Первоначальный план был вполне в стиле традиций минувшей войны. Личный состав дивизионов заранее собирали в местах постоянной дислокации, выстраивали вдоль столов с приехавшим начальством, проводили митинг. Далее шли торжественное награждение, поздравления, пожелания боевых успехов и раздача посылок-подарков (в числе которых имелись четыре килограмма черного хлеба и банка селедки). В завершение следовал праздничный ужин с вином или шампанским, а после отъезда делегации выставлялась водка. Да что там, Дмитрий Федорович за свою жизнь участвовал в сотне подобных мероприятий.
Но товарища Шелепина стандартный сценарий категорически не устроил в первый же день. Он перенес сбор на утро, до неприличия кратко провел торжественную часть с вручением орденов и медалей «ребятам в спортивных кофтах»[91]. Затем последовали праздничный, но безалкогольный обед и выезд «в поля», на ракетные позиции. Так и повелось.
Как будто искал, к чему придраться. И ведь не зря! Безусловно, начало боевых действий вышло сверхудачным для ПВО Вьетнама. Комплекс С-75 «Двина» показал себя с самой лучшей стороны, расход ракет составлял менее четырех штук на самолет. Один из расчетов вообще отличился и сбил четыре самолета тремя ракетами[92]. Вражеская авиация была вынуждена перейти на малые высоты, пряталась в складках местности и несла существенные потери от ствольной зенитной артиллерии. Так что, привезенные из Москвы награды были заслужены честно.
Но противник попался далеко не слабый. Авиация США быстро изменила тактику, на глазах росли сложность и действенность средств электронного противодействия. Количество побед ПВО резко снизилось, расход ракет вырос почти в два раза, ракетчики начали нести серьезные потери от ракетно-бомбовых ударов. Обозначилась неприятная тенденция. Вот только сообщать об этом в своих отчетах генералы не спешили[93].
Бывший комсомольский вожак без труда находил подход к юным лейтенантам. И они рассказывали такое, что Толубко «шел пятнами», тщетно скрывая досаду и раздражение. Кто же мог подумать, что член Президиума ЦК КПСС полезет настолько глубоко в тактические и технические дебри. Переживал и Устинов: он немало сил положил на создание серии С-75, и проблемы больно ранили его самолюбие. Однако при всем этом Шелепин отнюдь не пытался давить громкими словами по партийной линии, как это постоянно бывало раньше. Как раз наоборот, только что-то тихо записывал в блокнот, не забывая вслух отмечать достоинства советского оружия. Даже пару раз шутил, что ракета К-13Д надежна, как первичная парторганизация.
За очередным поворотом колонна свернула прямо в джунгли, под кроны огромных деревьев, причудливо обвитых экзотической зеленью. Бывшая пешеходная тропа, набитая вырезанными из автопокрышек сандалиями вьетнамцев, едва угадывалась в глубоких колеях «труменов». То тут, то там торчали невысокие пеньки, оставшиеся от деревьев-великанов, мешавших проезду тяжелых полуприцепов.
Позицию дивизиона было сложно рассмотреть даже с пятидесяти метров, летчики США быстро научили ракетчиков не жалеть сил на маскировку даже ради одного боя[94]. Ракеты на ПУ прикидывались полуповаленными деревьями и были обвиты реальными живыми лианами. Загнанную между трех деревьев кабину управления можно было бы принять за местную хижину, если бы не раскрытая коробка кабельного ввода-вывода. Домик на колесах для защиты от осколков обложили десятисантиметровым слоем расщепленных бамбуковых стволов. Вдали чуть слышно стучали невидимые дизеля. На поверхности не оставили ни одного кабеля, все спрятали в землю. Глубокие зигзаги щелей прикрыли бамбуковым накатом и вездесущей растительностью, центр дивизиона дополнительно оградили невысоким валом.
Личный состав, бросив ремонтные работы, срочно построился. Командир, в шортах и легкой рубахе с сине-зелеными разводами, дико стесняясь своего внешнего вида, подбежал с докладом. На импровизированных козлах осталась антенна, блестящая свежими заплатами на месте дыр, пробитых осколками наводящегося на радиоизлучение «шрайка»[95]. Стол под деревом был завален по-военному серой электроникой, виднелись пара паяльников и вездесущие клубки проводов. «Меняет война людей! — подумал Устинов, выбираясь из машины. — Ведь знали прекрасно, что должно приехать высокое начальство, но все равно, ремонт отложить даже не подумали».
Такое трепетное отношение к технике радовало Дмитрия Федоровича. Он вообще считал, что будущие сражения станут выигрывать механизмы, а не люди. И не жалел своих сил на оснащение армии СССР самым лучшим в мире оружием.
Генерал-полковник Толубко не стал затягивать встречу. Кратко поздравил солдат и офицеров, затем попросил их заниматься своими делами и не обращать внимания на прибывшую делегацию. Уже через несколько минут Шелепин оказался среди людей, спрашивал, отвечал, весело и непринужденно шутил. Заметил чуть замешкавшегося у машины Устинова, тут же привстал и помахал рукой, приглашая к себе.
— Дмитрий Федорович, присаживайтесь к нам.
— Разумеется. — Устинов подошел к столу. — Что тут у вас интересного?
— Вот, смотрите, ребята вытащили проводку из сбитого «фантома». — Шелепин продемонстрировал толстый жгут. — Так у них все провода промаркированы через каждые два сантиметра.
— Хм… — Устинов вытащил из внутреннего кармана оранжевый целлулоидный пенал, аккуратно достал из него очки, по-стариковски водрузил их на нос и с минуту рассматривал мелкие цифры. — Действительно удобно, ишь, что вражины придумали.
— На прошлой неделе у нас проводку в СНР[96] после «шрайка» посекло осколками, там мы три дня ремонтировали! — осмелился пожаловаться лейтенант. — С такими проводами управились бы часа за четыре.
— Не горячись, все равно пришлось бы работать не меньше суток, — осадил его товарищ. — Ты только вспомни, сколько там всего было…
— Р-ребята, но ведь все равно бьете супостата, — поднял глаза поверх очков Дмитрий Федорович, — и хорошо бьете!
— Должны бы еще лучше! Нужно своими глазами посмотреть, как падает Б-52. — Командир мечтательно покачал головой. — Говорят, полнеба в горящем керосине, красота!
— Намедни тройка стервятников прошла, деревню тут недалече разбомбили, — расстроенно заявил оператор-срочник. — «Ананас»[97] гадский прямо на площадку, где играли дети, попал. Вот совсем немножко мы не успели. — Рука солдата, до этого спокойно лежавшая на столе, непроизвольно сжалась в кулак.
— Совсем американская военщина распоясалась! — покачал головой Шелепин, шумно вдохнул влажный, жаркий воздух и добавил: — Наша партия заставит их ответить за преступления против вьетнамского народа. Мы все заставим!
