– Может быть, ты дашь меч и мне, о храбрый Хорэй, чтобы я в поединке мог доказать, кто из нас мужчина и воин? – учтиво проговорил верховный жрец Дандамис, слегка приподняв тяжелые брови. – Ну, хотя бы так, как это было месяц назад, когда ты привел своих перепившихся соратников на разграбление святилища змееногой крылатой Апи[8] в Ардавде?
– Победа далась тебе лишь потому, что энареи носят крупные адамасы! Известно, что в битве побеждает та сторона, которая владеет более тяжеловесным адамасом! – запальчиво выкрикнул Хорэй.
– Конечно, адамас влияет на судьбу и счастье человека, но не он же, в конце концов, был вынужден тогда сражаться с тобою на мечах? – развел руками Дандамис.
Еле слышный смешок вспорхнул над полем. Хорэй ударил в землю ногой, и Ягуар понял, что за этими намеками скрывается нечто весьма оскорбительное для коварного скифа.
– Тогда я даровал тебе пощаду, – продолжал жрец, – вовсе не для того, чтобы ты сегодня указывал мне, что делать, а чего не делать.
Теперь Хорэй стоял понурясь так же, как и остальные, бросив, наконец, меч.
– Но я здесь не для того, чтобы пререкаться с тобою, Хорэй, – продолжал Дандамиса. – Я здесь по велению царя.
Мечи и копья взлетели в салюте, десятки глоток исторгли хриплое приветствие владыке и его посланцу.
– И царь наш, – продолжал Дандамис, – немедленно требует к себе этого бессмертного… гелона.
Запинка была почти незаметной, однако ягуар почувствовал ее.
Повинуясь жесту Дандамиса, Ягуар приблизился.
Жрец некоторое время смотрел в его глаза, а потом быстрым, легким движением коснулся лба, правого плеча и груди слева – там, где сердце.
– Теперь успокойся, пленник, – сказал Дандамис негромко, и тот ощутил, что сердце его и впрямь утишает свой растревоженный бег. – Твое имя Ягуар? Суровое слово… В храме Диониса на острове Делос я видел фрески с изображением этого удивительного зверя из дальних стран. Тихий, но стремительный. И беспощадный к врагам! Я буду молить богов за тебя, Ягуар. А теперь идем. Не станем заставлять царя ждать. А вы, – обратился он к служителям и страже, – сожгите трупы. Не надо оставлять злой поживы воронью!
Дандамис взял Ягуара за локоть, повлек за собой, и тот с изумлением ощутил силу и твердость руки, которая только что показалась ему такой мягкой.
Они прошли несколько шагов, когда жрец вдруг бросил, не оборачиваясь:
– Опусти лук, Хорэй. Да, это молодой Иалмен поведал царю о том, что ты сделал. И если с этим воином что-то вдруг случится, ответишь только ты!
Ягуар оглянулся. Хорэй стоял с натянутым луком в руках, и стрела нацелена была в спину тому самому юноше, который держал под уздцы белого коня…
Хорэй отшвырнул лук и, злобно плюнув, пошел прочь. Дандамис слегка улыбнулся побледневшему молодому воину и легко вскочил на своего скакуна.
– Постой, – озадаченно проговорил Ягуар. – Но ведь этот юноша исчез, как только Хорэй омочил стрелы в вине. Он не мог видеть того, что за этим последовало! Откуда же царь узнал, что я остался жив?
Дандамис пристально взглянул на него, и во взоре его мелькнуло одобрение.
– О, да ты весьма приметлив! Думаю, глаз твой не менее остер, чем глаз настоящего ягуара! Разумеется, Иалмен, хоть он и быстрый наездник, не успел бы за столь ничтожное время отмерить добрых сорок стадий до царского шатра и обратно. Он встретил меня в пути и все рассказал. Надеюсь, боги простят мне ту ложь, с помощью которой я отнял добычу у неистового Хорэя.
– Благодарю тебя! – горячо произнес пленник.
Дандамис чуть пожал плечами:
– Но за что? Все равно ведь царь пожелает видеть тебя и говорить с тобою!
– Откуда ты это знаешь?!
Дандамис чуть улыбался.
– Знаю! Но об этом мы еще поговорим с тобою – позже. А пока – возьми вот это, – он протянул Ягуару свой желтый шарик. – Ты ослаб, утомился. Электрон[9] потирая, силы свои укрепишь.
По его знаку Ягуару подвели вороного жеребца, и тогда Дандамис пустил своего белого вскачь с такой быстротой, что сразу опередил и Ягуара, и Иалмена.
Ягуар осмотрелся. С Иалменом он бы справился, конечно, а что делать с легковооруженными конниками, не меньше двух десятков которых сопровождало их? Да и куда ехать, даже если и вырвешься на свободу? Незнакомая степь кругом – и всё как на ладони…
Ягуар оглянулся в последний раз и увидел, что по знаку Хорэя стражники начали подбирать тела отравленных и громоздить их на повозки, запряженные волами, которые мычат и заводят в страхе глаза.
«Он ослушался жреца. Почему? – подумал Ягуар, и вдруг какая-то мысль словно бы просвистела в мозгу: – Скрыть следы преступления… следы преступления…»
Но эти странные слова не растревожив темных глубин памяти. Итак, он по-прежнему ничего не знал о себе.
Но все-таки он жив. Кто хранил его от яда? Боги? Судьба? Он жив, это главное.
Ягуар глубоко вздохнул, закидывая голову.
Ветер утих, костры догорали. Уже не черные, а стройные серо-белые дымы тянулись к небу, словно мраморные колонны, подпиравшие его необъятный, прозрачно-синий свод.
Что ж, вперед! И, стиснув коленями бока своего коня, Ягуар пустил его мерной иноходью, надеясь по пути хоть как-то собраться с мыслями.
* * *
– Хорэй очень богат. Царь Зирин благоволит к нему, ибо никто не приносит в казну таких щедрых даров, как Хорэй.
Иалмен скакал стремя в стремя с Ягуаром и говорил, говорил… Он держал себя так, словно Ягуар не пленник, чудом избавленный от смерти, а его давний друг, нуждающийся в защите и заботе. Это озадачивало Ягуара – ведь Иалмен казался ему сущим юнцом, несмотря на свое богатое вооружение и звание воина. Себя же он ощущал бесконечно усталым и старым.
«Хотя, – подумал Ягуар, – я же до сих пор не видел своего лица. Может быть, я такой же мальчишка, как Иалмен?»
И печально усмехнулся: у молодых не болит душа, их не гнетет тоска по чему-то давнему, забытому… или неведомому?
Иалмен продолжал свой рассказ, и, чтобы не обижать доброго человека, Ягуар продолжал молча слушать, кивать, соглашаясь, – и запоминать, и размышлять.
– Наш богоданный властитель – пусть продлит державная покровительница скифов Табити[10] его светлые дни! – больше всего на свете любит золото. В народе, в войсках его кличут только Зирин – золото, а вовсе не Фиарсод, как нарекли при рождении. Наш царь – достойный потомок Колоксая, ведь золото такое же сверкающее и желтое, как солнце…
– И что же Хорэй? – покачиваясь в седле, лениво спросил Ягуар – и сам поразился, как сдавило у него горло при звуке этого имени: не произнес его, а то ли прохрипел, то ли прорычал: «Х-хорр-эй!..»
Иалмен успокаивающе коснулся его руки:
– Ненависть – плохой советчик. Знай, что Хорэй – один из тех великих воинов, царских скифов, которые держат в своих руках всю торговлю с Боспором.
В обмен на зерно и скот они получают драгоценности, золото и серебро, дивные изделия элиннских ювелиров и торевтов, оружейников. И от всего этого – щедрые дары Зирину. Ведь даже воинская добыча не всегда бывает богатой – раз на раз не приходится, – а торговцы всегда в выигрыше!
– Ты не по годам рассудителен, Иалмен! – рассмеялся Ягуар, оглаживая своего вороного конька, который забавно поводил головой, словно соглашался с юношей.
– Я просто хочу подготовить тебя ко всяким неожиданностям. Знаешь, когда я понял, что Хорэй задумал отравить тебя и других пленников – я ведь сразу заметил, что бронзовые наконечники стрел слишком темные, а это означает, что они смазаны ядом, – так вот, тогда меня погнало за помощью сердце, а не рассудок. Никогда и ни за что не поссорится царь с Хорэем дольше чем на час! Тем более, из-за какого-то пленника! И я готов был уже в растерянности повернуть обратно, когда вдруг увидел летящего по степи во весь опор Херфинуса.
– Кто это? – перебил Ягуар, который все еще путался в непривычных именах.
Иалмен с опаской глянул вперед, где вдали виднелся белый всадник на белом скакуне.
– Так зовут коня жреца Дандамиса.
Ягуар кивнул: мол, все понятно, – однако страх из глаз Иалмена не исчез.
– А что, у гелонов путь в царство мертвых пролегает по другой реке? – наконец спросил он, быстро поднеся к губам оберег с изображением змееногой Апи.
В царство мертвых? Через реку?
Ягуар так растерялся, что даже мог ничего соврать.
Уставился на шарик электрона, подаренный Дандамисом, словно ждал подсказки. Но тот, понятное дело, молчал.
– Ну да, ты не гелон, – кивнул Иалмен. – Ясно! И здесь он оказался прав.
– Кто?! – уже с раздражением на все эти загадки воскликнул Ягуар.
– Да кто ж иной, как не Дандамис! – обреченно воскликнул молодой воин. – Это он не побоялся назвать своего коня именем мертвой реки[11]! И то сказать, его конь вполне может быть посланцем загробного мира. Ты же видел – он белый, как перья, которые сыплются с небес в стране блаженных гипербореев, а глаза его светятся во тьме, будто расплавленное серебро… А уж быстроходен! А свиреп! А умен! Он послушен только Дандамису, и даже Хорэй не осмеливается подступиться к этому коню великого мага.
