прямым обязанностям?
— Эй, нам обещали показать настоящий электрошок! — возмутился Волдо.
— Но… — замялся доктор. — На электросудорожную терапию сейчас нет пациентов…
— Так возьми одного из этих, они все равно не жильцы, — презрительно скривился шарфюрер, которой сопровождал нашу экскурсию, не отставая ни на шаг. — Выбери, кого почище только, а то они воняют, как стая помойных крыс.
Откуда-то из подсобки вынырнули два дюжих детины, похожих на неандертальцев.
— Кого достать, Лев Борисович? — густым басом спросил один из санитаров.
Опа… Имя доктора резко вернуло меня в реальность. Вот, значит, ты какой, Лев Борисович Яковец. Как бы теперь переброситься с тобой парой фраз, чтобы бдительный шарфюрер не заметил…
— Возьмите Грушко, — вздохнув, проговорил доктор.
Шарфюрер загремел ключами, открывая одну из решеток. Санитары вошли в камеру, как ледоколы, и вытащили оттуда субтильного мужичка в полосатой пижаме. Дверь лязгнула, закрываясь.
— Идемте за мной, — доктор снова вздохнул и повел нас сначала прямо по коридору, а потом вниз, в подвал.
— И что, ему мозги поджарят, и он ничего помнить не будет? — спросил кто-то из фрицев.
— Я читал, что это от мощности зависит, — влез в разговор я. — У меня приятель есть, Лазарь Иванович, тоже психиатр. Он мне рассказывал, что потеря памяти обычно временная.
На имени «Лазарь Иванович» доктор дернулся и посмотрел на меня. В глазах наконец-то появилось хоть какое-то выражение.
— Ох, простите, герр доктор, что влез со своими комментариями, — я оскалился, пытаясь изобразить улыбку. — Просто буквально пару дней назад с ним встречались.
— Если твой друг психиатр, то почему он здесь не работает? — встрял в разговор шарфюрер, насторожившийся, как немецкая овчарка.
— Так старенький он уже, — я простодушно развел руками. — Пенсионер, вот и не работает. За ним сын его приглядывает, Степан.
Открытым взглядом я смотрел на шарфюрера. А боковым зрением видел, что лицо доктора просветлело, и глаза ожили. Он даже пошел вперед чуть быстрее, пристроившись рядом с санитарами, тащившими «полосатого». Наклонился к нему и забормотал по-русски:
— Скоро все закончится, Федя, ты, главное, не бойся.
Дошли до еще одной решетки. Эта была похожа на старую, «родную», так сказать. Все-таки, не детский сад под концлагерь переделывали. На той стороне на стуле сидел и клевал носом парень в серой робе с белой повязкой на рукаве.
— Эй, капо! — рыкнул шарфюрер. — Ты что там, спишь что ли?
— Никак нет, герр шарфюрер! — «серый» вскочил и вытянулся в струнку. Освещение в подвале было такое себе, поэтому узнал я его не сразу. Но когда он вскочил и открыл рот… Да уж, его ни с кем не спутаешь. Все-таки Яшка тот еще фрукт! Из любой задницы вывернется…
А молодец Яшка! Меня он, ясен пень, сразу же узнал, но вида не подал. Стрельнул глазами разок только, и тут же принялся суетиться и громыхать ключами. Орава фрицев, гыгыкая и подначивая друг друга втянулась в решетчатую дверь. Доктор бочком протолкался вперед и подошел к унылой двери. Незапертой, даже странно. Хотя, с другой стороны, тут до этой двери столько охраны, какой смысл ее отдельно запирать?
Вся наша «экскурсия» еле упихнулась в квадратную комнату с бетонными стенами.
— Вы лучше не трогайте тут ничего руками, — меланхолично произнес доктор, разматывая провода и щелкая тумблерами. — Очень высокое напряжение, может стукнуть ненароком.
Фрицы притихли. Шарфюрер со скучающим видом уставился куда-то в сторону двери. Один из «экскурсантов» ткнул меня локтем в бок. Попал по отбитым ребрам, я чуть не взвыл.
— Смотри, сейчас ему мозги выжгут! — прошептал он мне на ухо.
Санитары швырнули безвольно болтающегося между ними дядьку на покрытую грязно-оранжевой клеенкой кушетку.
— Герр шарфюрер, — вполголоса сказал я. — А есть в этом заведении какой-нибудь туалет? А то я, похоже, что-то не то за обедом съел, мне бы… Это…
— А как же зрелище? — хохотнул тот.
— Если потороплюсь, то успею, — хмыкнул я. — Доктор, вы ради меня остальных не задерживайте…
Доктор сделал вид, что вообще меня не слышал, прилаживая на виски уже притянутого к кушетке ремнями мужичка, пластинки электродов.
Шарфюрер выглянул за дверь и свистнул.
— Эй, капо! Проводи гостя до сортира.
Я опустил глаза, чтобы никто не заметил, как они радостно сверкнули. Я рассчитывал максимум переброситься парой фраз и дать знать Яшке, что мы его вытащим. Так или иначе. А тут такой царский подарок!
Я протиснулся сквозь увлеченно глазеющих на приготовления доктора фрицев. Прикрывая рукой ушибленный бок. Ребра все-таки выдержали, и то хорошо. Но теперь у меня на всю бочину здоровенный кровоподтек. Так что ближайшее время — только холодный душ во дворе, никаких общественных бань.
Яшка несколько раз мелко поклонился, заискивающе заглянул шарфюреру в глаза, махнул мне рукой и посеменил дальше по мрачному подвальному коридору. Мимо дверей со всякими жизнеутверждающими надписями, типа «трупохранилище номер один», «карцер» и прочее в том же духе. Пахло сыростью и хлоркой.
Яшка предупредительно распахнул передо мной одну из неподписанных дверей. Сортир был типичным — два помещения, покрытый коричневой плиткой пол, в первой комнате — квадратный поддон душа и ряд раковин, во втором — ряд унитазов без всяких кабинок. Поднимаешься на две ступеньки, раскорячиваешься и гадишь.
— Ты ежели в сортир хочешь, дядь Саша, иди, я туточки покараулю! — прошептал Яшка.
— Потерплю, — криво ухмыльнулся я. — Смотрю, ты опять выкрутился как-то…
— Ох, дядя Саша, это мне чудо какое-то помогло, не иначе! — торопливо зашептал он. — Меня же сначала, когда тот лысый из Абвера меня сюда отправил, в шизофреники определили, а потом, когда тут фрицы стали новые порядки вводить, они всех шизофреников сразу в расход пустили. А ко мне когда пришли, я уже мысленно попрощался с жизнью. А фриц, такой, в карточку мою заглядывает и начинает вопросы задавать. Про амнезию мою отчего-то. Какая еще амнезия, откуда взялась? Путаница, везде путаница! Но я понял, что хвататься надо за оказию такую. И начал чесать на немецком, что, мол, треснулся башкой, память отшибло, вот меня и определили в дурку отдохнуть. Пока жену с тещей не вспомню. А язык-то у меня, что помело, ты же знаешь! А люди вроде меня всегда нужны, они же по-нашему не понимают! Дядя Саша, ты бы меня вытащил как-нибудь, они такую дичь тут творят, сил моих больше нет. Боюсь, как бы и в самом деле рассудком не тронуться…
— Вытащу, Яшка, обязательно вытащу, — я похлопал парня по плечу. Мысленно улыбнулся его «чуду», но объяснять ничего не стал. Времени нет. — На разведку ведь пришел как раз. Я же правильно понимаю, что меньше всего охраны
