Над столами витали благоухания, от которых тут же начало сводить живот, а во рту выделилась слюна. Митька предположил, что будь здесь настоящие англичане, а не поморские рыбачки, их впечатления ненамного б отличались. Новгородцы не жалели никаких денег, чтобы произвести впечатление на гостей из далекой Англии.
То, что все собравшиеся на пиру — члены Ивановского сто, рыбак не сомневался. Гости рассаживались по отведенным местам, кому где сидеть — было спланировано и обозначено заранее. На место рыбаков указал Акинфий — прямо посередине стола, стоявшего напротив парадных дверей церкви, были свободны шесть мест. По левую и правую руку от рыбаков за столом помещались такие же пузатые купцы в летах, как Акинфий. Тоже одетые в шубы, но чуть скромнее, и в расшитые кафтаны, что выделяли их из числа остальных, показывая на статус. Завидев Акинфия с англичанами, толстяки приветственно вскинули руки, вскакивая с мест с необычайной для их комплекции прытью. Будто опасались, что Акинфий заплутает и посадит гостей из Англии не туда, куда следовало. Впрочем, другие места на пиру к тому моменту были заняты. Да и пир уже был в самом разгаре, никто никого не ждал.
— Я счел возможным посадить наших гостей рядом со старостами Ивановского сто и другими именитыми купцами, — пояснил Акинфий англичанам.
Как ни искал глазами Митька купца Ивана, но так и не нашел. Неужто не заслужил купчик своего приглашения? А ведь если бы не он, так повода собраться бы не нашлось. Однако одно место за столом все же пустовало. Может, приберегли для Ивана, который запаздывал? Спрашивать об оном Митька не стал — не его это, в конце концов, дело.
Пока шли к столу, Митька обратил внимание, что прямо посреди площади, меж столов, был вырыт глубокий ров по кругу. Видя его интерес, Акинфий расплылся в улыбке.
— Будет представление, всё по вашу душу.
Английских гостей хотели удивить и, видимо, решили не ограничиваться яствами, на которые был богат русский край. Посмотрим, оценим. Подойдя к столу, Митька представился своим английским именем и поздоровался с каждым купцом за руку.
— Здравия, рады повидаться, — бурчали толстяки.
Рыбаки расселись и, недолго думая, принялись накладывать в свои тарелки еду. Есть хотелось так, что мама не горюй. Перед тем как приступить к трапезе, Митька заметил, что на тарелке по его правую руку лежали недоеденные остатки. Акинфий, сидевший через место от Митьки, нагнулся к нему, указывая на ров в центре, и шепнул:
— Сейчас начнется.
И от предвкушения потер ладони.
Рыбак не успел подумать, что такого заготовили новгородцы, для чего понадобилось рыть ров, как с дальнего конца площади разнесся рык. Все разом, включая рыбаков, начали оборачиваться — меж столов заводили самого настоящего медведя. Медведей Митьке приходилось видать, и не раз, в Пскове часто встречались скоморохи, выступающие с плясовыми медведями на городских праздниках и во дворах обеспеченных купцов. Но здесь медведь был отнюдь не бурый и совсем не плясовой. Шерсть у зверя, которого завели на площадь, была белого цвета, как снег, и размером хищник казался крупнее привычного бурого мишки. Таких Митька встречал на берегу Белого моря и никогда раньше не видел, чтобы их использовали в увеселительных целях. Животное продолжало реветь и изворачиваться, пытаясь высвободиться из-под цепкого надзора поводчиков.
Стало не по себе при мысли, что зверь может вырваться и напасть на зрителей. Животное обладало такой мощью, что, казалось, без труда разметет любые преграды. Не только Митька, другие купцы тоже заерзали на своих скамьях. Никто больше не ел — все наблюдали за приготовленным зрелищем. Поводчики продолжали удерживать зверюгу, когда по бревнам внутрь рва зашел мужчина, обнаженный по пояс, в одних штанах. Издалека Митька не взялся определить его возраст, но выглядел мужчина подтянутым и был вооружен рогатиной. Такое оружие обычно и использовали для охоты на медведя. Толпа встретила его овациями. Аплодировали все четверо купцов Ивановского сто, с которыми рыбачки оказались за одним столом. Староста Акинфий даже поднялся со своего места. Митька смекнул, что перед ним разворачивается медвежий бой. Нечто, о чем он неоднократно слышал, но прежде не видывал.
Поводчики тут же спустили мишку и убрали бревна, оставляя мужчину с рогатиной один на один с лютым зверем.
Мужчина ловко переключил внимание зверя на себя — несколько раз топнул по земле. Животное взъярилось, заревело и стало надвигаться на свою жертву.
Все вскочили с мест. Удастся бойцу изловчиться, найти момент и всадить рогатину зверю, и бой будет закончен? Или медведь разорвет храбреца на части?
Медведь приблизился достаточно, чтобы встать на задние лапы. И в таком виде пошел на свою жертву, пытаясь испугать и обратить в бегство. Однако мужчина стоял на месте, как каменное изваяние. И, казалось, не придавал всем этим «танцам» медведя никакого значения. Словно бы мелкая муха рядом вытанцовывает.
Но вот момент истины. Еще немного, и медведь навалится на свою жертву, растерзает ее.
Мгновение.
И мужчина сделал стремительный шаг вперед, втыкая рогатину в шею медведя.
Животное от неожиданности потеряло равновесие и начало заваливаться вперед. Прямо на широкий клинок рогатины, которую мужчина упер в землю.
Секунда.
И вот уже медведь повис на этой жутковатой подпорке. Из широкой раны на его шее хлестала кровь, а рычать не получалось. Видно, рогатина повредила глотку, поэтому от медведя доносились только булькающие сипы.
Мужчина сделал несколько шагов назад, разрывая дистанцию.
И очень своевременно. Потому что медведь вялым ударом лапы сбил древко рогатины с упора. И наконец опустился в нормальное положение. Он был еще жив и опасен. Хотя из рассеченной шеи хлестала кровь, видимо, рогатиной удалось зацепить сонную артерию.
Шаг.
Еще шаг.
И у медведя подкосились лапы.
Он попытался встать.
Не сразу, но получилось.
Лапы явно дрожали и плохо его держали.
Наконец медведь сделал шаг к мужчине. Маленький. Шажочек.
Но тут же рухнул на землю, где и затих…
Храбрец, вышедший победителем из этой схватки, вскинул руки. Овации вспыхнули с новой силой и долгое время не умолкали.
— Сильно! — только и нашелся Митька, когда Акинфий уставился на него округлившимися от возбуждения глазами.
— Еще как! Ух!
Тело купца била крупная дрожь.
— И как такого зверя сюда завезли? — поинтересовался Митька, косясь на труп животного. Белая шерсть теперь перепачкалась в крови.
— У нашего затейщика и спросишь, — загадочно улыбнулся Акинфий.
Затейщиком оказался тот самый мужчина, только что выступивший на потеху публики в смертельном медвежьем бою. Он, сияя от удовольствия, шел к столу и, к немалому удивлению Митьки, остановился у свободного места рядом с ним. Казалось, храбреца должно было разрывать от всплеска адреналина, полученного в бою, но его лицо оставалось невозмутимым. Как будто он убивал громадных хищников на завтрак, обед и ужин. Мужчина взял со стола кружку с недопитой медовухой и опрокинул ее в себя.
— Здравия, немец. Меня Семёном звать, — представился он. — Вместе с Акинфием староста Ивановского сто.
Глава 3
Митька даже привстал, чтобы пожать Семёну руку. Волей-неволей, а проникнешься почтением к человеку, который на твоих глазах завалил медведя. Правда, вот на купца, в понимании Митьки, Семён никак не смахивал. Теперь, когда появилась возможность рассмотреть его ближе, рыбак понял, что староста в самом расцвете сил. На вид не больше двадцати пяти, необычайно строен и подтянут. И это торговый человек такой величины, когда ты сам уже не ходишь вдаль, за тебя есть кому ходить.
— Ну как, понравилось?
Напившись, Семён вытер усы тыльной стороной ладони. Никаких сомнений в том, что Митька изъясняется и понимает по-русски, купец не испытывал.
— Понравилось, — согласился рыбак и все-таки не сдержался, спросил: — Откуда медведь такой дивный?
