Праздная жизнь закончилась на пятый день. Сразу после завтрака старшину вызвал к себе капитан и тот, велев мне сидеть на месте, удалился. Пока он отсутствовал, я успел поболтать с Сашей Гримченко и разузнать о его жизни в партизанском лагере. Он устроился совсем не так хорошо как я. Конечно, свободного времени у Саши было тоже достаточно, но в его буднях присутствовали и такие занятия, как заготовка дров, доставка воды из текущей неподалеку реки, помощь по кухне и другие бытовые занятия. С Лешкой Митрофанчиком он встречался только в свободное время — того еще не ставили к тяжелой работе из-за не зажившего плеча. А Олю он видел только когда носил воду в лазарет. Там же видел и Терехина, который пока не пришел в сознание. Его даже кормить приходилось через какое-то хитрое, придуманное фельдшером, приспособление. Саша только успел мне рассказать про Терехина, как его уже позвали за какой-то новой хозяйственной надобностью.
После ухода Гримченко я развалился на своем бревне и продолжал радоваться жизни еще минут сорок, пока не появился старшина. Мы прошли на свою полянку.
— Значит так, Леша. — старшина остановился у своего склада. — Вечером у нас 'продуктовый' выход. Командир сказал, что надо тебя в деле проверить.
Я бы не сказал, что эта новость меня сильно обрадовала. Все таки, отдыхать в лесу хоть и скучновато, но зато здесь нет никаких немцев не свистят пули. Поэтому я просто промолчал.
— Я сказал командиру, что дорогу ты заминировать можешь. — продолжил старшина. — Поручился за тебя. Так что смотри — не подведи.
— Не подведу, Валентин Александрович. — а что мне еще оставалось ответить?
— Вот и ладно. — старшина отвернулся к своим запасам. — А теперь посмотрим, что мы с собой возьмем.
До вечера мы занимались подготовкой к предстоящему выходу. Плодом наших трудов стали две хитрые конструкции из хорошо зажатых гильз от сорокапятки в которые были запрессованы почти все наши запасы тола. В стенках гильз были просверлены отверстия для взрывателей, которые мы аккуратно разобрали и, в таком виде, уложили среди вещей — корпус, заряд и капсюль детонатора отдельно. Такая конструкция, как мне объяснил старшина, предназначалась для следующего. Поскольку охотиться придется, скорее всего, на транспорт противника, заряд должен быть достаточно сильным для надежного выведения этого самого транспорта из строя вместе со всеми, кто будет внутри. Противотанковых мин у нас не было, но необходимо было что-то не меньшей мощности. Поэтому пришлось шаманить с тем, что есть. По требуемой мощности подходили 120-милимитровые мины. Но здесь мы сталкивались с другой проблемой — их либо пришлось бы вкапывать вертикально, для чего требовалось вырыть довольно глубокую яму, либо пришлось бы придумывать какой-то способ, что б просверлить отверстие под взрыватель в толстом чугунном корпусе. Поэтому, решено было брать гильзы, пробить дырку в которых не составляло труда. И прикопать их можно горизонтально, что потребует гораздо меньших усилий. Конечно, я усомнился, что такая конструкция сработает. На мой взгляд, здесь было два слабых места. И оба они исходили из мягкой латуни гильз. Достаточно ли жесткий получился корпус для детонации тола? И не вышебет ли попросту взрыватель еще до того как тол сдетонирует? Я высказал свои сомнения старшине, но тот заверил меня, что все будет как надо и попросил не учить ученого. Ну и ладно.
Когда работа была закончена, старшина положил каждую из наших самоделок в отдельный мешок и протянул один из них мне. Я, чуть подумав, добавил в свой мешок еще шесть 50-миллиметровых мин, столько же взрывателей и повесил свою часть груза за спину. Мы пошли в лагерь. Там, на первый взгляд, ничего не изменилось. Единственным признаком готовящегося выхода была группа из пятнадцати человек, стоящая у командирского шалаша. В группе я заметил один ДП, остальные были вооружены винтовками и карабинами. Мы присоединились к ним, старшина со всеми поздоровался, а я кивнул единственному кого знал — Саше, которого заметил среди остальных бойцов.
Через пару минут из шалаша вышли капитан с Митрофанычем. Капитан, отложив костыль присел на бревно, а Митрофаныч присоединился к остальным. Разговоры в группе сразу прекратились. Все выстроились в ряд, а кое-кто даже попытался встать 'смирно'. Я застыл рядом со старшиной.
— Бойцы, — сказал капитан внимательно нас осматривал. — Вам предстоит сделать вылазку к противнику. Необходимо захватить у немцев продовольствие и боеприпасы.
Строй стоял молча, напряженно выслушивая предстоящую боевую задачу.
— Старшим группы пойдет Комов, — капитан указал на Митрофаныча. — Он выведет вас к месту, у которого будет организована засада. Ваша цель — одиночные транспортные средства и малые группы противника. С крупными силами противника вступать в бой запрещаю. Боевая задача — разгромить врага и собрать трофеи. Зададим жару фашистской сволочи!
Строй вразнобой выразил свое одобрение словам капитана. Кто-то рявкнул 'есть!', кто-то даже выкрикнул 'ура!'. А капитан, очередной раз проводивший глазами вдоль строя, остановил взгляд на мне.
— Найденов!
— Я, товарищ капитан! — теперь 'смирно' попытался встать и я.
— Почему без оружия?
Действительно. Даже у Саши на плече висел карабин, а у меня — только мешок.
— Не выдали, товарищ капитан.
Тот подозвал какого-то бойца, не из нашей группы, и приказал ему принести карабин. Через минуту боец вернулся, неся в руках трофейный маузер 98к, и протянул его мне. Я принял оружие, проверил патроны — заряжено — и повесил на плечо. В нагрудный карман положил три обоймы, принесенные тем же бойцом. Убедившись, что порядок восстановлен, капитан продолжил.
— Задача ясна? — и, дождавшись подтверждения, — Вперед!
— Ну што, ребятки, пошли… — Митрофаныч встал во главе строя и подмигнул к капитану. — Жди, Семен Алексеич, с подарками вернемся.
Группа выходила из лагеря. Пока я видел капитана — он так и сидел, смотрел нам вслед. Хороший командир. Посты, один из которых нас остановил той ночью, когда Митрофаныч захватил нас в плен, я не заметил. Видимо, рассудив, что мы идем из лагеря, а не в него, да узнав членов группы, стоявшие на посту решили не переспрашивать 'кто идет'. Один только раз, уже порядочно удалившись от лагеря, я услышал как кто-то невидимый в кустах произнес 'Удачи, ребята!'.
Я снова, как почти неделю назад, шел по ночному лесу. Признаюсь, за те дни отдыха уже начал забывать какое это 'удовольствие'. Несколько раз чуть не упал, заслужив нецензурное выражение в свою сторону от идущего сзади. Вел нас Митрофаныч. Примерно часа через три после выхода мы вышли к дороге и минут десять лежали за деревьями изучая обстановку. Все было спокойно. Группа бегом пересекла открытое пространство и снова затерялась в лесу. Потом была река, которую мы перешли по известному Митрофанычу броду. Снова лес…
