— Всё, я пошел.
— Ни пуха! — выдохнула Рита.
— К черту!
Там же, позже
Натаниэль Чарльз Джейкоб Ротшильд покинул теплый салон одним из последних, провожая равнодушным взглядом толпу беззаботных туристов, громко переговаривавшихся и смеявшихся будто на публику.
На «отдыхающих» он насмотрелся в родовом замке. Даже зимой бродят озябшими кучками, наперекор погоде восторгаясь архитектурой Уоддесдона…
Иногда, особенно летом или весной, когда дворцовый сад парит в кипенно-белом убранстве, он представлял всех этих любопытствующих бездельников с «Никонами» на жирных шеях за мирных и работящих пейзан.
Наблюдаешь за ними из узкого окна башни и, если не вглядываться, а просто любоваться пышной зеленью, воображение дорисовывает и шпагу на перевязи, и шляпу со страусиным пером, и дорогую карету, запряженную шестеркой лошадей… Ах, если бы!
Скучная реальность предоставляла ему «Роллс-Ройс» и Сити, где всё пропахло бумагами, ценными в том числе. Ворочать триллионами — тоже привычка. Пользуясь богатством, перестаешь замечать его — Очень Большие Деньги становятся будничной текучкой, опресняя жизнь. Чего желать человеку, у которого есть всё?
Барон Ротшильд завздыхал — и насмешливо усмехнулся. Надо же, заскучал по Уоддесдон-Мэнор! Хотя… да, повеяло ностальгией.
Возрастное, наверное…
Больше самого замка он любил обширный сад — плавные травянистые перевалы, купы деревьев, трудолюбиво подстриженный кустарник…
Джейкоб отдыхал душою в английской глубинке, где традиции чтут не напоказ, как в суетном и космополитичном Лондоне. Барон скривил рот, что можно было назвать улыбкой.
Нельзя заставить народ соблюдать обычай — это должно быть частью их жизни, как в старину, при ком-то из Генрихов, или как там звали короля… А уж барон Ротшильд развернулся бы — деньги и тогда правили миром.
Все равно, хорошее было времечко… Четкое, без этих дурацких полутонов, в которых вымарывается первозданный цвет. Деревенщина пашет, монахи молятся всевышнему, дворяне пируют. А уж коли враг пожаловал — меч долой, и в бой! Ну, или на охоту…
Поведя головой, Натаниэль Чарльз Джейкоб глянул на арки мостов, плетеные из железа, проводил глазами парочку ленинградцев — местные узнавались по хмурым, замкнутым лицам — и уставился на высокого, стройного парня, одетого явно не по советской моде. Молодой человек, поймав его взгляд, неласково усмехнулся.
Ротшильда предупреждали о таких молодчиках — они скупают шмотки и валюту у иностранцев…
Теплота, вдруг залившая голову, заставила барона пошатнуться. Нахмурившись в тревоге, он уперся тростью в заснеженный тротуар, но всё, всё… Было и прошло.
«К снегу, наверное… — мелькнуло у Джейкоба. — Давление скачет…»
* * *
Вернувшись в «Асторию», барон ощутил себя здоровым и бодрым. Давешнее недомогание будто слилось, оставив в лотке золотые крупинки идей. Драгоценных! Великолепных! Восхитительных!
Мерным шагом Джейкоб прошествовал в «люкс», победительно улыбаясь. А, ведь, действительно! И как ему раньше не приходило в голову?
Барон тихонько рассмеялся. Такое впечатление, что на блёклой картине вдруг проступили яркие краски. Только речь не о полотне, а о всей жизни.
«Надо обязательно позвонить Арчи!» — подумал он, кивая явленным мыслям.
Артур — глубоко верующий циник, прожженный хитрован — и финансист божьей милостью. С его привычкой — искать скрытый смысл в элементарнейших вещах, он ни на дюйм не приблизится к отгадке — зачем боссу такие капиталовложения?
Напевая легкомысленный мотивчик, Ротшильд снял трубку телефона, отделанного в стиле рококо. Не аппарат, поморщился он, а шкатулка для будуара…
— Алло? Арчи? Ты еще в Москве? Надо, чтобы ты приехал сюда, в Ленинград. Да… И прихвати с собою Абрахама — обсудим вопрос по инвестициям… Что? Нет, это новый проект. Что? Не понял… А-а! Да, очень крупный. На миллиарды! Да какая Африка? Здесь, в Советском Союзе! Этот Ком… Комс… этот новый порт в Финском заливе. И Новороссийск, и Одесса… ОЭЗ, угу… Да, вот что. Пока ты в Москве, пробей по своим каналам, собираются ли русские открывать Владивосток. Да… Ну, всё. Жду тебя завтра утром. Ничего не знаю, Арчи! Время — деньги!
Глава 11
Глава 11.
Суббота, 17 декабря. Ближе к вечеру
Москва, улица Строителей
У Риты занятия кончились пораньше, и она прискакала домой — творить званый ужин. Вечером нас должны были посетить близняшки.
«Обе! — щебетала женушка, мечась по прихожке. — Даже в квадрате — Машка Женьку приведет, а Светка — Юрку! Тебе задание — полы и… и чтобы вообще — блеск!»
Я исполнил приказ, наведя чистоту даже в чулане (который всё никак не мог переделать в гардеробную), однако мой трудовой подвиг не был оценен по достоинству — из кухни меня турнули, посоветовав не мешаться под длинными, стройными ногами… Ну, и ладно. Скорбно возводя очи к высоченному потолку, направил стопы в "кабинет".
Помещение с таким внушительным названием я устроил, отгородив альков в спальне — туда и стол поместился, и шкаф, и даже хватило места на пятачок у окна, где можно было глубокомысленно топтаться, обмозговывая идеи.
Вот в эту пустынь я и удалился. Закроешься — ничего не слыхать. Я в домике!
Привычно щелкнул кнопкой, заводя «Коминтерн-2». Системник зашелестел, пискнул, и цветной монитор — моя недавняя покупка — расцвел заставкой «Ампары», проиграл коротенькую мелодийку. Я гордо улыбнулся — о «Винде» мало кто слышал пока, а вот «Ампу» юзают миллионы. Знай наших!
Что-то еще мне надо было сделать… Мой наморщенный лоб разгладился, стоило взглянуть на пышный, развесистый куст «декабриста», чьи зеленые космы ложились на подоконник.
«Мы в ответе за тех, кого высадили в горшок…»
Щедро полив цветок, я выглянул в окно. Крыши и снег…
Весною мы ждем чего-то, но так и не дожидаемся, разочаровываясь в лете. Осенью грустим о несбывшемся, и лишь зимой обретаем покой. До первого тепла…
Вернувшись за стол, я неуверенно потянулся к «мыше», уговаривая себя заняться апгрейдом «АмРис», но быстренько передумал, и кликнул по иконке почты. Всё равно, дескать, не дадут поработать — сначала гости, потом Рита…
Писем не было, кроме пространного отчета Ромуальдыча — Наташка "заслонила собой" мой почтовый ящик. А это что? Ага, рассылочка АПН… Клик-клик…
«ЛОНДОН. По сообщениям ТАСС, Великобритания и Нидерланды ввели эмбарго на импорт из СССР зерна, леса, металла и нефтепродуктов. Премьер-министр Джеймс Каллаган призвал другие страны ЕЭС «сплотиться перед лицом советской агрессии». Во Франции и ФРГ обсуждают возможное присоединение к экономическим санкциям.
БАГДАД. Иракские войска продолжают наступление, полностью завоевав господство в воздухе. По словам экспертов, саудовцев вытесняют в центральные районы Аравии — провинции Эр-Рияд и Эль-Касим. Согласно сводкам на 15 декабря, иракцы, при поддержке бойцов Северного и Южного Йемена, заняли города Джубайль и Даммам, оазис Аль-Ахса и крупнейшие нефтепромыслы Гавар.
ВАШИНГТОН. Сенат США утвердил запрет на поставку в СССР электронного и нефтегазового оборудования в рамках так называемого «контролируемого технологического отставания».
МОСКВА. Госбанк СССР подтвердил приход капиталовложений от «Ротшильд Инвестмент траст корпорейшн». Первый транш в размере пяти с лишним миллиардов фунтов стерлингов будет направлен на строительство инфраструктуры и предприятий в особых экономических зонах Новороссийска, Калининграда и Ванино. По словам представителя банкирского дома «Ротшильд и сыновья», инвестиции направлены на развитие микроэлектроники, нефтепереработки и автодорожного хозяйства…»
«Сработало!» — щелкнул я пальцами, и ухмыльнулся, представляя тихую панику, что разразилась в «благородном семействе» Ротшильдов. Глядишь, пэры английского парламента озабоченно зацокают языками, а может и гневно заклеймят отступника. «Как можно! — завопят купле-продажные кликуши. — В то время, как всё мировое сообщество противостоит советской угрозе, отдельные финансисты спонсируют врагов свободного мира! Позор!»
