наоборот, кожа белая и внешность более-менее европейская. Есть и средние варианты — между темнокожими и светлыми.
С виду не сказать, что они молодые. Выглядят старше меня, несмотря на невысокие звания. Повседневная форма у кубинцев идентичная нашей с некоторыми различиями в цветовой гамме и расположении эмблем.
— Так, ну вот, Серый, и твои ученики подоспели, — улыбнулся Марик, когда мы обедали в столовой.
— Да. Завтра начинаем занятия, а в конце недели уже и полёты, — сказал я, разрезая свою мясную котлету.
— С ними не было кубиночки-переводчицы? — спросил Марк, просматривая в открытую дверь командирского зала на кубинцев.
— Нет. Уже бы все шептались, — ответил я.
К столу подошёл замполит эскадрильи Гусько, который как раз ходил к начальнику политотдела Центра получать важную задачу на завтра.
— Полковой замполит спихнул всё на меня. Мол встречаешь на КПП и сопровождаешь к местам занятий. Будто маленькие и сами дорогу не найдут.
— А вдруг заблудятся? — улыбнулся Марик. — Это не у них на Кубе. Тут расстояния о-го-го!
— Их там восемь человек прибыло, — сказал Гусько, присаживаясь рядом с Мариком. — Переводчик и семь кубинцев. У меня, у самого дел куча, а тут собакой-поводырём быть нужно.
— Да ладно, Савелич, — сказал я. — Это первый день так.
— Ага. За ним и второй, и третий. А потом раз! Две недели коту в одно место.
Гусько продолжал ворчать, а в нашем обеденном зале резко снизился уровень шума. Все уставились в сторону командирского зала. В чём дело,точнее, в ком, я смог понять, только взглянув на Марика. Вот он-то уже заливал стол слюнями!
Повернувшись назад, я оценил объект столь пристального внимания мужчин. Из командирского зала медленно вышла девушка в повседневной форме лейтенанта ВМФ СССР. И если бы не этот факт, я бы предположил, что эта девушка, кубинка.
Невысокого роста, яркие черты лица и тёмно-каштановый цвет волос. А её пятая точка была очень пышной. Прям как у бразильянок на пляжах — оттопыренная и объёмная. Когда она прошла мимо нас, я успел заметить, как она посмотрела в нашу сторону своими манящим шоколадными глазами. Да и с кубинцами на испанском она говорила с присущим, жителям острова Свободы, акцентом.
— Серый, а можно я у тебя буду ассистентом? — сказал Марик, смотря вслед брюнетке.
— Не возражаю, — ответил я.
— Барсов, уймись. Гнётов сказал, чтобы ты сидел смирно и готовился к полётам на МиГ-29. С кубинцами работает Родин, — строго сказал Гусько.
— Савелич! Родной ты наш! Давай с Максимычем поговорим, чтобы я тоже с Серым работал. Я лётчикам мешать не буду. С ними пусть Родин работает, — без лишнего стеснения сказал Марик.
— Вот так помощник! — удивился я. — А ты чем займёшься?
— Серый, ну у тебя много работы будет. Полёты и объясняловки там всякие. А я буду организационными вопросами заниматься, — ответил Марк.
— Только… не… ты! — воскликнул Гусько, подавившись хлебом. — Лучше я сам.
— Савелич, ты сам сказал про свою гигантскую кучу дел, которой тебе надо заниматься. В таком случае помощь нужна…
— Марик, нет, я сказал! — замотал головой Гусько. — Серый, если он на сто метров подойдёт к этой переводчице или к кубинцам, можешь его пристрелить.
— Евгений Савелич, мы не в Афгане, — улыбнулся я. — Тут любой офицер с пистолетом привлекает внимание. Мне нечем будет Марка поразить.
— Жаль! Повезло тебе, Барсов. Но я тебя предупредил. Никакой самодеятельности, — погрозил Марику пальцем Гусько.
На следующий день назначены были первые занятия. Специально для этих целей выделили один из классов в нашем штабе полка. Его даже отремонтировали в короткий срок и поставили там новые столы, стулья, телевизор и самовар с вкусняшками. Со всех кабинетов собрали самые новые и красивые плакаты, с которых не слетела краска и повесили в этот образцовый кабинет.
Я просматривал папку, которую мне дал подполковник из Центра, делая пометки, что нужно рассказать кубинцам, а чего им совершенно не нужно знать. Пару дней я вспоминал что-то про «Миражи» и составлял небольшой план. Насколько я помню, бороться с ними можно. И пару тактических приёмов из Афгана вполне подойдут.
— Так, Родин, ты чего здесь? — забежал в класс эскадрильи Гнётов. — Через пять минут начало. Савелич привёл гостей в новый кабинет. Они уже сидят и ждут тебя.
— Мне сказали, что кубинцы только на территорию зашли недавно, и их повели на завтрак.
— Ну так всё уже. Давай-давай.
— Понял. Идём, — вскочил я с места и направился за Максимовичем.
Предварительно меня обязали надеть парадную форму, чтобы предстать во всей красе перед кубинцами. Делали акцент и на правильности размещения наград.
— Всё у тебя блестит, — посмотрел на мои награды Гнётов. — Командир говорил, чтобы ты их прям натёр хорошенько.
— Чуть дырку не протёр, Григорий Максимович, — улыбнулся я.
— Тогда пошли.
Подойдя к кабинету кубинцев, дверь резко открылась и перед нами появился ошарашенный Гусько.
— Командир, ты только не волнуйся. Всё под контролем, — стал успокаивать Гнётова Савельевич.
— Что слу… случилось? — начал заикаться врио командира эскадрильи.
— Пока ничего. Но я над этим работаю. Эм…то есть, работаю, чтобы ничего не случилось, — быстро проговорил Гусько.
Гнётов проскочил в кабинет и выдал стандартное русское «не может быть» в нецензурной форме. Я зашёл следом и ничего серьёзного не заметил. Кроме отсутствия людей.
— Где кубинцы, Савелич? — спросил Гнётов, хватаясь за голову.
На вопрос Гнётова не было ответа ни у меня, не у Гусько. Григорий Максимович поднял всех свободных людей «в ружьё» для проведения поисков пропавших иностранцев.
— Никто не видел и не знает ничего, — сказал я, когда получил информацию от одного из офицеров.
— Мне кранты, — отрешённо произнёс Гнётов.
— Максимыч, наверняка эти кубинцы зашли в штаб Центра и там остались, — предположил Гусько.
— Савелич, эту версию мы уже проверили, — сказал я, подойдя к одному из стендов, на котором был изображён район полётов нашего аэродрома.
Замполит вообще строил догадки одна фантастичнее другой.
— Наверное, у кого-то заболел живот, и они пошли в санчасть, — предположил Савельевич, выглядывая в окно кабинета.
— Мне точно кранты, — качал головой Гнётов, присаживаясь за центральный стол. — Какие ещё есть мысли?
Дверь в кабинет открылась. На пороге появился один из техников со стоянки, который сегодня стоит в одном из нарядов.
— Видели, как пересекали КПП в город, товарищ майор, — доложил он и Гнётов отпустил его.
— Однозначно, кранты. Я где их буду искать в городе? — спросил «у потолка» Максимович.
— В гостинице они не появлялись. Я туда звонил. В городке и рядом с общагами их не видели, — сказал я.
— Командир, тогда надо по проверенной схеме пойти, — предложил Гусько, но я слегка напрягся, поскольку содержание этой схемы очень не понравится Гнётову.
— По какой такой проверенной, Савелич? — спросил врио командира эскадрильи.
— Милиция, вытрезвители, лечебно-трудовой профилакторий…
— Хорош, Савелич. Командиру сейчас плохо станет, — перебил я Гусько, наблюдая за тем, как Гнётов всё больше погружается в уныние.
— Тогда ещё один маршрут — больницы, морги…
— Ну, хорош, Савелич, — развёл я руками. — Чего с парков и кинотеатра не начал?
— Да кому они нужны⁈ Там им однозначно нечего делать, — отмахнулся Гусько.
Прибежал ещё один прапорщик и рассказал, что кубинцы возле столовой сели в автобус и поехали в сторону штаба Центра.
— Есть вот какая идея — они шли со столовой. Тут подъехала машина со штаба Центра и их увезли на концерт в актовом зале, — предположил Гусько.
— Савелич, ты это всё серьёзно? Какой, блин, концерт⁈ — громко спросил Гнётов.
— Как какой? Сегодня в актовом зале детский ансамбль «Чебурашка» и спектакль для детей военных «Золотой ключик». Я туда уже и людей назначил сходить, — ответил замполит.
Тут уже Григорий Максимович еле-еле сдержал эмоции. Кажется, он сейчас был готов разорвать любого. Замполит был первым на очереди.
— Концерт уже закончился, Евгений Савельевич, — сказал я, посмотрев на часы.
— Ну, тогда только по проверенным схемам, — развёл Гусько руками. — Предлагаю хотя бы с вытрезвителей начать.
— Савелич, ты понимаешь, что нам сделают этим твоим «Золотым ключом», если у нас с кубинцами что-то случится? — сокрушался Гнётов, но Гусько только кивнул. — А ты, Родин, понимаешь?
— Конечно,
