был близок к провалу, как никогда. Как он там выпутался? Семью какого-то полковника не эвакуируют из Берлина? В какой-то газете или журнале видел?
– В газете или журнале…
– Ладно, в газете так в газете. А как форму… Ну да, пресс-формы. Отличная идея! А теперь давайте все же распорем ваш нагрудник и посмотрим, как вы его изготовили сейчас. Жесть, я так понимаю? И что на подкладку? Ага! Конский волос. И войлок. Замечательно.
Переволновавшийся Вовка сел на скамью, что стояла вдоль боковой стены кабинета Чернышева, и оперся спиной о стенку. Не нужен он им. Эти увлеченные дядьки и так весь труд его и его матери угробят. Без него. Кто вот только потом будет восстанавливать?! Интересно, а Наталья умеет шить? Или только на саксофоне играть?
Ту песню про то, что дни потеряны и их вернуть нельзя, он исполнил потом второй раз, потом третий, при этом мама Тоня пыталась подстроиться на пианино, потом четвертый и при этом длинноногая и зеленоглазая Наталья пробовала войти в припев с сольной партией на саксофоне. Потом был седьмой, восьмой, пока не пришел сосед – министр МВД и не прекратил этот шабаш.
Ага. Это Вовка зря обрадовался.
– Сергей Никифорович. Вы только послушайте, какая песня! – бросилась к Круглову мама Тоня.
И девятый раз пришлось исполнять. А потом для всего семейства Кругловых и десятый. А что, с саксофоном и пианино и хором на припеве, вполне получилось достойно. Не Лещенко. Такие голоса штучно делают, но ведь и не Дима Билан, он же Виктор Николаевич Белан. Можно ехать на Евровидение.
– Фомин! – вырвал его из лап воспоминаний Якушин. – Тут меня попросил понаблюдать Чернышев, как ты будешь молодежку тренировать. Во сколько тренировка?
– В два часа, Михаил Иосифович.
– Хорошо, приду. Мудрите вы с Иванычем. Я бы послал его лесом. И тебя хотел. А тут, едрить-колотить, такие люди приехали. Да с приказом самого Романова. И оказалось вдруг, что ты прямо уникальный изобретатель. А для футбола ничего не изобрел?
А что можно изобрести? Обрезанные бутсы с шестью длинными шипами для игры на раскисших полях?
– Возьмете меня летом в футбольную команду?
– Ты не виляй. Есть что? – теперь не отцепится «Хитрый Михей».
– Я подумаю.
– Ну, и я подумаю. Закончится пусть сперва зима. Думай. Есть еще время.
С рождения Бобби
Пай-мальчиком был,
(Молодец…)
Имел Бобби хобби —
Он деньги любил,
(Хороший мальчик…)
Любил и копил.
(Что было дальше?)
Все дети как дети —
Живут без забот,
(Счастливое детство…)
А Боб на диете —
Не ест и не пьет,
(Бедненький мальчик…)
В копилку кладет.
Молодежка «Динамо» – это… Нет. Все проще. Почему в этом времени нет чистых хоккеистов или футболистов? Все перемешано. Зимой играют люди в хоккей, в основном в русский, а летом бегают по полю с мячиком. Все ведь просто. Сезоны короткие, игр мало. И чем футболисту зимой заниматься, никто товарища на сборы в Испанию и тем более Мексику не повезет. Потому и совместители все. Можно и на снегу играть в футбол, но денег у страны мало и цель в 1948 году у нее другая. Хозяйство разрушенное всей страной нужно восстанавливать. Мужчин и так очень мало. Выбила война. Потому держать огромные команды с кучей всяких менеджеров и десятком тренеров никому в голову не придет. Все хоккейные команды – «канадцы» – это двенадцать человек в лучшем случае. Может быть плюсом только играющий тренер. Такие, как Чернышев или Тарасов.
А что с молодежкой? Да то же самое. Пришло на тренировку около двадцати пацанов семнадцати-шестнадцати лет. Вышедший из кабинета Хитрый Михей, пока им не ставший, построил ребят и сказал, что сегодня тренировку с ними проведет игрок основного состава «Динамо» Владимир Павлович Фомин. Он же, растудыт его в качель, отберет четверых лучших для создания резервной пятерки для хоккеистов «Динамо».
– А что с футболом? – Угадайте с трех раз, кто вылез.
Фомин осмотрел нескладного юношу. Только два месяца в клубе. Призвали в восемнадцать в армию, повезло. И Льву, и «Динамо», заприметил его Чернышев и через генерала Аполлонова добился перевода в молодежную команду клуба.
На себя, с тех фотографий, что все видели, и каким его помнил Федор Челенков, не походил от слова совсем. Юношеская, даже детская почти округлость лица, темные волосы, чуть слипшиеся на лбу. Где-то уже успел вспотеть. Все же скуластость чуть начинает вылезать, но все одно, не знал бы Фомин, кто перед ним, скорее всего не узнал бы.
– В футбол летом обязательно будем играть и станем чемпионами страны. А пока давайте просто поработаем на выносливость. Сейчас по дорожке вместе со мной бежим десять кругов. Меня не обгонять. Темп выбран специально, – Вовка улыбнулся ребятам. В основном ровесники или на год старше. Вот разве Яшин и еще парочка уже милиционеры.
Побежали. Что ж, десяток кругов осилили не все. Пять человек отстали почти на круг. Если дорожка это четыреста метров, то ведь всего четыре километра пробежали. И темп совсем ни о чем.
– Так, парни, сейчас на турник и просто висим, пока не отвалитесь.
Хреново. Даже и двух минут не провисели. Слабые кисти. Как с клюшкой весь матч? Что ж, те, кто последними прибежали, те первыми и перекладину отпустили. Хилые. Этих вычеркнул Вовка. Осталось десять, и Яшин с ними. Нет. Не нужно делать из него хоккеиста? Или нужно? Вовка подошел к отобранным парням и спросил, кто курит. Четверо, в том числе и Лев Иванович, руки подняли. Пытаться отучить курить по существу взрослого человека с десятком лет стажа у некоторых? Зачем. Он им не мать и не отец. Да даже не дядя тренер. Хотя попробовать ведь стоит.
– Сейчас снова бежим круги. На скорость. Пять кругов. Четверо первых попадут в мое звено. Стоп. А на коньках-то все умеют кататься? Товарищи?
Один из шестерки стушевался. Блин, так и выбирать будет не из кого.
– Чего там уметь, – пробасил невысокий паренек.
– Вот и проверим после пробежки.
Нет у парней никаких кроссовок. Кто в чем бежал. Основная масса в милицейских ботинках. Теперь растянулись ужасно. Первых четверых Вовка записал, Яшин прибежал пятым. Судьба, может. Взять его к себе, физику улучшить, попытаться отучить курить и тем самым продлить жизнь легенде. А, была не была. Потом, чтобы себя
