаны не особенно… Я не художник. Но если в общих чертах – рост средний – метр шестьдесят, наверно, аккуратная головка со слегка вздернутым носом, взгляд с прищуром, роскошные каштановые волосы, которые она всегда собирала на затылке. Челка на лоб. Что еще? При такой фигуре не стоило носить облегающего трикотажа, многие мужики заработали бы себе косоглазие. Ну и вот… Не зафиксировал ни форму рук, ни цвет глаз, но это – не главное. А главное, друг мой – это эпил. Ее шарм сочился даже сквозь легкую неуклюжесть движений. И к тому же она была достаточно умна…
– Портрет ангела во плоти или…
– Она и была твоим ангелом-хранителем, пока ты тут сопли по столу размазывал.
– А что потом?
– Ты, действительно, не прикидываешься? – еще раз спросил Сашка.
– Некоторые вещи очень трудно вспомнить… – сказал Сергей обреченно.
– Некоторые вещи лучше забыть, – не поддержал его друг. – Все равно я про «потом» ничего не знаю, только тебя пару недель назад ко мне Юлька притранспортировал. Сам ты двигаться не мог, а всю ночь напролет бормотал, о том, что сам во всем виноват. И матерился, между прочим – сапожники отдыхают!
– Ну, это ты загнул – про сапожников.
– Правильно. Сапожникам до тебя далеко.
– У каждого в жизни бывают свои «Мосты округа Медиссон», – выговорил Сергей.
– О чем ты?
– Да так… Продолжай.
– А что продолжать? Это все. Звал ты ее Машенька. Где живет? Подвозил я вас один раз куда-то в центр. Но где это было? Помню только, что улица разбитая, а рядом антикварная лавка. Подожди. Попробую еще вспомнить. Была пара вечеров… Слушай, – перебил он сам себя, – а почему ты решил, что женщины должны быть определяющими факторами нашей жизни? Что больше в природе и нет ничего?
– Война. Катастрофа. Счастливый случай – бывает же такое.
– А мы сами? Что же в нас самих? Ничего нет?
– Ты путаешь субъект с объектом.
– Вот зануда! Не пудри мне мозги своей обнаученностью. Давай-ка лучше выпьем!
– За что теперь?
– За тех, кто рядом с нами!
– За женщин?
– Между прочим рядом сейчас ты сидишь, а еще бывают отец, мать, дети (если есть), друзья к тому же. – В это время в дверь позвонили.
– Ты ждешь еще кого-то?
– Всегда! – сказал Сашки и пошел открывать. – Привет обломы! Разувайтесь, я тут полы мыл на днях. – Раздавался в коридоре Сашкин голос сквозь фон басовитого бурчания гостей.
– Привет, апостолы! – продолжил Сергей, когда Петр и Павел появились в комнате.
– Чем об стол? – ответили они хором. – Водочкой, значит, с утра развлекаемся? А не кажется вам, что на завтрак лучше все-таки кефир?
– Так уже обед, – резонно заметил хозяин. – Присоединяйтесь.
– Ну, разве, чтобы вам меньше досталось, – согласился старший из братьев, размещаясь на диване. Младшему досталась табуретка. – О чем болтаем? – Спросил он, пристроившись на сиденье.
– Да вот, обсуждаем проблемы гносеологии. – Сказал Сашка.
– Тебя от этого водкой лечат? – учтиво поинтересовался Павел.
– Угу. Этот вот. – Парировал Сашка. – Меня с утра терминами грузит.
– То есть вас, господа, взволновали природа знания и его безусловная ограниченность? – уточнил Петр.
– Слушай, Петька, и ты туда же! – взмолился Сашка. – Да, о пределах нашей ограниченности. И еще – все ли в жизни сводится к женскому полу.
– Ура, о бабах! – заорали братья. – За это и выпьем. Наливай! Кстати, у нас с собой и закусь – грибочки.
– Маринованные! – обрадовался Сергей.
– Жаренные в заморозке. Под картошечку – самое то.
– Что так? – подозрительно спросил хозяин.
– Да вот – захотелось, – пробубнил Паша, глядя в потолок.
– А надо?
– Просто попробовать, – сказал Петька, уже засовывая посуду в микроволновку. – А как у тебя с продуктом?
– «Сходи за хлебом», – говаривала жена, – мечтательно выдохнул Сашка, – что означало: «Купи молока, масла, три десятка яиц, колбасы, сосисок, картошки, сметаны, моркови, луку, капусты, свеклы, сахару, кефир, сыр, йогурт, что-нибудь к чаю, ну и себе пива – так и быть». Все, что найдешь в холодильнике – тащи.
Нашлось: упаковка селедки, три сосиски и коробка томатного сока. Так что решили сосредоточиться на грибах. Компания распределилась за столом, и каждый отведал по паре ложек приготовленного кушанья. Вкус у него был вполне грибной.
– Больше нельзя. – Подытожил процесс один из братьев, но Сергей уже успел засунуть в рот и проглотить третью порцию варева.
– Что? – поперхнулся Сашка. – Так и знал! Принесли таки свою галюциногенную хрень.
– Мы по классике. Пелевина читал? И потом, получена консультация специалиста и проведена предварительная апробация. Не дрейфь – не мухоморы. Жить будем. Только эта штука в маленьких компаниях действует жутко. До дурдома. Вот мы и решили вас приобщить.
Кто говорил, Сергей понять уже не мог, поскольку мир вдруг начал терять тени и приобретать странные оттенки. Потом он увидел всю компанию из угла комнаты и себя, пытающегося подняться со стула. «Вот черт! – Подумал наблюдатель. – Надо же!». Он почувствовал себя голым без тела. Отвратительно голым – до изнанки внутренностей, как девственница в кабинете гинеколога. Сергей ринулся назад и ощутил в себе безумную силу. Так что просто не смог усидеть на месте и сразу встал и пошел. Остальные были заняты собственными видениями. Он добрался до двери в ванную комнату, но, отворив ее, оказался на пляже южного провинциального городка. Аллея акаций отделяла вошедшего от длинного забора из желтого песчаника за которым, похоже, располагался больничный комплекс. Море выносило на гальку пляжа бурые лоскуты водорослей, которые никто не убирал. С запада двигалась грозовая туча, но солнце палило вовсю. И взглянув на его ослепительное сияние Сергей вдруг почувствовал такую тоску, что, не удержавшись, застонал и привалился к ближайшему дереву. И еще – одновременно с этим – пришло ощущение могущества и бессмертия.
– Мы все живем вечно. Просто иногда забываем об этом, – сказал он себе, но не почувствовал, что его это убедило. Ощущение бессмертия, между тем, подкатывало к горлу, становясь наравне с тоской самодовлеющим центром его жизни.
– Ну вот, – услышал Сергей голос за спиной, обернулся и увидел немолодого загорелого мужчину, который продолжал излагать слова с заметным малороссийским выговором. – Свой Зиккурат ты уже нашел.
