— Да серьезно… Ко мне попали очень любопытные артефакты из… — Врать нельзя, не простят, напомнил себе еще раз Шелепин, но всего говорить тоже не стоило. — Можно сказать, параллельного мира. В нем развитие идет немного быстрее и, судя по всему, не так, как у нас.
— Саша… ты в этом… уверен?
— Не переживай, полностью в здравом уме и твердой памяти. Раскопали все это ребята Семичастного, и у них хватило ума вовремя все засекретить. Так что, сейчас информацией владеют всего несколько человек в мире.
— И как они выглядят? — Устинов спохватился. — Это оружие? Они не опасны для нашего мира?
— Нет, совершенно. Это обычные бытовые предметы, знаешь, как будто кто-то большой и сильный дернул кусочек пространства и кинул его к нам вместе с тем, что там по случайности оказалось.
— Эх, надо было мне вместо документов фантастику читать.
— Да ты уже видел один из этих предметов, догадайся, какой?
— Х-м… — В глазах Устинова словно бы закрутились диски счетно-решающей машины. — Кино про синих человечков!
— Угадал! С первой попытки! — Шелепин с сожалением посмотрел на остатки отбивной, но отложил приборы, чтобы освободить руки. — И знаешь что это такое на самом деле?
— Хватит уже, Саш, давай серьезно!
— Развлекательное детское кино, которое мы пересняли с экрана одного из технических устройств! Как у нас про индейцев. Да что там, сам посмотришь потом в оригинале.
— Ну… Ну, вы с Володей и шутники, однако. Весь мир на уши подняли, наш Леонид Ильич два месяца места себе не находил, метался между учеными и военными да и сейчас меня постоянно вопросами терзает… — Устинов внезапно осекся: до него дошло, почему вообще фильм появился в «свободном» доступе. — Красиво ты меня перед выбором поставил, — рубанул он с прямотой военного. — Ты же прекрасно знаешь, что мы с Леней мало что не друзья.
— Так мне он не враг. — Шелепин пригнулся ближе к собеседнику и понизил голос: — Можно я откровенно? Ильич неплохой человек и опытный аппаратчик. Оратор хороший, женщины от него без ума, политики зарубежные доверяют его улыбке. А какой обходительный и аккуратный! Признаюсь, умеет он находить компромиссы, хотя и чересчур злопамятный.
— Так что же тебе тогда не нравится? — Устинов от удивления даже откинулся глубже в собранное из бамбука кресло.
— Да, ты прав, на первый взгляд Брежнев — идеальный координатор при коллегиальном управлении, ну, примерно, как сейчас. Ставит на стабильность, старается никого слишком не ущемлять и без нужды не двигать. Особенно в республиках. Но история не прощает выжидания и застоя.
— Не пойму я тебя совсем, Саш. Виляешь туда-сюда, как лиса. Пойми, нам и нужен сейчас хотя бы десяток лет спокойного, поступательного развития. Ты только что сам говорил, что вооружение на уровне, а скоро будет еще лучше.
— Я тоже так думал… — Шелепин порылся в кармане и протянул собеседнику брелок USB. — Вот, захватил на всякий случай. Открой крышечку, там можно пластик подцепить ногтем.
Устинов последовал совету и начал вглядываться в миниатюрную плату с распаянным многочисленными ножками элементом из черного пластика. Александр Николаевич пользовался моментом, отдавая должное прожаренной поросятине.
— Света мало, пойдем в комнату? У меня где-то и лупа была…
— Какой ты запасливый, однако. Нет смысла, все равно ничего интересного там не видно. Вернемся домой, поинтереснее вещи покажу.
— Как это используется, что-то смогли определить?
— Всего-то элемент памяти. Бытовой, по сути, детская игрушка. Только объем у него десятки миллиардов слов. Это больше, чем у всех компьютеров в мире, вместе взятых.
— Ничего себе! — не удержался Устинов. — Это точно?
— Точно, точно. Дома покажу тебе все подробно, даже сами игрушки, в которых стоят такие накопители.
— Так чего ты ждешь?! Надо срочно отдать все для исследования нашим ученым!
— Дима, ну не беспокойся. Все, что можно, уже сделано. Создан секретный НИИ по изучению артефактов, их исследование советской наукой идет полным ходом, уже имеются некоторые результаты. Но все приходится делать тихо и незаметно, ты только представь, если эта информация попадет в руки врагов?
— Не поспоришь. — Дмитрий Федорович надел очки и теперь старался поудачнее повернуть плату брелка перед светильником. — Из-за такого войны начинаются.
— Вот видишь! Теперь предположим, что я доложу обо всем этом хотя бы на Президиуме.
— И что? — Устинов с удивлением посмотрел поверх очков. — Ты хочешь сказать, что в ЦК есть предатели?
— Нет, конечно, — возмущенно отмахнулся Шелепин. — Но у всех своя номенклатура, сферы интересов, производства! Неизбежно потащат ресурсы под себя, переругаются и… Раскроют врагам секреты, не со зла, а от простой технической безграмотности и желания добиться результатов быстрее других любой ценой.
Устинов удивленно посмотрел на Железного Шурика. Все же правильно говорили умные люди в свое время: «Дима, не лезь в политику, это не твое». Столько лет в ЦК, но такой поворот событий ему даже в голову не пришел. Ведь прав Шелепин, десять раз прав! Попади секрет в другие руки, за артефакты уже шла бы бульдожья схватка под ковром всех министерств. Дмитрий Федорович лучше других знал, как умеют писать доносы «капитаны» советской промышленности! Какая уж там секретность, не по умыслу, так по пьянке разболтают. Нужно действовать аккуратно, да хоть как сегодня, выезжать на позиции дивизионов с блокнотиком…
— Так вот, — продолжил Александр Николаевич, — при брежневской стабильности нас быстро обгонят, уже сейчас США в микроэлектронике как минимум лет на пять впереди нас. А эта линия развития, как видишь, пойдет куда дальше, чем предполагают в своих фантазиях наши специалисты.
— Это же технологии параллельного мира?
— Законы физики и химии совершенно одинаковы. Никаких сомнений в том, что такие устройства можно будет делать у нас. Да что там, Маслов из «Пульсара» хвастался, что они вот-вот сделают первую копию.
— Такого накопителя? — Устинов окончательно отодвинул в сторону тарелку. — Может, я схожу за лупой?
— Сходи, если не терпится. Но для начала мы взяли намного… в сотни раз более простой элемент, какой-то счетчик-дешифратор. — Шелепин поднял бокал и сделал несколько глотков. — Совсем в горле пересохло, как на партсобрании.
Пока Дмитрий Федорович ходил к себе, официант принес кофе и пышные, крендельками, французские булочки. Аромат свежесваренной робусты поплыл по террасе, причудливо перемешиваясь с табачным дымом. Вроде и считают ценители этот сорт кофе более дешевым, но именно горьковатая и грубая робуста нравилась Шелепину куда больше, чем слабая арабика. Поэтому смаковал он напиток с неподдельным удовольствием, стараясь продлить каждую минуту.
