вина из затонувшего, черте-когда, сосуда.
— Будем считать его вкладом в общий стол. Надо же отношения как-то налаживать?
— Отменная вещь! — произнес я уже вслух, осторожно пригубив из кубка. Вино действительно оказалось выше всяких похвал. Не зря толстопузый Водяной ни разу не поднёс его Лешему. — Слышь, Хозяин здешних вод: рыбки бы свеженькой, а?
При упоминании рыбы, водяной скривился, словно проглотил пиявку:
— Б-р-р! Рыба! Видеть её не могу!
— А ты не смотри! Принеси с закрытыми глазами! — заслышав о рыбе, «подключился» Грималкин. — Рыбки свеженькой страсть, как охота! — с умоляющим видом попросил он Озёрного Царя. Тоже, видать, понял мою задумку — ведь самобранка нас могла и живой рыбой легко попотчевать. Вот только как она её воспроизводила, это огромный вопрос?
— Э-э-эх! — горестно вздохнул Водяной, пробежавшись голодными глазами по заставленной жратвой Скатерти, но за рыбкой, всё-таки, смотался.
Не успели мы и глазом моргнуть, как водяной предстал перед ними с двумя гигантскими карасями в перепончатых лапах.
— Ну вот, другое дело! — обрадовался я. — Сейчас мы их на углях запечём — пальчики оближешь!
Водяной опасливо покосился на костёр, но промолчал, протягивая мне карасиков, трепыхающихся его руках.
— Одну мне! — возмущенно мяукнул кот. — Я рыбу сырую предпочитаю! Меня от жареной пучит!
Я кивнул, и Водяной беспрекословно отдал одну рыбёшку говорящему коту. Грималкин утробно заурчал, вонзил в рыбину острые зубы и утащил под ближайшие кусты. Вторую рыбину, к моему глубочайшему удивлению, взял Леший и быстренько насадил карася на прутик, приспособил у костра и взялся за кувшин.
Самобранка проворно материализовала ещё пару пустых кубков, подобных тому, который я до сих пор держал в руках. Плеснув в пустую тару восхитительно пахнувшей жидкости, Леший взял один из кубков в руку.
— Это… — произнес он, шумно втянув носом воздух. — За встречу! — И приложился к кубку.
Я взглянул на обросший ракушками сосуд, на толстого Водяного и сухонького старичка Лешего. Поднес вино к лицу, наслаждаясь чудесным ароматом выдержанного алкоголя.
— Вот что хочу сказать вам, ребятки, — произнес я, немного помедлив, — чтобы всем нам хватило места на этой бренной земле!
— Красиво сказал, — согласно кивнул Леший, успевший опорожнить тару.
— Ну, а я красиво говорить не умею! — проквакал водяной. — Присоединяюсь! — И он отпил, смешно булькая.
— Чего сидим, как не родные? Налетай, водяная и лесная братия! — произнес я, указав на «ломящуюся» от изобилия блюд Скатерть-самобранку.
Получив разрешение, Водяник ухватил перепончатой лапой кусок хлеба побольше.
— М-м-м! — прикрыв глаза с наслаждением промычал он, откусывая горбушку мелкими, но острыми зубами. — От рыбы уже тошнит, — вновь пожаловался Водяной, сметая «со стола» выпечку. В его зубастую пасть полетели сладкие булочки с маком и повидлом, пирожки с мясом, картошкой и капустой, пироги и ватрушки с творогом. — Одна радость осталась: затонувшая ладья с вином!
— А со мной так и не поделился! — вновь попенял водоплавающему приятелю Леший.
— Извиняй, сучок — самому мало! — Не поддался на провокацию Озёрный Владыка. — Без зелена вина я здесь от тоски совсем сгину!
— Теперь знать буду, на что с тобой в кости играть! — Прищурился Лешак, наливая себе очередную дозу вина из старой амфоры.
— Да, невесело вы тут живёте, ребятки! — Легкий алкоголь приятно расслабил натруженные члены, и меня потянуло «на лирику».
— Да какое уж веселье, — обреченно махнул рукой Водяник, — словом перекинуться не с кем! Вот, только с Лешаком за игрою в кости душу и отвожу. Он-то хоть со зверьем своим поговорить может. А мне с кем? Рыбы — молчат! Да и о чём с ними трепаться? Ну, верно же говорю?
Я улыбнулся: ну до чего же на людей похоже! Те же проблемы одиночества! А каждой разумной Твари, даже такой мерзкой, как Водяник, тепла душевного хочется и ласки. И чтобы понимающее существо рядом было.
— Я ведь смертного не только ради жертвы у Лешака просил, — признался разговорившийся Водяной, соскучившийся по общению, — не осталось у меня ни Русалок, ни Утопленников… Один я остался! — Толстяк даже слезу пустил, которая стекла по его зеленой мочалкообразной бороде, так похожей на водоросли. — Как перст один…
— Ты это, дружище, — Леший обнял рыхлого приятеля за плечи костлявой рукой, смахивающей на сухую ветку, — бобров приручи! Видел я на том берегу озера, как они плотину строят. Они ведь в сто раз сообразительнее, чем твои рыбы, да лягухи! А я хоть и Повелитель Зверья, только бобр он ведь не в лесу обитает.
— Точно! — обрадовался Водяной. — Они у меня недавно на озере завелись… Ну, это… давайте еще по одной? — Водяник ухватил кувшин своей перепончатой лапой.
— А, давай! — Махнул я рукой. — Гулять, так гулять, православные!
Когда карасик поспел, кувшин уже был пуст. Водяной не поленился и смотался за очередной амфорой.
— Испробуешь карасика печеного, твоя лягушачья светлость? — предложил я Водяному.
Водяной отчаянно замахал бородавчатыми лапами: рыбы, дескать, на всю жизнь наелся, но кусочек всё-таки отщипнул. Чтобы меня не обидеть ненароком.
— Ну, как, — поинтересовался я, — вкусно?
Водяной без слов отщипнул кусок подобрее.
— А чего сам не печешь? Рыбы-то у тебя в достатке! — огорошил я его неожиданным вопросом.
Водяной аж закашлялся, подавившись печеной рыбой. Пришлось участливо постучать его по спине.
— Так это… нам, Водяным, с огнём не с руки связываться, — откашлявшись, пояснил он. — Это вам, людям, хорошо! А у меня… Эх…
— Не переживай так, твоё водяное величество, — решил я немного успокоить Водяного, — всё проходит! И это пройдёт! Вот у меня был случай один… подвинь-ка сюда вино…
После моей истории инициативу перехватил сам Озёрный Владыка, а за ним и Леший подключился. Даже Грималкин не остался в стороне, наконец-то расправившись с огромной рыбиной. История сменяла историю, а рассказчики — друг друга.
Я же расслабленно сидел, потягивая изумительное вино и глядя на завораживающие языки огня. Пламя отбрасывало блики, странно изменяя лица моих собеседников. Уже и Водяной не казался таким уж мерзким, а Леший вообще стал смахивать на какого-то моего старика-приятеля, с которым мы вместе гоняли на рыбалку в моём родном мире.
Байки Водяного, Лешего и говорящего кота проходили мимо ушей, мне было просто
