— Спешу. Родственник при смерти. Успеть увидеть надо. Глядишь, наследство выгорит, — усмехнулся пришелец.
Квинт пристально смотрел ему прямо в глаза. Лицо жгло, словно префект разговаривал с костром.
"Врешь. Это ты там, в городе, был".
— Как тебя зовут.
— Зачем тебе мое имя, римлянин? Отпусти меня, да и разойдемся, как в море корабли. Я пойду своей дорогой, ты своей.
— Любопытно мне, не ты ли, мил человек, сегодня мне в спину целил?
— Палкой, что-ли? — хохотнул незнакомец.
Костер полыхнул пуще прежнего. Квинт вздрогнул и, потеряв хладнокровие, схватил пришельца за грудки.
— Ты кто такой?!
Незнакомец сделал стремительное движение, которое префект не успел ни увидеть толком, ни, тем более, оценить, и Квинт, кувыркнувшись, впечатался спиной в землю. Гиртий бросился на выручку командиру, пытаясь ударить врага копьем, как дубиной.
— Меня некоторые... — незнакомец вписался в замах солдата и тот, словно бы своей волей, покатился по земле, отдав копье чужаку — ...зовут Автоликом...
Префект перекатом ушел в сторону, вскочил, его меч уже покинул ножны.
— Остановись! — Автолик вытянул руку, раскрытой ладонью вперед, — я не хочу бить вас!
Бить. Не "драться с вами", а "бить вас".
Квинт подчинился, застыл, как истукан. Его ничто не держало, но почему-то двигаться не хотелось, предательская слабость растекалась по рукам и ногам.
Гиртий зашевелился на земле, пытаясь подняться. Автолик подсел к нему, провел рукой по его затылку, шее, и солдат передумал вставать.
"Почему никто не слышит? Мы же шумим, как матросня в портовой драке!" — подумал Квинт. Он не мог двинуться с места.
Пришелец поднялся и посмотрел на префекта.
— Ты заинтересовал меня, римлянин. Что-то есть в тебе, такое... словно ты видишь...
Квинт чувствовал себя окороком, покрывающимся румяной корочкой на углях.
— Я... не... слепой...
— Нет, — усмехнулся Автолик, — слепой, как новорожденный котенок. Вернее... — он нахмурил брови, пристально всматриваясь в лицо Севера, — щенок.
Фигура Автолика очерчена бледным багровым сиянием. Может это сам Орк[33] вылез из преисподней? Квинт двумя руками поднял меч. Он двигался медленно, словно стоял по горло в воде, а к рукам привязана гиря, весом в талант.
— Очень интересно, — заявил Автолик, спокойно взирая на потуги префекта, — ты знаешь, я, кажется, не ошибся. Вот только, что мне теперь с тобой делать? Оставить тебя в покое, такого дикого? Прешь быком, не разбирая дороги. Кричишь, да сам себя не слышишь. Староват ты уже, парень. Найти бы тебя, хоть на десять лет раньше. А так...
"А так тебя другие найдут. Ты же во вражьем лагере".
Квинт сидел на дне глубокого колодца, а непроизнесенные слова лились вниз с далекого неба, маленького круглого пятна, усеянного россыпью звезд.
"Найдут, вот только никто возиться с тобой не станет. Как мне поступить с тобой? Как поступил бы Учитель? Судьба твоя — быть огненным кораблем, что пускают под парусом, без команды, на строй вражеского флота. Нашего флота".
— Я этого не допущу, — посерьезнел Автолик, — прости меня. Я нашел тебя слишком поздно.
Квинт зарычал и бросился вперед, вкладывая все тающие силы в отчаянный выпад. Чужак легко шагнул в сторону, и префект растянулся на земле.
— Командир!
Автолик обернулся. Отшиб в сторону голой ладонью плоскость широкого, летящего сверху клинка и ударил в ответ, сжатыми вытянутыми пальцами.
Квинт кувыркнулся через голову, чувствуя возвращение привычной подвижности, вскочил на колено. Бурос и Секст. Фракиец с неестественно вывернутой в небо рукой разбегается вокруг чужака для полета во тьму. Его меч падает медленно-медленно, словно не железка, а сухой лист, парящий в плотном и стылом ночном воздухе. Опцион оседает на землю, схватившись рукой за горло. Глаза неподвижны, смотрят в вечность.
Не говоря ни слова, префект прыгнул вперед, нанося удар в спину врага, но Автолика невозможно застать врасплох: меч вырывается из рук, выбитый чудовищным, нечеловеческим ударом. Однако Квинта уже не остановить. Вот оно, горло и он вцепился в него, обжигая пальцы. Автолик не успел освободиться, и они повалились на землю, покатились по острым камням, раздирая кожу в кровь, прямо к осыпи берега. И вниз...
Пару раз треснувшись головой о камни, едва не потеряв сознание, Квинт так и не выпустил горло чужака. Когда они долетели до воды, Север оказался сверху и немедленно приложил того затылком об мокрые и скользкие круглые булыжники. Еще и еще. Автолик обмяк и захрипел.
— Ты смертен, ублюдок?! Сдохни!
Руки, хваткой бойцового пса, вцепившиеся в горло, пылали холодным огнем. Он уже не обжигал, но разгонял ночную тьму так, что Север отлично видел расширившиеся от удивления глаза Автолика.
— Добрый... волк... — выплюнул кровь чужак и, дернувшись, замер.
Квинт отшатнулся, поднимая ладони к лицу. Обычные руки, никакого, Орк его побери, свечения. Ничего не жжет, только все тело саднит и ломит. Голова гудит. Боль, пульсирующая в такт с сердцем, заставляет кривиться и морщиться. Он весь мокрый, колени дрожат, ноги, словно птичьим пухом набиты.
Шурша камнями, срываясь, префект полез вверх по крутому, осыпающемуся склону.
Гиртий медленно приходил в себя, тупо мотая головой. Фракиец сидел на земле, постанывая и морщась, поддерживая вывихнутую в плече руку, а Секст лежал ничком, невидящим взором уставившись на звезды. Зачем прибежал без приказа? Себе на погибель...
Север перевалился через край обрыва и растянулся на спине, тяжело дыша.
— Сдохла тварь.
— Осиной бы надо упокоить, — подал голос фракиец, — да не растет тут...
— Это не упырь, — выдохнул Квинт.
— А кто?
— Не знаю...
Западное побережье ИталииНебольшой двухмачтовый парусник медленно скользил на северо-запад по умиротворенному, расцвеченному вечерним багрянцем Тусканскому морю. Огромный, раскаленный докрасна диск уже почти полностью утонул в водах заката, лишь небольшой кусочек еще выглядывает из-за горизонта, подавляя все краски мира, кроме одной.
— Ветер стихает, как бы совсем не сдох, — проворчал кормчий, обращаясь к стоящему у борта Алатриону.
— Ничего, вон уже Остия светит огнями, — ответил тот, — на веслах доковыляем.
— На полдня опоздали, — вздохнул еще один пассажир, — управляющий патрона три шкуры спустит.
— Разве это опоздание? Когда путешествуешь по морю, готовься целый месяц держать про запас, — сказал Алатрион и вдруг помрачнел лицом, перегнулся через борт.
— Что с тобой, уважаемый? — обеспокоился его собеседник.
— Ничего, — медленно ответил Алатрион, — ничего... Все в порядке. Просто... дыхание перехватило на миг. Уже прошло.
