— По твоим словам, Юрий Добрынич, выходит, что ты себя причисляешь к служилому боярскому сословию, так ли это?
— Пока я у тебя не на службе, государь, я «думный боярин». Хочешь меня позвать на службу?
— Да! Хочу тебя поставить наместником Псковского уезда! Что скажешь?
Юрий Добрынич на минуту задумался, потом встал и в пояс поклонился.
— Благодарствую государь! Согласный я! Надеюсь, что тебя на новом месте я не подведу и с твоим поручением справлюсь!
— Ну да, — согласился я. — Если что не так начнёшь творить, я тебя просто с поста сниму. Но если какое непотребство будет исходить не от собственной твоей глупости и скудоумия, а злонамеренно, то тоже сниму …, — я выдержал театральную паузу, — но голову с плеч! Пойми меня правильно, я не сомневаюсь в тебе боярин, в твоей клятве и верности служения Отчизне, но я должен был тебя предупредить, что и сделал. Многое я могу простить, и строго не наказывать, но не Измену! Ну как, не передумал ещё?
— Нет! — решительно заявил боярин. — Готов тебе служить верой и правдой, государь!
— Ну, коли так, то принимай дела и наводи в городе порядок! Новый порядок, по духу и букве «НРП»! Я вижу, ты уже с этим писанием в полной мере ознакомлен.
— Не совсем так, зачитывал я кое — чего, но только касаемо боярства. С непривычки плохо читать новые буквицы выходит, — сознался боярин, разводя руки в стороны.
— Это не велика беда! К тебе также будут приставлены люди, что будут переводить письменность и счёт на новый лад. Вот они и тебя и других служилых быстро выучат, — заметив на лице боярина сомнения, я его попытался успокоить. — Для грамотного человека освоить новое письмо не составляет никакого труда. Новая грамота, благодаря новым правилам словосложения и уменьшенному количеству букв выходит много проще и понятней старой. С цифрами тоже самое, но как показывает практика, перестроится на новую цифирь людям бывает сложнее.
— Государь, дал бы ты мне помощников каких, что уже работают в других твоих городах и изнутри знают всё построенное на букве «НРП» тамошнее городское и губернское хозяйство? — Юрий Добрынич скорчил просительную мину лица.
— Есть такие кадры, приставлю их к тебе, они будут тебе помогать налаживать новое госуправление. Но сам понимаешь, толковых людей у меня мало, поэтому ты тоже сложа руки не сиди, шустри, подбирай смекалистых людей. Ты, как наместник, будешь иметь право принимать потребных тебе бояр и мещан на государственную службу.
— Благодарствую государь!
— Ещё я издам указ, по которому все доходы будут временно перетекать не в Смоленск, а на строительство городских каменных стен. Ты со мной по этому вопросу согласен?
— Ага, — ухмыльнулся боярин, почёсывая затылок, — но дело это долгое и дорогое, в особенности, если всё со стороны закупать, пара плинфяных заводиков в Пскове есть, но этого мало …
— Ну, так на то тебе и голова дана, наместник. Уездные доходы, определённые тебе на строительство, в первую очередь трать не на закупку камня, да плинфы со стороны, а построй дополнительные кирпичные заводы. Пошли понимающего в плинфяном деле человека в Смоленск, в Гнёздово, пускай он собственными глазами посмотрит, как у нас кирпичное производство организовано, да закупит оборудование. И нечто подобное можно будет завести в Пскове.
— Вот оно как … с такой стороны я даже не подумал …
— Есть такая поговорка, одна голова хорошо, а две — лучше! Поэтому делись возникающими проблемами со своими помощниками, советуйся с ними. В том никакого урона в твоей чести нет, и не будет! Никого не слушает и не принимает со стороны здравые советы только полный недоумок, к коим я тебя не отношу. В крайнем случае, пиши письма губернатору Перемоге Услядовичу или даже мне, особенно если какой вопрос без моего указа не может быть разрешён. Ясно ли тебе Юрий Добрынич?
— Понял, государь! Всё сполню!
— Вот и хорошо! Спасибо за хлеб — соль! После обеда подъезжай в терем, там как раз мои знающие служилые люди находятся. Пока мы из Пскова не уехали они помогут тебе дела уездные принять! Бывай наместник, ещё увидимся!
Присягнувшие новому государю жители Пскова прямо от многочисленных церквей, организованными колоннами, стали медленно подтягиваться на вечевую площадь. Верховодили в этих шествиях кончанские и уличанские старосты, сотники, купеческие старосты, выборные от ремесленных общин, особенно выделялся церковный клир, разодетый в праздничные ризы.
Все эти людские ручейки стекались и накапливались на обширной Вечевой площади, рядом с собором св. Троицы, возле которой была установлена высокая, резная «степень».
Под звон колоколов мы вместе с новым псковским наместником медленно и величаво взошли на эту средневековую трибуну. Когда стих шум на площади я разродился краткой патриотической речью о единении русских земель и борьбе с общими врагами. Площадная толпа встретила мои слова почтительно, по крайней мере, никакого улюлюканья и прочего неодобрения с её стороны не раздалось. Затем я представил горожанам их нового наместника, а взошедшие на трибуну политруки живо расписали перед псковичанами круг прав и обязанностей уездного главы, прямо вытекающих из статей «Смоленской Правды».
После молебна, устроенного прямо в соборе св. Троицы, мы вместе с обновлённой городской верхушкой, сопровождаемые по пути текучими толпами псковичей, направились на княжий двор. В княжих хоромах уже всё было готово к грандиозному пиру, правда, с минимальным количеством алкоголя.
В своей опочивальне я оказался далеко за полночь. Пир, волей — неволей, пришлось совместить с деловым совещанием, вводя местное руководство в курс дела, ставя перед ним невиданные прежде задачи и давая неслыханные поручения. Но тут уж ничего не поделаешь, каждая новая метла метёт по — новому, особенно это актуально в моём случае.
Перед началом «Ливонского похода» было произведено общее построение. Перед войсками я выступил с незамысловатой речью, закончив её патетическими призывом.
— Огнём и мечом мы пройдём через всю Ливонию! — что есть силы прокричал я. — Опустошим этот край и скинем всех немцев в море! — с последними словами я высоко вскинул меч а выстроенные в линию полки громко и одобрительно заревели.
С полным разгромом орденско — датских войск захват всей Прибалтики представлялся мне лишь делом техники … пушечной техники. Выстроенные немцами крепости и замки всё ещё были, по большей части, деревянными, особых проблем с их захватом не предвиделось.
Несмотря на стужу, морозное небо было чистым и ясным, войска покидали Псков в приподнятом настроении. Над колоннами пехотинцев то и дело раздавался весёлый смех — лучший индикатор высокого боевого духа войск. В промежутках между батальонами катили укрытые рогожей тяжелогружённые обозы, в том числе и с осадной артиллерией. Псковский люд, сбежавшийся со всего города, с уважением и страхом провожал эти грозные войска.
Когда длинная походная вереница войск, наконец, покинула город, я послал конницу в дозоры. Ратьерские роты рассыпались на многие километры вокруг ратей, тщетно ища хоть какого — то противника.
— Государь, не пойму я, зачем мы ратьеров в поиск и охранение посылаем? — спрашивал Злыдарь. — Ведь новых немцев с данами до весны точно не появится, а того числа, что в Ливонии осталось — слишком мало, чтобы на нас в чистом поле нападать, отсиживаться только в своих крепостицах немцы могут, не более того.
— Не бухти воевода! Ничего с твоими ратьерами не случится. Не найдут в засадах противника — так хоть в лишний раз поупражняются!
А противник действительно никак себя не проявлял. В ранее захваченный немцами город Изборск мы вошли без боя, изборчане приветливо встретили русские рати. Оказалось немецко — датские крестоносцы из города ушли за несколько часов до нас. Все три рати остались ночевать в Изборске, чтобы наутро разделиться.
На вечернем военном совете мы с воеводами и полковниками договорились разделить войско. Самый опытная и боеспособная 1–ая рать вместе с частью осадной артиллерии под командованием Люта, отправлялась на север с целью взятия орденского Дерпта (Юрьев), а затем датских городов Нарвы (Ругодив) и Ревеля (Колывань). А остальные две рати, под моим началом должны будут уйти на юго — запад с целью овладения Ригой и другими окрестными крепостями и замками на первом этапе похода. И окончательным разгромом литовских племён на втором, с взятием под полный контроль правого берега рек Немана и Преголи, с основанием в устье последней крепости Калининграда, благо тевтоны ещё там Кёнигсберг не воздвигли. Гипотетически я допускал и третий этап кампании — разгром Тевтонского ордена, если тот проявит агрессивные поползновения в нашу сторону. А он может начать агрессировать, ведь я планировал вплотную выйти к его границам на Балтийском побережье. С другой стороны, вряд ли тевтоны захотят со мной воевать, после учинённого мной разгрома над Орденом Меченосцев и датчанами, вдобавок немцы ещё не до конца покорили пруссов. Да и мне сейчас, тоже, остро требовалось время чтобы «переварить» громадные северные территории, вошедшие в состав Смоленской Руси.
