Сбивающиеся с ног, вымотанные, покрытые испариной вестовые, из — за обрушившегося на них нескончаемого потока приказов и донесений, наконец, сообщили мне, что Псковский Кром взят под охрану, и я могу там разместиться.
Вместе с телохранителями, распугивая по пути кружащиеся над бранным полем тучи воронья, через распахнутые настежь ворота я въехал в покорённый город. Раздававшийся до сих пор тревожный набат колоколов смолк, всё вокруг сразу как — то замерло и погрузилось в давящую тишину. Слышно было из — за стены лишь недовольное карканье потревоженных ворон, да кудахтанье кур, разбегавшихся из — под копыт коней. Улицы казались вымершими, горожане попрятались за высокими частоколами своих дворов, вдоль маршрута следования стояли лишь стрелки с пикинерами.
— Где народ? — удивлённо спросил у командира 2–го смоленского полка.
— Сбыслав приказал всем с пути твоего следования убраться, — доложил Томила, — а неслухов приказал расстреливать из арбалетов. Пока дворы не проверены и не зачищены, лучше от любопытных постеречься, безопасней будет! Мало ли кто из недобитых вояк по тебе, государь, из толпы стрелу пустит!
Что же, логика в его словах была, возражать я не стал. В тереме, испуганные челядины, погоняемые тычками и затрещинами телохранителей, накрывали на стол. Трясущиеся от страха холопки, расставлявшие кушанья и яства, были одеты нарядно и цветасто. Переговаривающиеся между собой в восторженных тонах о прошедшем бое воеводы, бросали на челядинок масленые взгляды. Отчего те ещё больше пугались и краснели.
— Имейте в виду, напиваться я вам запрещаю! — заявил я во всеуслышание, придав голосу побольше злой язвительности, тем самым обломав воеводам намечавшуюся разлюли — малину. — В ближайшие дни всем войском мы должны будем выступить! Освободим Ливонские земли и города от остатков немцев и датчан.
— И то верно! Правильно, государь! — раздались одобрительные выкрики.
— Надо это осиное немецкое гнездо спалить, чтобы они в наш дом больше не летали и нас не жалили! — отхохмил под одобрительные комментарии остальных участников застолья Белослав, командир 5–го Вяземского, только недавно подошедшего к Пскову.
За столом я просидел ещё минут десять. Всё это время воеводы и полковники обсуждали произошедшее сражение, наперебой делились друг с другом своими впечатлениями. Но вся эта дискуссия велась всё больше в шуточной форме, с остротами и смехом, чему способствовали расставленные ёмкости с пивом, водкой и вином. Ну, оно в принципе правильно, разбирать прошедший бой, делать выводы нужно на свежую голову. Поэтому слушать и дальше эту болтовню я не стал, а по — быстрому решил смотаться отсюда. Заранее, наметив для себя симпатичную «жертву» для ночного блудодейства, и кивком головы подозвал к себе одну из обслуживающих наше застолье молодок.
— Пойдём, проводишь меня до опочивальни! — я аккуратно взял её за руку. — Дежурный на ночь воевода Малк! — распорядился я, уже вставая из — за стола, в ответ прозвучало «слушаюсь, государь!»
Все присутствующие вежливо встали, провожая из — за стола своего шефа.
— Остальным, свободным от дежурств воеводам и полковникам, тоже советую не задерживаться и идти отдыхать! Завтра всех нас ждёт напряжённый день! Благодарю за службу, служилые бояре! — сказал всем на прощание, уже в дверном проёме. — Служу государю и Смоленской Руси! — раздалось в ответ.
— Теперь уже Смоленск можете не поминать, довольно будет отвечать «Служу государю и России!». Почти половину Руси, мы с вами и с Божьей помощью, объединили!
Пропустив вперёд служанку я следовал за ней по пятам, двигаясь по тёмным, узким коридорам. Сзади, громыхая доспехами, спешил за нами десяток телохранителей. Наконец мы очутились в большой, слабоосвещённой восковыми свечами комнате. Суетящихся и наводящих здесь марафет челядинников быстро повыгоняли телохранители, предварительно тщательно осмотрев все закутки, щели, лари и сундуки, но никого не обнаружив.
Челядинка присела на край постели и устремила на меня свои игривые глазки.
— Как тебя зовут, красавица?
— Ждана, — ответила с поклоном тут же привставшая с постели девица.
За дверью раздавался командный баритон Сбыслава расставлявшего по местам телохранителей, от чего слышался топот и звякало железом. Я стал не спеша раздеваться, скидывая одежду на сундуки. Мягкий персидский ковёр приятно стелился под ногами. Ждана, поняв всё без слов, быстро скинула с себя платья и встала передо мной, смущённо улыбаясь. Под одеялом провозились мы не долго, быстро заснув. Слишком тяжёлый день выдался для всех нас.
За полночь я проснулся, дошёл до дежурного воеводы Малка. К этому времени уже стали активно подъезжать ратьерские эскадроны, преследовавшие вражескую конницу. Практически все «тяжелогружённые» рыцари были нагнаны и уничтожены. Пленных я приказал не брать, вместо них привезли сотни рыцарских доспехов. А вот ландскнехтов и литовцев — ратьеры совместно с пехотными батальонами, собрали во множестве — несколько тысяч.
— Государь, — докладывал дежурный воевода Малк. — Только два десятка всадников — рыцарей с оруженосцами смогли утечь и заперлись в Изборске. Я там две сотни ратьеров оставил их сторожить.
— На хрена!? — удивился я. — Отзывай всех в Псков. Думается мне, рыцари сами эту крепость очистят и сбегут в свой Дерпт.
— Хорошо, всё сполню!
— Пускай ратьеры отдохнут. Через несколько дней пойдём в поход и заберём себе все Орденские земли, заодно и литовцев с правого берега Немана окончательно сгоним.
— Как прикажешь государь! — ответил ратный воевода, с азартным огоньком в не выспавшихся, воспалённых глазах.
— И ещё одно дело есть, — вновь посерьёзнел Малк, — мы пленили магистра меченосцев Волквина. Сразу его кончать не стали, вдруг тебе он на что сгодится. А если ненадобен тебе, то раненный Волквин, может и помереть, если ты прикажешь …
— Хм …, — я призадумался.
Живым его отпускать в имперские земли не очень-то, и хотелось, слишком многое он видел и слышал.
— Передайте его разведке, пусть расспросят обо всём как следует, а потом магистр умрёт от полученных в бою ран!
— Будем исполнено, государь! — вытянулся Малк.
Убедившись, что всё в порядке, тихо и спокойно, я отправился назад досыпать, под тёплое крылышко Жданы.
— Охрана! — громко прокричал я в закрытую дверь, всё ещё лёжа в постели, от чего разбудил спящую рядом Ждану. Дверь тут же распахнулась и в проходе появилась неясная, из — за плохого освещения, фигура.
— Слушаю, государь! — ответил мне смутно знакомый голос рядового.
— Разузнайте, где в Пскове живёт наш незваный гость, боярин Юрий Добрынич, хочу сегодня к нему ответный визит вежливости совершить!
— Будет исполнено государь! Сбегаю к политруку Зору, он должен знать. Вчерась долго он с энтим боярином разговаривал.
Пока ждал результаты своего запроса я, не теряя времени, быстро оделся. Ждана от меня не отставала.
— Иди сюда, — поманил я её. — Держи, это мой тебе подарок! — я протянул ей золотые монеты.
Ждана взвизгнула, радостно их схватила и тут же спрятала. Она порывалась было меня обнять, но так и не решилась.
— Спасибо княже! — поклонилась в пояс. — Что скажешь мне ещё для тебя сделать?
— Ничего, Ждана, пока не надо! Лучше займись своими делами!
— Как повелишь княже! — девушка ещё раз поклонилась и тихонечко, как мышка, проскользнула за дверь.
Выпроводив девушку, я подошёл к замутнённым оконцам. Сквозь них смутно проглядывали очертания крепостной стены детинца. Доносился скрип груженых саней, конское ржание, неясный гомон смоленских воинов, запрудивших собой весь детинец. Ещё я отчётливо слышал воркованье голубей, где — то там, в оконном проёме, видать, они себе свили гнездо.
Неожиданно раздался стук в дверь.
— Что нужно? — оторвавшись от созерцания и повернув голову к входной двери.
— Разузнали государь, где боярин Юрий Добрынич проживает! — послышалось из — за двери.
— Заходи! Поможешь облачиться в доспехи.
