– Я про торжественный вечер типа «Новогоднего огонька». Зря мы что ли с Аристархом Христофоровичем сценарий целый месяц сочиняли, а ребята из «ТРАМа [84]» репетировали?
– Одно другому не помешает! Сперва отгуляем в Ульяновске, потом в Москве – где многие из ребят и, не были ни разу. Походим по столице, посетим исторические места, познакомимся с известными людьми – вроде поэтов, завсегдатаев кафе. Сам же говорил не раз: подобные мероприятия – укрепляют корпоративный дух.
Что называется: выучил на свою голову!
– А мама знает? Буквально вчера из Москвы, где заходил и в кафе: Надежда Павловна – знать ничего не знает про выпускной вечер в её заведении.
– Ma mère, ничего против иметь не будет, – и хитро улыбаясь, – особенно если с ней поговоришь ты.
Смирившись с неизбежным, печально вздыхаю:
– И в каком составе и, за чей счёт гуляем?
Протягивает мне списочек, план «мероприятия», и:
– Ребята решили скинуться – кто сколько может…
Насмешливо на неё глядя:
– Конечно же – больше всех, «смогла» скинуться ты.
Скромненько потупив глазки:
– У меня скопилась на счету довольно-таки приличная сумма за рекламные плакаты от «Красного рассвета». Девица я незамужняя, любовников тоже не имею… Поэтому, моё «приданное» – пропивать по кабакам да проигрывать на скачках, некому.
Последняя откоряка:
– Ты обещала Ваньке да Саньке самолёт!
– Малы они ещё: как подрастут – я для них ещё заработаю. Тем более Саша Яковлев обещал хорошую скидку как старой…
– Деве! Хахаха!
– Нет, знакомой.
Вздохнув, махнул рукой:
– Хорошо! Гулять, так гулять.
* * *
Поутру прибыв на поезде на Ульяновский полустанок, не стал дожидаться рейсового «тракторопоезда» – а поймал на свободного извозчика на мототелеге и, поехал домой. Езда на мотыге неспешная – критики нашего «деревянного автопрома», в чём-то правы. Зато успел налюбоваться видами природы и строящегося Ильичёвского района – где «Жилстроем» была возведена уже целая улица из типовых универсальных кирпичных двухэтажных зданий, в том числе две школы первой ступени.
И сказал он:
– Это хорошо!
«Он», это, то есть – я.
Асфальт бы вот ещё и, было бы вообще замечательно.
Возле отчего дома, я застал толпу зелёной молодёжи рыл в двадцать-двадцать пять, среди которых – как тополя на Плющихе выделялись несколько уже довольно-таки великовозрастных балбесов. Держа в руках плакаты антирелигиозного содержания, они выкрикивали аналогичные лозунги и мешали проходить в Благовещенский Храм верующим – в основном старикам, да убогим. Перед редкими же взрослыми мужиками – почтительно расступаются, чуть ли не со снятием картузов.
Блин, стоило только на месяц уехать – как тут же завелась какая-то нечисть!
Подойдя, громко рявкаю:
– А ну-ка кыш отсюда, мелкие!
Оборачиваются и, тут я бешено вращая глазами, хватаясь за карман, как заору:
– ПАСТИ ПОРВУ, МОРГАЛЫ ПОВЫКАЛЫВАЮ!!!
Толпа «онижедетей», роняя писаные от руки транспаранты, прыснула в стороны с паническими воплями, типа:
– Контуженный вернулся!
Лишь трое самых старших – однозначно заводил этого цирка под открытым небом, вразвалочку отошли не спеша – изо всех сил делая вид, что им ни капельки не страшно.
Один из них, когда я уже заходил в калитку, с характерным певучим выговором выкрикнул мне в спину:
– Ми ще з тобой погутарим, попович!
Оборачиваюсь и презрительно сплюнув в его сторону, отвечаю с усмешкой:
– Сперва, сопли свои вышиванкой утри!
Даже, издали было видно, как он побелел от злости.
Дождавшись со службы Отца Фёдора, сперва расспросив о здоровье, конечно, за обедом интересуюсь:
– Это что за изменения в нашем природном ландшафте, бать?
С печалью разводит руками и тяжело вздыхает:
– Да вот, сынок… Жили-были не тужили, как образовался у нас буквально намедни «Союз безбожников [85]» – будто без него забот не было. За что же наказание нам такое, а?!
– И сильно досаждают?
– Нет, сегодня в первый раз было – как специально под твой приезд, – понимающе-заговорнищески подмигивает, а затем отводит глаза в сторону, – однако…
Покрутив головой – он дал понять, что добра в будущем не ждёт.
Сам, диву даюсь:
– Совпало так, божий промысел здесь не причём… И кто был инициатором? Эти трое? Кто такие и почему не знаю?
Городок то, в принципе небольшой, но мелюзгой – прямо-таки кишит и, в отличии от взрослых – далеко не всех знаю в лицо.
– Один приезжий – сам не ведаю, кто таков и двое наших… Ну, почти наших.
– «Почти»?
– Семьи их в войну к нам приехали: одни из Вильны, другие из Салороссии.
– Надо говорить «из Украины», отец.
Тот, упрямо:
– Мне привычней – «из Малороссии». А что такое «Украина» – я не знаю.
– Ну, тебе видней, спорить не буду. Так, что с этими двумя?
– У Шлёмки то, семья поначалу богатая была: как приехали – так сразу купили себе хороший дом с лавкой и стали торговать. Но потом он, то ли сам сгорел – то ли помог кто… Тёмная истории, в общем. Зато, после Революции сразу в пролетарии записались! А семья Коробка, к нам из своей Галиции изначально нищей приехала. Сперва, за версту меня завидев – со всех ног бежали руку обслюнявить, а потом…
Чуть не сплюнув, священник только поморщился брезгливо и продолжил:
– …Батька Коробка – первым в милиционеры подался, как Советская власть установилась. Ох и, лют был! За малым чуть не убил, всё искал что-то, при обыске все подушки с перинами штыком пропорол – белым-бело, как зимой в доме стало. Первым его и, на вилы подняли – когда в восемнадцатом восстание было. Жаль только, не… Прости меня, Господи, за мысли греховные…
Отец Фёдор перекрестился на иконы и замолчал.
Докушав в полном молчании, попив чай под разговор о погоде, да видах на урожай «во саду ли, в огороде», начав собираться, спрашиваю:
– «Коробок» – это такая западно-украинская фамилия?
– Нет, это их малоросская натура: как пойдут детишки в лес по грибы, по ягоды да орехи, а после на речку купаться – так этот, втихушку у них из коробков (лукошек) – в свой по жмени пересыпал. Вот так и прозвали его «Коробком», а как его на самом деле звать – все и забыли.
Кажется вспомнил.
Эти двое пытались в комсомол вступить – так там хорошие оценки за учёбу или трудовой стаж требуют, порядки у нас такие – с одним происхождением не пролезешь. Пытались к Ваньке да Саньке в «футбольные команды» вступить – так там муштра и тренировки до седьмого пота…
А потом, как-то про них и забыл.
Оказывается, зря!
Одевшись, перед тем как уходить:
– Ночевать не жди, отец.
Тот, как-то странно взглянув:
– К Софье Николаевне собрался, сынок?
– Сперва пробегусь по делам, потом ближе к ужину – да, к ней…
Вижу, что-то хочет сказать, но не решается.
– Что-то случилось, отец?
Отводит глаза в сторону:
– Да нет, ничего… До встречи, Серафим!
Застоявшийся «Форд», как будто меня ждал-поджидал и завёлся с пол-пинка. И я тоже по нему соскучившись – по «коробке», жму на «тапку» и вперёд вдоль недавно проложенной на северо-восток узкоколейке – соединившей Ульяновск и волость с бывшим Заокским «горным» районом.
* * *
Объезд начал, в буквальном смысле этого слова, издалека – с Воспитательно-трудовой колонии (ВТК) для несовершеннолетних имени Кулибина, где уже работал с переменным успехом первый цех «Завода контрольно-измерительных инструментов». Побыв здесь с часок, по-деловому сухо пообщавшись с Антоном Семёновичем Макаренко, удовольствовавшись увиденным и услышанным и, записал просьбы и нужды, отбыл.
