— Капитан Барри-Ен-Тос? — поинтересовалась она, старательно выговаривая фамилию Кассандры. Забегая вперед, только так она ее (фамилию Кассандры) и произносила, по слогам. Возможно, в ее языке таких сложных слов не было.
— Да, это я, — не стала скрывать Кассандра и размазала по лицу масляное пятно. — Чем могу служить?
— Надпоручик Туяра Иванова, — представилась таинственная незнакомка и продолжала на правильном английском языке, но с тяжелым ушераздирающим акцентом: — Я получила приказ присоединиться к вашему экипажу и поступить под ваше командование, в рамках обмена опытом. Вот мои бумаги.
— Откуда ты, прекрасное созданье? — удивилась Кассандра, но потом покосилась на униформу девушки и машинально перекрестилась, как добрая католичка. Униформа была альбионская, но вот нашивки… — Ум-гум. Эээ… Тильда, будь добра, займись. Покажи ей свободную койку, отведи на вещевой склад, ну и так далее.
— Будет сделано, мэм, — не стала спорить капитан Чан. — Как ты, говоришь, тебя зовут?..
Надпоручик Туяра Иванова прибыла на остров Диего-Гарсиа из союзного Сибирского государства, одного из осколков старой Славянской Империи. Сибирь славилась тем, что ей управляли самые настоящие сатанисты, поклонники Люцифера и других падших ангелов и темных демонов. Слухи про них ходили самые странные и даже страшные, хотя на поверхности лежала типичная для тех мест и зимних температур военно-полицейская диктатура. Цивилизованные страны Старого и Нового Света откровенно побаивались этих таинственных сибиряков, но в борьбе против красного восточно-азиатского монстра выбирать не приходилось. «В конце концов, — сказал по этому поводу один из высокопоставленных альбионских политиков, — какое нам дело, в кого они верят? На дворе не средние века. Пусть сибирские дикари поклоняются хоть самому Князю Тьмы — я готов закрыть на это глаза, пока они держат второй фронт против Сферы». На том и порешили.
— Мое имя означает «воздушная», — как-то раз в приступе откровенности призналась Туяра. — Поэтому мой клан решил, что я должна служить в авиации. Но в нашей в нашей военно-воздушной академии не хватает мест, поэтому меня отправили учиться за границу. Сначала в Исландию, а потом к вам, в Имперскую Федерацию. Я была уверена, что меня направят на практику в Южный Альбион — почти родной климат, где мне еще набираться опыта? Но на распределительном пункте сидел какой-то совсем глупый офицер. Не знаю, за кого он меня принял, за индианку или китаянку, но вот я здесь, на экваторе. К тому же, — задумчиво добавила надпоручик Иванова, — он приглашал меня в гости, обещал показать свою коллекцию азиатской керамики; уверял, будто его интересует мое экспертное мнение… Но я сказала, что в керамике не разбираюсь. Возможно, все дело в этом. Мы ведь могли поговорить о керамике, и я бы объяснила ему, откуда я на самом деле родом.
Кроме всего прочего, Туяра всюду таскала за собой неуставной кинжал в ножнах из белой кости, подозрительно смахивающей на человеческую, со знанием дела рассуждала о кровавой мести и любила рассказывать жуткие истории из жизни своего клана, которые обычно начинались так: «это началось тогда, когда моя кузина убила стрелой охотника из соседнего племени и выпила его мозг». Кассандра и Матильда не сразу решили, что с этим делать и как жить дальше, пока не поняли, что новенькая над ними издевается.
— Поверить не могу! — хохотала экзотическая амазонка. — И что интересно, каждый раз срабатывает безотказно! Ну, почти безотказно, — уточнила она со своим ужасным акцентом (акцент был настоящий). Вы-то в конце концов поняли. А тот лопушок, любитель азиатской керамики, принял все за чистую монету. Поэтому и решил от меня избавиться.
— Если ты хочешь перевестись в Южный Альбион… — осторожно начала Кассандра.
— Да нет, мне и здесь нравится, — возразила надпоручик Туяра. — Пусть уж опыт будет разносторонним. Что я, снега и льда не видела? Да только его и видела, пока сюда не попала.
На том и порешили.
— К тому же, Антарктика довольно далеко от ассирийской границы… а мне хочется быть к ним поближе, — уточнила гостья из таинственной Сайберии и заметно помрачнела.
Нетрудно было понять, в чем тут дело — старые счеты.
— Вы должны понять, что Сфера уже не та, что была прежде, — вещал на очередной лекции прибывший из Восточного Альбиона специальный политический офицер — только из вежливости его не называли «комиссаром».
— Ну да, — хихикнул кто-то на задних рядах, — они себя переименовали.
История и в самом деле вышла презабавная — для тех, кто был способен ее оценить. Специалисты по японскому языку уверяли, что в оригинале новое название единого коммунистического восточно-азиатского государства звучит достаточно благозвучно и совсем несмешно. Но официальный перевод на иностранные языки явно поручили какому-то саботажнику. В результате городу и миру объявили о создании Новой Ассирии. «Третий Ассирийский Рейх», — упражнялись буржуазные острословы, — «Два пали, а четвертому не бывать!» Христианские проповедники и прочие служители культа были в ударе: «Истину вам говорю, Новый Альбион есть Новый Израиль, и вот против него восстают демонические полчища Новой Ассирии! Но скажет Господь Ассуру: — Погибель тебе не снится: это Я истребил твое войско, Я сжег твои колесницы. В мире больше не слышен голос твоих послов, о тебе не останется нескольких добрых слов!»
Вожди Сферы выкрутились из неприятной ситуации немного грубовато и прямолинейно, но не без некоторого изящества. Заявили, что так и было задумано. Мол, древняя Ассирия была очень прогрессивным и революционным государством, почти как Новосирийское царство Эвноя и Трифона или Пергамское царство Солнца, с них пример и берем. Разумеется, в сферические учебники истории поспешно добавили новую главу про ассирийскую прогрессивность. И даже переименовали несколько городов, кораблей и пионерских отрядов в честь Саргона, Асаргаддона и Ашшурбаннипала. А переводчиков казнили, конечно. Ходили слухи, что древним ассирийским способом.
— Переименовали, конечно, — охотно согласился альбионский комиссар, — но не только страну. Вы представляете, они вернули офицерские погоны и старорежимные звания! Возможно, тем самым они пытаются сигнализировать западному миру — «смотрите, мы тоже цивилизованное государство!» Но мы-то знаем правду!
«Кто бы говорил», — подумала героиня Битвы про Которую-Нельзя-Говорить.
Глава 3. Царство смерти и свободной охоты
«Новая Азия» покинула гавань Чаттограма ровно в полдень — при большом скоплении народа, под звуки государственного гимна, сопровождаемая сотнями надувных разноцветных шариков. Коммандер Османи пропустил все это великолепие, потому что отсыпался в своей каюте — накануне пришлось работать допоздна, иначе не успевали отправиться в поход в намеченный срок. Впрочем, флагман Ассирийского Западного Флота никуда не торопился, и покинул территориальные воды Бенгальской ССР ближе к полуночи. Примерно тогда Мохаммед Османи и вернулся на капитанский мостик — между прочим, ему не принадлежащий. Могучим кораблем Сферы командовал совсем другой капитан, куда более опытный и заслуженный. Но сегодня, однако, он завидовал своему молодому коллеге, в чем честно и признался.
— Я вам завидую, коммандер Османи, — сказал капитан Цугару. — Хотел бы я быть на вашем месте. Впрочем, оно принадлежит вам по праву. Вы проделали прекрасную работу. И пусть до завершения миссии еще далеко, я не сомневаюсь в вашем успехе. Право, я горжусь тем, что мне выпала честь принять участие, пусть даже такое ничтожное и незначительное…
Капитан Цугару был японским офицером старой школы, чудом переживший пост-революционные чистки, поэтому он мог говорить про честь, верность и другие высокие японские материи до самого скончания времен. Поэтому Османи рискнул мягко, но настойчиво сменить тему:
— Кто это на радаре, товарищ капитан?
— Слева по борту — бирманский эсминец, скорей всего «Бандула», — не задумываясь ответил капитан «Новой Азии». — Справа по борту — индостанский крейсер, класс «Великий Могол». «Акбар» или «Бабур». Прямо по курсу — альбионский монитор, «Королева Елизавета». Следят за нами. Выжидают. Ждут, что мы совершим ошибку, и тогда они смогут нанести удар. Но мы не предоставим им такую возможность. Нет. Не предоставим. Потому что…
