а бабушке Тейе. А та загнала нас с Миккой и Хансом домой.
— Руова Сала, люди жалуются на шум, да и передвижение паровой машинерии должно, согласно правилам города, сопровождаться людьми с красными флагами, чтобы обыватели могли вовремя загнать свою живность по дворам. Я со всем уважением к вам и к херра Хухта, — учитывая, что полицейский даже не покосился в мою сторону, хотя прекрасно знал, что я тоже Хухта, то имел ввиду моего деда Кауко. — Но правила есть правила. Донесите это до ваших внуков. Иначе я буду вынужден оштрафовать вас, руова.
— Господин констебль, это не паровая машина, а… — попытался я оспорить запрет на поездки, но был прерван на полуслове.
— Молодой человек, мне все равно как и почему ездит ваша машинерия. У вас всё равно нет разрешения от градоначальника на подобные поездки. Получите, принесёте мне, тогда и катайтесь в своё удовольствие. Руова Сала, объясните это вашим внукам.
— Матти, убирайте эту вашу тарахтелку! Не доводите до греха, поколочу же. Тащите свою трещотку на хутор и делайте там с ней, что хотите! — заорала бабушка на нас под одобрительный взгляд констебля.
Мы-то, конечно, загнали багги в бывший каретный сарай, но желание покататься никуда не делось. Особенно у моих помощников. Я-то успел насладиться, а они катались в качестве пассажиров и грубой силы для выталкивания авто из сугробов, куда я несколько раз загонял аппарат из-за непривычно тугого управления. Ведь никаких гидроприводов и гидроусилителей я не придумал, всё через шестерню и зубчатую рейку.
Но пришлось отложить покатушки до рождественских вакаций. И всё из-за приближающегося рождественского бала в лицее. Руководство решило провести не просто стандартные танцульки, а тематический карнавал, на тему «костюмы будущего». Какой будет мода через сто лет. И лицей превратился в сумасшедший дом.
Большинство одноклассников считало, что изменения затронут, в основном, только обувь и головные уборы. Поэтому на бал-маскарад многие явились в самых фантастической высоты, склеенных из бумаги котелках и цилиндрах. А на простых форменных ботинках вместо шнурков использовали белые банты. Девчонки тоже изощрялись как могли. От многослойных шляпок — до непомерной ширины юбок. Многие фраппировали окружающих костюмами для верховой езды, навязав на штаны громадное количество ленточек.
Я не стал изощряться, портя имеющуюся одежду, а просто заказал в нашей мастерской на себя и на Микки парочку костюмов по моим эскизам: ярко-красные худи с капюшоном и со сквозным накладным карманом, белые брюки со множеством накладных карманов вроде моих пионерских штанов, и платки в чёрно-белую полоску — в качестве бандан. С обувью мудрить тоже не стал, а выкрасил купленные в дамском магазине белые шнурки в ядовито-зелёный цвет при помощи зелёнки и вдел их в форменные ботинки.
— Я тоже хотеть. Идти на танссии… тансисиси… э, с вами, — узрев наши приготовления, Ханс Шмайссер загорелся присоединиться к нам, но так и не смог выговорить слово бал (tanssiaiset) на финском.
Пришлось просить за него у классного наставника. А тот, в свою очередь, испрашивал разрешение уже у директора лицея, который дал добро на посещение бала Хансу, но под ответственность нашего наставника.
С костюмом для Ханса, мудрить не стали. В тех вещах, которые он привез, был школьный мундир его старшего брата Отто. Плюс, плащ типа пончо или, как его назвал Ханс — «котцен», высокие сапоги и картуз с красно-жёлтым околышем. Получился, вполне оригинальный костюм.
— Вот это да! — восхитился мой кузен, разглядывая себя в зеркале. — Мы — как два пирата из будущего! — погладил он себя по повязанной на голове бандане. — Перстней не хватает на пальцах.
— Ага, — поддержал я мелкого. — И золотого кольца в носу. С колокольчиком.
— Ха-ха-ха, — жизнерадостно рассмеялся двоюродный братец. — Тогда уже и в ушах.
Ха! Это ты ещё не знаешь, что такое пирсинг. Кстати, надо будет это исправить и описать как моду будущего в какой-нибудь своей книге.
— О! А вот и наш полицейский для сопровождения двух космических пиратов, — подмигнул я Микке, заметив в зеркале отражение зашедшего в зал Ханса Шмайссера. Он в своём мундире, начищенных ваксой до блеска сапогах, плаще и картузе, и вправду, напоминал мне полицейского из моего будущего. То ли американского, то ли ещё какого-то.
— Да! Точно! Мы будем космографическими пиратами! — воскликнул мелкий, ошибшийся в наименовании.
Исправлять я его не стал, так как заказанные мной сани уже ждали нас. И мы, накинув сверху зимнюю одежду, и под напутствия бабушки Тейи устремились наружу.
Бал прошёл просто замечательно. К нашему удивлению, жюри, состоящее из преподавателей лицея, выбрало победителями меня и Карин Зигель, девушку из второго седьмого класса женского отделения лицея. Причём, я с ней станцевал всего один танец, а всё остальное время за ней ухаживал Ханс Шмайссер.
— Ты меня с кем-нибудь знакомить. С девушка, — попросил меня Ханс как только мы оказались в бальном зале.
И я после первого танца и познакомил его с Карин Зигель. С единственной мне лично хорошо знакомой девчонкой, обучающейся у нас. Познакомились мы с ней года два назад, когда Ян Магнус Нюберг, отец жены моего старшего брата Кауко, пригласил на свой день рождения всю семью Зигель. Были они переселенцами из Германии и владели бизнесом по заготовке и продаже льда.
Костюм у Карин, и вправду, был оригинальный — белое бальное платье, полностью усыпанное пришитыми разнокалиберными и цветными звездами, а на голове — шляпка с настоящей моделью парусного корабля. Я ещё очень удивлялся и гадал во время совместной мазурки, как эта конструкция у неё на голове держится.
……
— Я не могу его обогнать! Он специально посередине дороги едет! — проорал я перекрикивая двигатель и, свернув к обочине, остановил наш багги. — Давай Мауно, садись за руль. Попробуешь управлять на малой скорости. Я знаю чья это фура. Это дед Туппо с Корвенкюля. Он специально так ездит и никого не пропускает. А тебе всё равно там выходить, чтобы на поезд успеть.
На следующий день после рождественского бала, мы всей толпой рванули на хутор. Но не как обычно,
