class="p1">— Нет, наоборот. Приказ, отданный на поимку и впоследствии на ликвидацию дезертира, кстати, его дело ещё рассматривается и всплывает много нелицеприятных подробностей…
— Не отвлекайтесь судья. У нас на рассмотрении дело в отношении бывшего капитана Глена, а не дезертира-полковника.
— Именно так, Председатель. Считаю необходимо учитывать, что приказ, отданный группе хосков, явно не соответствует их профилю и квалификации. С заданием — поимкой дезертира, а при оказании сопротивления и ликвидацией, могла и должна была справиться военная полиция Империи, а не специальный отряд, способный успешно работать в глубоком тылу врага.
— Соглашусь с коллегой, — произнёс первый судья.
— Смягчающее обстоятельство принимается, — без тени эмоций в голосе, произнёс Председатель, — обстоятельства, смягчающие и отягчающие вину учтены. Остаётся определить, виновен ли бывший капитан Глен в содеянном: неисполнениие приказа и убийстве офицера Империи?
— Виновен.
— Виновен.
— Учитывая Положение о военном времени, нахождении подсудимого во время совершения преступления на действительной военной службе, бывшему капитану Глену назначается наказание — стирание психоматрицы с разрушением личности, а тело подлежит кремации…
В темноте небытия, где отсутствует само понятие «время», хаотично метались осколки сущности. Они искорками летали, соединяясь с родственной субстанцией и отвергали инородные. Собрав воедино все крупинки, сущность осознала себя личностью и захотела жить…
Детский надрывный крик раздался в медицинской палате.
— Вот и хорошо. Молодец. Мамаша, посмотри, у тебя сын родился, — показывая новорожденного говорила пожилая акушерка, — определились как назовёте? Что в метрике записывать будем?
— Н-нет ещё, — с трудом, но с улыбкой на лице произнесла средних лет женщина, — с именем пока не определились.
— Ничего страшного. Успеете. Николай опять в командировку укатил?
— Да. Скоро должен вернуться…
— О, какой! Смотри, он схватил меня за палец и так крепко держит!!! Не отпускает!
— Коль, осторожней. Как всё-таки назовём? Два месяца прошло, а до сих пор называем нашего малыша просто «сынок» или «малыш».
— Согласен. Мужчина должен с раннего детства привыкнуть к своему имени и гордиться им, — средних лет мужчина уложил сына в кроватку и обернулся к жене.
Обычная семья, где родился долгожданный ребёнок. Отцу — Николаю Сергеевичу Провоторову скоро исполнится сорок, а жене — Елене Владимировне тридцать четыре. Живут в отдельной, но служебной квартире в закрытом для посторонних военном городке. Николай — командир роты морской пехоты, а жена — военный связист. Ничего необычного.
— Давай Богданом назовём? — вопросительно посмотрела на мужа жена. Все предварительные анализы: УЗИ и прочие проверки и приметы указывали, что родится дочка, но судьба распорядилась по-своему.
— Богдан Николаевич, Богдан Николаевич, — пробурчал Николай, словно пробуя на вкус как звучит имя отчество своего сына. Он так же, как и супруга был несказанно счастлив его рождению. Нервная работа, частые переезды, неожиданные командировки, отрицательно сказывались на семейной жизни, но призвание не выбирают.
С супругой Николай познакомился, будучи курсантом высшего военного училища. По сложившейся в училище практике из числа курсантов последнего курса отбирались самые подготовленные, отличники боевой и морально-политической подготовки, которые становились командирами взводов абитуриентов, изъявивших желание пройти вступительные испытания.
Елена — хрупкая, но с целеустремлённым взглядом девушка сразу привлекла его внимание. Как потом оказалось, она назло родителям вместо того, чтобы поступить в престижный гражданский ВУЗ выбрала стезю военнослужащего. И не из-за того, что возникали трудности в общении с противоположным полом, а наоборот, правильный овал лица, большие карие глаза и стройная фигура привлекала многих занять место супруга, а по совместительству и зятя влиятельного родителя. Недолго думая, Елена пошла наперекор родителям и в тайне поступила в первое попавшееся высшее военное училище и с успехом прошла вступительные испытания, а дальше… Дальше Николай получил распределение и убыл в свою первую воинскую часть, а через долгих семь лет судьба их вновь свела вместе и уже не отпускала, скрепив супружеские узы рождением ребёнка.
— Нет, Богдан как-то не звучит, — поморщившись ответил Николай.
— Тогда Сергей, в честь твоего отца? — предложила супруга.
— Сергей Николаевич, Сергей Николаевич — звучит. Но, Лен, — замялся Николай. В семье было не принято говорить о работе. Знакомые, друзья, сослуживцы часто бывали в гостях, но на всех распространялось такое правило, которое негласно действовало не только у них в доме. — Я не рассказывал. Ведь знаешь, что Генка Вишняков — командир второго взвода погиб в предпоследнюю мою командировку.
— Да, знаю. Мы ведь вместе на прощании были. Его в закрытом гробу хоронили. Он гранату собой накрыл.
— Это он нас спас. Я с Вовкой Семёновым — сержантом у оконного проёма стоял и не заметил, что гранату закинули, а вот Генка заметил. Только и успел крикнуть: «Живите!», как прозвучал взрыв.
— Почему раньше не рассказал? — уткнувшись лицом в грудь и нервно стукнув кулачком, строго произнесла супруга.
— Не хотел тебя тревожить. Ты как раз беременна была, — оправдался Николай.
— Хочешь назвать сына Геной, Геннадием в честь Вишнякова?
— Да. Геннадий Николаевич — звучит, да и человек он был хороший, хоть и не по́жил совсем. Может его тёзке удастся.
— Хорошо, убедил. Давай назовём сынишку Гена. А его дразнить не будут?
— Нашего Генку⁈ Ты посмотри, какой он богатырь! Вырастет так выше меня минимум на голову станет. Всего пару месяцев, а какой карапуз!..
— Знаешь, мне сегодня воспитательница из детского сада рассказала, что Генка подрался, — пара тихо разговаривала, лёжа в кровати.
— С кем⁈ Он там считай самый младший? Вот сто́ит тебя в первый раз отправить в детский сад, так что-то произойдёт, — без обид, но с укором произнесла супруга.
— Да. По возрасту самый младший, но по нему не скажешь, что ему всего три года. Ты и сама говорила, а сегодня и я убедился, что если этого не знать, то он ничем не выделяется от ребят из старшей группы. Если только говорить ещё толком не умеет.
— Так, рассказывай, что произошло⁈ С кем подрался и из-за чего⁈ Я вроде синяков не заметила и глаза не заплаканы.
— Не волнуйся. Всё нормально, но я и сам толком не понял. Вера Семёновна сказала, что какой-то Никита забрал у девочки игрушку. Генка подошёл, спокойно забрал. Отдал девочке. Не знаю, как зовут. Отвёл её в сторону и усадил играть, а когда Никита вновь попытался отобрать у девочки игрушку, то он толкнул его, свалил и стал прыгать на нём. Представляешь.
— Даже не знаю, что сказать.
— И Вера Семёновна сказала, что не знает, как поступить. Наказывать его за это или нет. Ведь он правильно поступил. Не дал в обиду слабого, заступился. Когда шли домой, я ему как смог объяснил, что правильно сделал, слабых надо защищать.
— Молодец! — супруга чмокнула мужа в щёку. — Кстати, тебе воспитательница рассказала, что он в саду плохо спит. Днём редко может заснуть, а когда всё-таки засыпает, то сон очень нервный.
— Нет, не говорила. Вроде ночью он спит нормально.
— Ты просто никогда его не укладывал. Он очень трудно засыпает и, если прислушаться, иногда всхлипывает, словно плачет.
— Странно. Не замечал.
— Мы и к педиатру ходили, но говорят, что всё нормально. Чуть подрастёт — пройдёт.
— Лучше бы спросила, когда он толком говорить начнёт.
— Спрашивала. Сказали не волноваться. Развитие идёт нормально. Заторможенности нет. Когда опять в командировку? — сменила тему разговора супруга. Сынок родился крупным, вследствие чего роды выдались тяжёлыми. Врачи предупреждали о риске: мол старородящая, тем более первые роды в таком возрасте. Но сознательно пошла на риск, а ещё постоянное нервное напряжение и неосознанный страх за постоянно отсутствующего мужа наложил свой отпечаток как на её здоровье, так и здоровье ребёнка.
— Я же только приехал.
— Не говори ерунду. Я знаю, что опять разнарядка пришла. Так, когда?
— Месяц на отдых дали…
— Сынок, мы уедем на несколько дней. Побудешь с тётей Катей?
— Почему? Я не хочу, чтобы вы уезжали! — парнишка на вид шести-семи лет стоял перед родителями и всем своим видом показывал, что не хочет их отпускать. Нет, он не капризничал, не ныл, а просто задавал неудобные вопросы. — Вы меня бросаете?
— Что ты, Геночка, сынок! Мы не бросаем тебя, но нам с папой надо уехать на несколько дней, — забеспокоилась такому утверждению мама.
— Я с вами!
— Дорога длинная, сын. Лето — жара. Тяжело придётся. Тем более, едем не на нашей машине, сломалась не вовремя.
— И что? Я уже большой! Потерплю!
— Да, большой, — с улыбкой ответил отец, потрепав парнишку по коротко стриженной голове, — скажи, сколько тебе лет?
— Мне
