class="p1">
— Немного намокла, запачкалась, — ответила Самобранка,
— но в общем — всё хорошо, Гасан Хоттабович!
— Вот и славно! — произнес я, пряча Скатерть в сумку.
К этому моменту мне показалось, что водяная Нечисть достаточно натерпелась, и я прекратил вымораживать окрестности озера. Сразу заметно потеплело. Через некоторое время корка льда пошла трещинами. Звонко лопнув, она раскололась. Освобождённый из ледяного капкана Водяной, камнем ушел на дно.
Я воткнул свой «посох» из кривой заостренной палки в землю и присел на поваленное ветром дерево. Достал папироску и с наслаждением её раскурил. Неожиданно куча лесного мусора, лежащая рядом с упавшим бревном, зашевелилась. Из нее осторожно выбрался Леший, решивший, видимо, переждать наше противостояние с Озёрным Владыкой вот в таком убежище. В его зеленой бороденке застряли мелкие веточки, прелые листья и комья сухой земли.
— Что, уже всё? — как ни в чём не бывало, полюбопытствовал Лешак. — Я тут соснул маненько, чтобы не мешаться под ногами… — Он резво спрыгнул с обрыва на прибрежный песок, с удивлением и потаенным злорадством разглядывающий плавающие по воде тающие льдинки. — Эй, повелитель лягушек, ты где? — громко крикнул Леший, похлопав ладошкой по поверхности воды.
Водяной, уже успевший отогреться в нижнем теплом слое воды, с опаской вынырнул на поверхность достаточно далеко от берега. Попускав пузыри, он крикнул своему древнему напарнику по азартным играм:
— Ну и сука же ты, бревнина стоеросовая!
Леший же, наоборот, довольно подпрыгивал на песочке, радуясь нечаянному унижению Водяника:
— Ты сам напросился, Пучеглазый, а ведь говорил я тебе — не связывайся со смертными!
— Да какие они смертные, Лешак? — проквакал Озёрный Владыка, подплыв поближе к берегу. — Глаза-то разуй! Этот старикан иных Богов легко за пояс заткнет! Жаль, что я этого сразу разглядеть не успел! Он только прикидывается обычным человеком, а на деле — Асур! Только какой-то странный… Я ни разу таких не встречал, поэтому и оплошал. Свяжись с таким — себе дороже станет!
Я сидел, покуривал, вполуха слушая перебранку Нечисти. А ночью на озере было красиво, да так, что не отвести глаз. Особенно лунная дорожка, пробегающая по водяной глади и исчезающая где-то вдалеке.
— Здесь заночуем, мессир? — поинтересовался Грималкин, обтираясь боками о поваленное бревно на котором я восседал. — Лапы гудят, столько бегать с непривычки, — пожаловался он.
— Понимаю, ушастый, — произнес я, погладив кота по голове, — у самого с непривычки гудят. Место хорошее, глянь, какая красота… — Я, выпустив клуб табачного дыма, вновь уставился на лунную дорожку. — Здесь и заночуем! — решительно произнес я.
— А перекусить перед сном, мессир? — Замурлыкал кот, вновь подставляя свою голову под мою ладонь.
Я потрепал Грималкина меж ушей и согласно кивнул:
— Это, как водится: какой сон на голодный желудок?
— Здор-р-рово! — Громко заурчал котяра, словно раздолбанный в хлам холодильник.
— Покормишь нас, красавица? — Мысленно обратился я к Самобранке.
— С превеликим удовольствием, Гасан Хоттабыч! — мгновенно отозвалась Скатерть-самобранка. — А этих… Лесного и Водяного, - произнесла она недовольно, когда я её достал из сумки и положил на травку, — тоже угощать будем?
— Будем, родная, обязательно будем. Свой кнут они уже получили, теперь можно и пряничком побаловать.
— Хорошо, - согласилась с моими доводами Скатерть, — говори нужные слова, а я накрою…
- Скатерть-самобранка, развернись! — уже вслух произнес я. — Накорми-ка нас всех!
Едва я произнес эти слова, рядом, словно бы из ниоткуда, мгновенно нарисовался Леший, пожирая взглядом появляющиеся на скатерти блюда.
— Эй, дедуля, — не выпуская когтей, толкнул его мягкой лапой Грималкин, — ты сейчас своей слюной всю скатерть зальёшь! А она этого страсть, как не любит! Смотри, как бы потом животом маяться не пришлось! — по-доброму предупредил он Лесного Хозяина.
Лешак внял словам говорящего кота и слегка отодвинулся от скатерки, подтерев слюну рукавом домотканой рубахи. Было видно, что таких изысканных угощений он не едал уже довольно давно, и сейчас просто силой удерживает себя на месте, чтобы чего-нибудь ненароком не ухватить со Скатерки.
— Слушай, старина, — чтобы как-то отвлечь Лесного Хозяина, произнес я, — будь другом, набери сушняка. Я костерок небольшой разведу. А то несподручно в темноте трапезничать.
Леший, побурчав для приличия, что он, дескать, с огнем не дружит, набрал всё-таки охапку хвороста, которую я быстро запали одним лишь «взглядом». Этим я вызвал еще большее уважение Лесного Владыки, который неожиданно понял, чем могла окончиться наша с ним схватка, если бы она произошла.
Костерок весело потрескивал в ночной тишине, слегка разгоняя мглу. Умиротворяюще поскрипывали деревья, и где-то неподалеку методично ухал филин, гоняя полуночных грызунов.
— Эй, упырь водяной! — громко крикнул я, вызывая Водяника, нарезающего круги по водной глади. — Иди сюда, болезный — не забидим больше! А то и угостим чем!
— Хлеб есть? — оживился Водяной, стремительной торпедой приближаясь к песчаному берегу.
— И хлеб есть, и мясо! — ответил «приятелю» Лешак, показывая Водяному на развернувшуюся возле костра скатерку. — И еще такого, чего ты уже лет пятьсот не едал! — Едва не захлебываясь слюной, объявил Лесной Хозяин.
— Я щас! Быстро! — засуетился Водяной, исчезая под водой.
Раздался громкий всплеск, а по поверхности воды замолотили когтистые ласты.
— Куда это он? — Я в недоумении почесал затылок.
— Не знаю! — Пожал плечами Лешак.
Наконец над поверхностью воды вновь появилась голова Водяника. Выбравшись на берег, он, смешно хлопая ластами по мокрому песку, стремительно побежал в нашу сторону. В лапах Озерный Владыка держал большой пузатый сосуд, сплошь обросший ракушками. Неожиданно ловко поднявшись по крутому берегу, водяной подошёл к костру.
— Вот, прими в качестве извинения! — сказал он, протягивая мне крутобокий кувшин. — Лет триста назад в моём озере судно купеческое с вином затонуло! Я его теперь только по большим праздникам пью…
— Вино? — радостно воскликнул Леший, забирая у водяного вычурную амфору и выковыривая залитую сургучом пробку. — А мне, значит, пожалел винца-то? — попенял он приятелю, когда аромат дорого и весьма выдержанного вина приятно защекотал ноздри.
— Я тоже такое могу поставит «на стол», Гасан Хоттабыч, — раздался в моей голове голос Самобранки. — Мне знаком этот сорт вина…
— Пусть его, родная, не обращай внимания, — ответил я, поднимая со скатерти пустой серебряный кубок и наливая в него порцию
