Ознакомительная версия.
– Чёрт тебя дери, Таука, – пробормотал Мишка. – Ты что, меня в баню привёл?
Охотник тем временем жестом показывал, что нужно раздеваться и лезть внутрь. Мишка застыл в нерешительности: а вдруг они его вот так вот уморить пытаются: живьём запечь, к примеру? Или ещё как… Потом снова посмотрел на пышущее жаром нутро бани…
– Да ну его нафиг! Хотели бы убить, давно бы закололи, – произнёс, ни к кому конкретно не обращаясь, скинул надоевшие уже шкуры и голышом, прихватив с собой только лишь медный кинжал, полез внутрь. Кинжал был самым острым из всех предметов, что он имел, которым был смысл попытаться побриться. А то заросшая куцая бородка Мишу порядком достала, а в бане сбрить распаренный волос есть хороший шанс даже тупым ножом. Правда, кремневым Мишка бриться всё равно бы не рискнул…
* * *
Таука видел, как Мисшаа берёт с собой медный кинжал, и улыбнулся втихую. Оно и понятно, вещь редкая и оттого ценная. Но не знает чужак… Да и не чужак Мисшаа теперь вовсе, что в роду никто чужого без спроса не возьмёт. Род он тем и силен, что в нём каждый друг за друга. Ну да поймет ещё…
Охотник поднялся, ему ещё предстояло обежать селение, встретиться с сестрой и отправить её в теплый дом – омыть нового мужа. Так решил Отец Солнце, значит, так тому и быть.
* * *
Миша сидел, блаженно вытянув ноги, и с огромным удовольствие потел. Плошка тёплой воды, вылитая на хорошо протопленный, сложенный из больших камней очаг в центре, окутала паром всё небольшое помещение, и по телу потекли первые грязные капли… Блаженство!!! Мишка остервенело почесал засаленные волосы, чертыхнулся, стянул скрепляющий их сзади ремешок. Как же он за это время зарос грязью!
Мокрой пятернёй Миша провёл по груди, по животу потекла грязная струйка. Пошарил рукой возле стены, нащупал стоявшие у неё горшки. Поднёс первый попавшийся к носу, приподнял кожаную крышечку… Шибануло запахом прокисшей мочи. Чертыхаясь, поставил его на место. Потянулся было ко второму, но нащупав пучок сухой травы, оставил все исследования на потом. Вымочил его в плошке с теплой водой и принялся тереть распаренное тело. Сколько это продолжалось, сказать трудно. Мишка оттирал себя, потом поддавал пару, потел, потом снова оттирал и снова потел… Наконец, когда с телом было покончено, он взялся за волосы. Тут было сложно, потому как чем их здесь моют, Миша совершенно не представлял. А пользоваться тем, что так сильно пахнет мочой, он просто не рискнул. Тем не менее, волосы намочил и, поняв, что промыть эти запутавшиеся патлы не получится, левой рукой захватил их в кулак, а правой несколькими движениями медного лезвия просто обрезал. Так стало намного легче. И расчесав укороченную шевелюру пятернёй, Миша довольно спокойно промыл её в теплой воде. После этого на плоском камешке, лежавшем здесь же с непонятным назначением, обрезал распаренные ногти на руках, ногах… Потом этим же камешком лезвие и подправил. Боже, так хорошо он себя не ощущал очень давно, уже только ради этого надо было встретить людей…
Теперь дело дошло и до бритья. Намочив ещё раз бородку, начал деловито скоблить против шерсти. Без зеркала, в освещаемом только небольшим продухом сверху помещении это было несколько экстремально, но… За этим занятием его и застала приоткрывшая полог и ловко юркнувшая внутрь голая девица.
Мишка от неожиданность вздрогнул, матюгнулся про себя, и, убрав от лица кинжал, другой рукой прикрыл зашевелившееся достоинство.
Девица как ни в чём не бывало устроилась с противоположной стороны очага, поставила на выступ в стене глиняную жировую лампу с крохотным огоньком из носика и, взяв чистый пучок травы, принялась омываться тёплой водой. Миша сидел в нерешительности. Может, для аборигенов мыться в бане с незнакомыми особами противоположного пола и привычно, но вот он сам довольно сильно робел. Кроме того, у него довольно давно, а конкретнее – с самого попадания в этот мир женщины не было, и разгоряченное баней молодое тело прореагировало соответствующим образом. Что делать с собой Мишка, не знал. Поэтому пихнул кинжал за спину, прикрыл свое достоинство обеими руками и, до скрипа стиснув зубы и прикрыв глаза, отвернулся в сторону. Надо признать, испытание ему дали тяжёлое. Какой-никакой, но такой проверки он не предполагал. Мысль, конечно, шальная, но кто их, местных разберёт.
Девица тем временем закончила омывать тело, промокнула волосы все тем же пучком и взяла в руки горшок с дурно воняющим мочой содержимым. Любопытство все же взяло верх, и Мишка, учуяв запах, посмотрел в её сторону. Девушка тем временем, даже не поморщившись, сунула в горшок руку, вынула её и принялась смазывать содержимым длинные волосы. Запах разнёсся довольно специфический, но в целом оказался не таким уж и противным. И довольно быстро пропал, когда она омыла волосы водой и принялась натирать жидкостью из другого горшка, до которого Мишка не добрался. Теперь в бане приятно пахло то ли ромашкой, то ли ещё чем.
Миша опустил голову, ну что же, все понятно, теперь надо закончить бритьё, чуть подушиться этим травяным отваром и выходить. Хватит испытывать свои нервы…
Додумать он не успел, потому как ощутил на своей коже лёгкие прикосновения травяным мочалом. Девушка споро обтёрла его. Её руки спускались всё ниже и ниже… Он даже не заметил, как она уже сидела на нём, обвивая голову руками и прижимаясь упругой грудью к его лицу.
– Да ладно… – просипел он, прежде чем понял, что уже обхватил руками её обнажённое тело.
Мишка сладостно потянулся, провёл рукой по расчёсанным, захваченным сзади ремешком волосам, коснулся одинокой, свисающей с виска косички и, поправив шкуру на выходе из хижины, пошёл по узким кривым тропинкам между домами посёлка к большому дому старого Койта. Вокруг суетились люди, возились женщины, сновали во все стороны дети. Мужчины, с серьёзным видом стоящие в ничегонеделанье, коротко кивали в знак приветствия родича. Миша кивал в ответ, так же важно, как равный член племени…
Вот уже почти месяц он живёт с родом Пегой лисицы, более того – сам стал одним из его членов. За это время стало заметно холоднее, температура, конечно, за ноль ещё не переваливает даже ночью. Но и днём редко когда превышает, если придерживаться субъективных ощущений, пяти-семи градусов. Первая часть зимы, как понял Мишка.
Пегая лисица… Чтобы только понять, что именно такое значение имеет слово Саот, как и животное, и как самоназвание рода, потребовалось дней десять. И только после демонстрации меха и его названия, стало, наконец, более или менее понятно, что есть что. Во всём остальном Мишка конкретно плавал. Понимание устной речи за такое непродолжительное время в полной мере к нему так и не пришло. Конечно, простые фразы типа: «дай», «на», «пойдем туда», «есть», «спать» и незаменимое «штука», он уже давно освоил и успешно ими пользовался. В особенности в общении с Туей, при этом активно прибегая к жестикуляции. Но вот чего-то более абстрактного Мишин лексикон на местном языке пока что позволить не мог.
Ознакомительная версия.
