Некоторые, самые умные, выгребали вверх по Днепру до упора. Упор называется: «ход в Западную Двину». За ней — местные лесные жители, по жизни не видавшие в этих чащах нормального солнца. Туземцы обозвали пришельцев за въевшийся степной загар черножо…ми. Нет — просто «копчёными». Русс. Русь сильно изначальная. Что эта «русь» в отместку за обидное прозвище сделала с туземцами… Ну, назовём это вежливо — этногенезом.
А другая группа соскочила раньше. Попыталась. Наверное — на Припяти. И с ужасом обнаружила, что паровоз тоже прыгает вслед за ними.
«Едет по Транссибу поезд. Вдруг спрыгивает с рельс, несётся полным ходом, виляя вагонами, по тайге. Потом вернулся к путям и поехал дальше. Пассажиры в волнении бегут к машинисту:
— Что случилось? Что это было?
— Дык вот. Смотрю — на рельсах негр стоит…
— Ну и чего? Давил бы…
— Так прежде чем давить — догнать надо. Вот, пока догнал…»
Гунны пытались догнать и «задавить». Готы упорно не хотели изображать «негра» на пути следования гуннского «паровоза» и быстренько свалили с магистрали в сторону. Самосплавом по Неману.
«Прусская хроника», составленная в начале 16 века монахом Симоном Грунау, опиравшимся на несохранившиеся рукописи первого прусского епископа Христиана (начало 13 века), записавшего, в свою очередь, прусские исторические предания, сообщает об этом «железнодорожном инциденте» следующее:
«Брутен и его брат Видевут с их родней сели на плоты и поплыли по Хроне (р. Неман), воде Хайлибо (Калининградский залив)… и нашли в Ульмигании неведомый народ. У него сделали они остановку и строили там на свой лад замки и деревни, используя иногда силу, иногда — хитрость, а иногда — дружелюбие… и нашли они мед и делали из него напиток, ибо ранее они пили лишь молоко…».
Манёвр удался — гуннский «паровоз» не догнал готского «негра». Мазурские болота — места гиблые, кто за них ушёл — не догонишь. Конница гуннов там — только похоронить. А их дальнобойные асимметричные луки в лесных чащобах… за ветки хорошо цепляться.
В 521 г. Брутен и Видевут созвали мудрых и спросили их, кому быть властителем. Все указали на старшего из братьев — на Брутена. Но тот отказался от власти в пользу брата, желая служить богам. После коронации Видевут объявил Брутена высшим владыкой («второй после богов повелитель») — верховным жрецом с культовым именем Криве-Кривайто, которого все должны были слушаться как бога. Брутен «соорудил богам Патолло, Патримпо и Перкуно особое строение». Изваяния упомянутых богов, согласно хронике, Брутен и Видевут привезли с собой.
Чуть позже был принят основной закон, по-нашему — Конституция:
«… огласил Брутен волю своих богов
— Первое: никто, кроме Криве-Кривайто, не может обращаться к богам или приносить с чужбины на родину иного бога. Верховными богами являются Патолло, Патримпо, Перкуно, давшие нам землю и людей и дарующие ещё иное достояние.
— Второе: по их воле наш Криве-Кривайто назван перед нами верховным правителем…
— Третье: Мы должны повиноваться нашим богам. Поскольку после этой жизни они подарят нам красивых женщин, много детей, вкусную пищу, сладкие напитки, летом — белые одежды, зимой — тёплое платье. И мы будем спать на больших мягких ложах. Мы будем прыгать и смеяться от того, что будем здоровыми.
— Четвёртое: все страны и люди, которые нашим богам принесут жертвы, должны быть нами любимы и почитаемы. Противящиеся этому должны быть убиты нами огнём и дубиной и мы обретём друзей.
— Пятое:… верховные владыки передают свои звания по наследству,… остальные должны находиться при них…».
При всей схожести язычества германских, балтских и славянских народов на столь чётко выраженную теократию нарвались только пруссы. Кстати, сами себя они никогда так не называли. Староготское значение слова «прусс» — мерин. Ну и какой мужчина перенесёт обращение иностранного посла: «о старейший из меринов!»?
Упомянутые «на свой лад замки» были, видимо, знаменитыми готскими «бургами». Позже этот навык строительства деревянно-земляных укреплений позволил, например, построить, двойное кольцо валов пятнадцатиметровой высоты вокруг святилища на Ромове. Высоты, не ширины. Ширина у них была в сорок метров.
Установление верховности жрецов, их превосходства над светскими властями, через семьсот лет закономерно привело пруссов к истреблению при повальной христианизации Европы. Построить своё государство пруссы не успели, поскольку, как и почти всегда, жрецы препятствовали централизации светской власти. Зачем власть княжеская, земная, когда уже есть власть божественная, жреческая? Петр Дуйсбургский писал: «Было… в Надровии одно место, называемое Ромов… в котором жил некто, по имени Криве, которого пруссы почитали как папу, ибо как господин папа правит вселенской церковью христиан, так и по его воле или повелению управлялись не только вышеупомянутые язычники, но и литовины и прочие народы земли Ливонской».
Сравнение весьма характерное: за римскими папами ко времени написания этого пассажа были уже и интердикты целых стран, и отлучения королей, и организация крестовых походов…
Приведённая выше цитата показывает стремление местных жрецов к религиозной экспансии. Миссионерство язычников — довольно редкая вещь. Насколько эта экспансия носила военный характер — сказать трудно. Но жители Самбии явно подмяли под себя соседние племена. И в культурном, и, что более важно, в религиозном смысле.
Будучи «интернационалом» — действуя и на территории соседних балтских и славянских племён, жрецы постоянно «притормаживали» местных князьков. Их священные посохи-«кривули» открывали дверь в любой дом. И наводили там «священный порядок». Такие посохи найдены и в Новгороде. Так ведь и в основании Новгорода принимала участие «русь» — те же «близкие родственники» — готы.
Но новгородцы позвали Рюрика. Тоже язычник, но… полицейский. Потомки гибедедешника-пограничника (его же звали охранять дороги и границы) пришлого язычника-князя за три поколения объединили местные племена лучше, чем 50 поколений жрецов-язычников — потомков Брутена. Правда — в другой стране. И — сменив веру.
Последний из Криве-Кривайто по имени Гинтовт умер в Литве при великом князе Витовте в 1413 году.
Для Владимира Крестителя, проведшего юность на Севере, в Новгороде, неоднократно громивших разные литовские племена, бывавшего в этих землях и видевшего тамошних князей и народ, опасность такого «владыки душ» была очевидна. Как и для его бабушки — христианки Ольги. Опыт родственников-готов показал: под «кривулей» князья не вырастают. Или князь — или жрец.
Снова с удивлением и восхищением думаю я об этой удивительной женщине. Оставшись вдовой с трёхлетним сыном, в чужом городе, она не только отстояла свою собственную власть, не только отомстила так, что это запомнилось на тысячу лет. Она вырастила сына. «Вдовий сын» стал одним из лучших полководцев в истории России. «Святослав-ублюдок», ибо всегда подозревали его «незаконорождённость», стал называться Святослав-Барс. Ибо ходил он — «аки пардус».
Удивительный талант воспитательницы. Да, у Святослава был воспитатель-наставник — «кормилец» Асмунд. Но… традиционно мальчик переходит на мужскую половину после 4–6 лет. А к 5 годам человеческая психика уже сформирована. Система ценностей, допустимости, цели, самоидентификация в пространстве и в социуме… Дальше — усвоение навыков, расширение знаний, шлифовка характера. Именно об этом писал Маркс применительно к исламу: «Общество, в котором женщина находиться на положении рабыни, будет всегда воспроизводить рабство в мужчинах».
Асмунд — шлифовал. Заложенное матерью. И когда грек, описывая встречу Святослава с Цимисхием под Доростолом, особо отмечает: «князь ничем не отличался от гребцов, кроме как чистотой своей одежды», то понятно — и что «ничем не отличался», и что «отличался чистотой» — из самого раннего детства, из покоев вдовствующей и правящей государыни.
В русской истории хорошо видны две женские фигуры: готская принцесса Ольга из-под русского Пскова и София Фредерика Августа, ставшая Екатериной Великой, из Щецина в Польше.
Обе рано овдовели, обеим молва приписывала участие в смерти их мужей и замешанных в этом любовников, обе удержались на престоле благодаря единственному малолетнему сыну и «привязанности гвардейских офицеров». И правили обе сходно. Проявляли немалые таланты в дипломатии, провели, каждая в своё время пакет реформ: налоговая, судебная, территориально-административная… И пока их мужчины бегали по окраинам Русских земель, «расширяя пределы и возвеличивая славу русского оружия», спокойно и методично «устраивали Русскую землю», основывали города и прокладывали пути. Успевая ещё и деньжат подкидывать «любителям воинских забав».
Столь эффективных правителей как Ольга в тысячелетней истории Руси можно сосчитать по пальцам одной руки. Только городов, новых поселений она основала по-более, чем её свёкор, муж и сын вместе взятые.
