По мере сближения с нашим войском немецкий клин стал убыстрять свой разбег. Рыцарские шлемы, похожие на перевёрнутые металлические вёдра, с узкими прорезями для глаз, часто были украшены различными причудливыми орнаментами — рогами, когтистыми лапами, орлиными головами и другой не сразу понятной лепниной.
Скачущие рыцари склонили копья, одновременно пытаясь закрыться своими разукрашенными гербами всех форм и расцветок щитами от обрушившегося на их головы проливного дождя из стрел. Но стрелы всё же делали свою кровавую работу, находя прорехи в защите и словно огромные стальные осы, втыкали свои жала в плоть людей, коней. Тяжёлые арбалетные болты ссаживали наземь немцев и заваливали коней, начиная с дистанции ста метров арбалетные болты стали эффективно пробивать рыцарские латы. А от разрывных картечных гранат, то и дело рвущихся и проносящихся внутри клина, щиты и доспехи были вообще бесполезны! В клину начали зиять и угрожающе увеличиваться в размерах прорехи. Первая атакующая шеренга клина полегла в полном составе. Лошадей не спасли ни металлические нагрудники с налобниками, ни чешуйчатая броня, защищающая бока и шею коней.
Железный рыцарский клин был нацелен на центр довольно опытного полка моей армии — 4–го Дорогобужского, уже успевшего принять участие в прошлогодней кампании против литовцев и волынян. Поняв направление удара приказал своим ратьерам переместиться и встать за спину атакуемых дорогобужцев, так как до этого мы стояли правее, за ранее атакованным из леса Оршанским полком. После того как чухонцы оказались зажаты в полукольцо они сразу стали выходить из боя, удирая по своим следам обратно в лес. Сражение на левом фланге близилось к своему завершению.
4–й дорогобужский полк застыл монолитной стеной, воины, казалось, даже перестали дышать. Бело — красный клин, исполосованный крестами и разлапистыми гербами на сюрко, медленно, но целеустремлённо набирал ход, словно паровой каток, нацелившись на дорогобужских пехотинцев, застывших каменными изваяниями. До ушей явственно долетал всё усиливающийся металлический звон лат. Вот уже можно рассмотреть не только кресты, но и отдельные детали гербов, и прочие декоративные убранства рыцарских костюмов.
Справа, с берега реки Пскова вдруг послышалась частая артиллерийская пальба, но никто на неё не обратил внимания, так как все были поглощены накатывающим на наших соседей конным немецким тараном.
Когда до хищно смотрящих в сторону дорогобужцев кончиков немецких копий осталось меньше пятидесяти шагов всё окружение вдруг перенесло своё внимание на меня, так как именно я должен был подать сигнал начала картечного обстрела. Медленно, как в замедленной съёмке подняв руку, дождавшись, когда дистанция до первых рыцарей сократилась до сорока-сорока пяти шагов, я молча махнул рукой. Тут же, казалось с облегчением, взвыли нервно поджидающей этой долгожданной секунды трубачи.
Первые три шеренги пикинеров резко припали на одно колено, направив на немцев свои тяжёлые и длинные пики. Одновременно с этим, выведенные на передний край пикинеров полковые пушки, заряженные картечью, громко изрыгают на всадников свои смертоносные чугунные обрезки. Как только пушкари опускаются на корточки, оттаскивая пушки под защиту пикинеров, пытаясь их там перезарядить, в бой вступают стрелки.
Авангард неприятельского войска, весь поражённый картечью и болтами, начал рушиться. Часть коней вместе с закованными в железо седоками, без долгих предисловий, с разбегу замертво «нырнула» в снег. Другие кони сначала взвивались на дыбы и уж затем, как подкошенные, валились наземь или продолжали брыкаться, истекая кровью. Над поляной пронёсся жуткий, многоголосый горестный стон, замешанный с лязгом металла и хрустом ломающихся костей.
Не успел поднятый падением тяжёлых тел снег улечься, как уже вторые, а через пару секунд третьи и так далее, шеренги стрелков продолжали раз за разом разряжать фанерные луки, арбалеты и ружья в коней, всерьёз доставалось и рыцарям. К обстрелу с флангов вынужденно затормозившей конницы подключились два соседних полка — Вержавский и частично Оршанский, а также выдвинувшиеся вперёд батальоны 8–го Полоцкого полка.
Немецкий клин, не успев доскакать до линии пикинеров, стал неумолимо таять и разваливаться прямо на глазах. С каждой секундой расстояние, отделяющее противостоящие друг другу войска сокращалось, а вместе с ним всё более и более снижались скорость, плотность, а значит и сила удара. Скакать плотным строем по полю усеянному препятствиями в виде раненных, брыкающихся и агонизирующих туш жеребцов было просто физически невозможно. Чудовищные потери в живой силе ещё на подходе к вражеским позициям, просто ломали и переворачивали с ног на голову всю немецкую военную науку.
Атака рыцарского клина осуществлялась не бешенным наскоком, которым, кстати говоря, часто грешили русские дружинники, а по — немецки педантичным, упорядоченным и дисциплинированным нападением. Так, как гласит немецкая ратная наука, рыцари должны ехать медленно колено к колену, оставаясь в плотном строю до последней минуты, пока не пустят коней в галоп, чтобы одновременно обрушить на врага сведённые вместе копья. Этому обучают не только воинов, но и коней. Природные инстинкты лошадей заставляют их шарахаться в сторону при встрече с плотным пешим или конным строем, поэтому жеребцов обучают нестись вперёд, вламываться в плотный вражеский строй и продолжать двигаться, топча, кусая врага и вставая на дыбы. Правильно организованная рыцарская атака тяжёлых, закованных в железо жеребцов и доспешных всадников, разбивает любого противника ошеломлённого таким натиском в кровавые клочья. В нашем случае, к счастью, этого не произошло. Удар в копья был осуществлён не строем, а беспорядочным, распавшимся на части разноскоростным потоком. Соответствующими оказались и результаты нападения.
Прореженная тяжёлыми арбалетами болтами и артиллерийским огнём немецкая конница упёрлась в стену копий пеших дорогобужских панцирников. Первая шеренга копий, вставленных в боковые прорези щитов, тупыми концами была упёрта в землю, а остриями стальных наконечников нацелена в грудь коням. Воины не только воткнули упоры щитов в землю, но и подпирали щиты левым плечом, для большей остойчивости упёршись в снег отставленной назад правой ногой.
— Сомкнуть плотнее ряды! — до меня доносился охрипший голос уже немолодого комбата, уверенно командовавшего своими людьми. — Ни шагу назад! Стоять крепко! Колоть, рубить, подыхать на месте, но не отступать!
Въехавшие в пеший строй немцы завязали сражение. Усилить атаку и помочь уже врубившимся в русский строй латникам смогли лишь тыловые порядки клина, понесшие меньше всего потерь. Но и они, по ходу своего движения, сбавляя скорость, объезжая трупы были вынуждены перейти на шаг. А дальше у них уже не было пространства, чтобы разогнаться в галоп и взломать русскую линию.
Удар подошедшего подкрепления кардинально не смог изменить ситуацию. С воинственными криками, предварительно поломав или потеряв копья, рыцари принялись орудовать мечами и топорами. Сталь звенела по стали и ненасытно стучала по дереву щитов.
— «Gott mit uns! С нами Бог!» — заревели немцы, словно раненные медведи.
Но статистика играла не в их пользу. На каждого намертво застрявшего в русском строю немецкого всадника приходилось сразу несколько дорогобужских пехотинцев. В стоячем, неподвижном положении, рыцарская конница лишалась большинства своих преимуществ.
Рыцари рубили сверху вниз, но дорогобужцы, подняв щиты и ранцы, кололи своим оружием не защищённое подбрюшье коней и перерезали им сухожилия. Хрипя и лягались, жеребцы падали. Умирающие кони увлекали за собой своих наездников. Других рыцарей стаскивали или выбивали ударами бердышей с сёдел и приканчивали на земле. Пленных никто и не думал брать. По всей линии русского строя 4–го дорогобужского полка немцы стали повсеместно валиться в снег как подкошенные снопы травы.
Не успевшие толком вступить в бой находящиеся в основании клина рыцари, сообразив, что впереди происходит форменное избиение, стали судорожно останавливать и разворачивать вспять своих коней. Образующиеся прямо на глазах завалы тел преграждали им путь вперёд. В этой ситуации необходимо было, под непрекращающимся ни на секунду арбалетным обстрелом, или объехать этот жуткий завал из перемешанных и агонизирующих тел людей и коней, или скакать назад — третьего не дано. Все рыцари ожидаемо выбрали второй вариант и понеслись вспять. Грозная немецкая волна схлынула, оставляя за собой изломанные, немощные тела.
