Ознакомительная версия.
Конечно, Мишка прекрасно понимал, что в его охотничьих «талантах» здесь никто, в том числе и его жена, не сомневается. Но вот обидеть нового родича, не взяв его на Большую охоту, совсем не хотят. Поэтому и оставляют его на охране деревни, благо повод законный вполне имеется – где-то в радиусе десяти дней хода стойбище племени Степного волка. Над таким наивом Мишка просто посмеялся про себя и согласился.
Если посмотреть правде в глаза, да нафига она ему, эта Большая охота? Что он на ней забыл, если все трофеи все равно разделят поровну между всеми членами рода? А голову по незнанке на ней наверняка сложить можно очень запросто, просто по глупости, потому как он элементарно не знает вещей, о которых здесь знают все. А раз «все знают», то и говорить, а уж специально рассказывать о них тоже не будут. Чего говорить-то, если об том все с детства и так знают, а кто не знал, так того и нет давно. И если уж судьба предоставляет возможность от этого дела улизнуть, под самым что ни на есть благовидным предлогом, то почему бы и нет? Тем более занятие на время отсутствия охотников рода он себе придумал, причём результат этого самого занятия интересовал его сейчас гораздо больше, чем эта самая Большая охота.
К тому же он точно знал, что продовольствия саоты запасли на зиму с избытком, и данное мероприятие в этот раз всего лишь дань традиции и способ не дать занять своё место другим. Но вот ритуал надо всё-таки соблюсти. Иначе многое может пойти не так. Бобы, например, не уродятся, дожди польют без конца и дичь в степи резко переведётся… Ну-ну, коли так, то без Большой охоты, конечно, никуда!
По поводу Волков Мишка вообще не волновался. Ладно бы сушь стояла летняя, но сейчас… Зимняя степь размокла, почва, насытившись влагой, стала мягкой. А сейчас по ней прошли ещё и бесчисленные стада, выедая траву и превращая расплывшийся под копытами чернозём в натуральное болото. Глубина его, по идее, особо большой быть не должна, так что при сильном желании пройти можно. Но нужно ли? Идти по колено в размочаленной грязи, каждый раз с чавком вытаскивая ноги, таская на них килограммы налипшего грунта, – удовольствие, мягко говоря, сомнительное. Тем более для охотника типа Тауки, которые по болотам ходить не обучены, а передвигаются всё время бегом да по сухой земле.
Стада до холмов, что вдоль реки и на одном из которых посёлок и расположился, не дошли. Как никогда, собственно, и не доходили, километрах в пяти свернули в сторону и растянулись вдоль берега, чтобы перейти реку по широкому броду ниже по течению. Куда охотники на Большую охоту и собрались…
Собрались, кстати, по реке на лодках-долблёнках впечатляющих размеров, сделанных из больших расколотых пополам деревьев с выжженно-выдолбленной сердцевиной. В ширину каждая была сантиметров под восемьдесят, самая большая – где-то метр. В длину метров пять-шесть. И быть бы им неподъёмными, если бы не довольно тонкие стенки. Работа, судя по всему, не местных, по крайней мере – не этого поколения точно. Такие деревья в степи не растут, и это без вариантов. Тащить ствол таких размеров неизвестно откуда, чтобы выдолбить лодку… Мишка бы посмеялся над таким деятелем. А тутошние ребята отнюдь не дураки, и житейской мудрости им не занимать. Лодки точно делались не здесь. Возможно, их выменяли когда-то или ещё как заполучили, тем более что их древесина давно уже почернела от старости…
Койта некоторое время ещё говорил, потом громко хлопнул в ладоши и, взяв у Унги медный топор, протянул его Мише. Всё, ритуальная часть соблюдена. Теперь, на время отсутствия охотников, Мишка в посёлке его главный защитник. Он усмехнулся. Какая-то ирония сплошная, как будто бы он и так не бросился на его защиту в случае чего. Каким бы цивилизованным он ни был до этого даже там, на Земле, но дом и семья для него всегда оставались святыми. Миша был так воспитан и другого не понимал, не принимал и принимать не собирался. А здесь, в этом мире, его семьей стал этот род. Недавно, конечно, и, может быть, даже в какой-то степени случайно, но это в принципе ничего не меняло. Свою семью надо защищать в любом случае, и точка.
Повесив топор в петельку на поясе, Мишка коротко поклонился, давая тем самым знак согласия с оказанным ему доверием, и, легко поднявшись, пошёл обратно к себе. Охотники уйдут завтра, а сегодня весь вечер они будут пить ягодную брагу, плясать вокруг костра ритуальные танцы, и в этом Мишкино присутствие, как члена рода и полноценного взрослого мужчины-охотника – обязательно. А то, что он ввиду почётной должности защитника посёлка от Большой охоты «освобождён» – дело десятое. Раз мужчина – значит, воин и охотник, иначе никак. Порознь пока не бывает. Поэтому задуманное надо успеть сделать, пока светло, а зимний день не так уж и долог.
Миша вышел из селения, обошёл по холму на его наветренную сторону и спустился к крутому берегу реки. Здесь он остановился перед вычищенной им за последние три дня на осыпи площадкой с двумя грудами на ней, одна – камней, другая – глины. Вздохнул и принялся за работу.
Еще в первые дни жизни с саотами, это так род они между собой называют, он обратил внимание, что светлые от природы волосы их женщин на кончиках подкрашены. При дальнейших наблюдениях и активном общении, прежде всего с Туей, оказалось, что красятся также брови и ресницы. Считается это красивым и придает женщинам новизну в глазах мужей. Красятся также кожи, рукоятки орудий труда, стены домов и все остальное, что для этого подходит. Это, конечно, замечательно и придает жизни определенный колорит, например, как выкрашенная в коричнево-красный цвет рукоять Мишкиного топора. Но дело даже не в этом…
Самое главное – это краски. Краски – это было своего рода ноу-хау рода Пегой лисицы. Их, наряду с другими товарами, возили на обмен в начале зимы и начале лета на Большой, опять же, торг. Где выменивали необходимые для саотов вещи у других родов, например, медные ножи и топоры (если повезёт), те же большие горшки, северные меха, чёрный камень (обсидиан), другие камни и прочее необходимое для жизни, что по какой-то причине не получается сделать своими силами. Так вот, краски довольно хорошо распространены в роде и ими активно пользуются в повседневной жизни. Рукоятку там орудия покрасить, типа как у Мишкиного топора, придать новый цвет куску шкуры, кожи или даже меха. Опять же волосы с бровями подкрасить…
Большинство красителей, как показала ему Туя, делаются из различных травок и ягод типа черники, часть из речных ракушек, но для некоторых используются также и минералы. Вот одна из минеральных красок, которой Туя любила подкрашивать в красноватый цвет кончики волос, Мишку крайне и заинтересовала. А когда жена показала ему, как её делает, то интерес перешёл в стойкую уверенность. Охра! Вот что это была за краска. А что такое охра, как не прокаленная смесь ржавчины с глиной? А если есть ржавчина, то можно сделать и железо и покончить, наконец, с этим проклятием каменного инструмента!
Ознакомительная версия.
