уже Лёшка прижимает его к полу придавив коленом.
— Ловко твоя молодёжь работает. — высказал своё мнение по поводу наших действия младший лейтенант.
Третий злодей не рыпался даже. Похоже, что удар бутылкой по кумполу его слегка контузил.
Поможете мне их доставить к начальнику поезда? И Заявление сможете там написать.
— Слушай, лейтенант… На фиг заявление. Напиши рапорт. Так мол и так: Граждане хулиганили, а ты с напарником их задержал. Пресёк хулиганство, так сказать… Зачем мне светиться?
— Не вопрос…
В это время вернулся запыхавшийся сержант.
— Ну, чего?
— Не догнал?
— Это как это?
— Он спрыгнул. Там в шестом вагоне дверь не закрыта была…
— На ходу спрыгнул? Не расшибся бы. У нас был один такой случай. Безбилетник убегал от нас, и тоже на ходу спрыгнул. Насмерть…
— И чего? — поинтересовался Сергей.
— Проводника наказали. За то, что дверь была не заперта на ключ.
— И всё?
— Всё…
— А чего ты тогда переживаешь? Одним дураком на Земле меньше стало.
— Чего он побежал? — задумчиво проговорил младший лейтенант.
— Ну, тут есть пара вариантов. Как минимум.
— Какие?
— Первый вариант, это если он освобождён по УДО. Даже за административку ему снова придётся на нары возвращаться.
— А второй?
— А второй вариант, если он в розыске или в бегах. Тогда ему что с поезда на ходу прыгать, что с крыши сигать, один хрен…
— Ясно… Ладно. Теперь мы и сами этих двоих доставим. А на следующей станции мы их сдадим в линейку.
— Ну, бывай! Если понадобимся, то мы в десятом вагоне.
— Найду, если что…
* * *
Мы забрали испуганную Аню и пошли в свой вагон. А милиционеры повели двоих задержанных в сторону головы состава…
Интерлюдия.
Милиционеры не дошли до начальника поезда буквально пару вагонов. В одном из тамбуров их притормозил невзрачный человечек в кепке. Он был настолько серый, что в толпе такой запросто потеряется. Если только это будет не толпа из ярко одетых женщин.
Он обратился не к молодому младшему лейтенанту, а к сержанту, который и постарше был, и ростом повыше…
— Васька! Ты бы отпустил этих двух бакланов. Чего их таскать туда-сюда?
Две красные купюры с профилем Ленина перекочевали из руки серого в ладонь сержанта.
Но тут в разговор влез младлей.
— Их не мы задержали.
— Да видел я всё. Тот парень мент что ли?
— Нет. Похоже из конторы. Старший лейтенант. А откуда я не успел прочитать.
— Он же не стал заяву писать?
— Нет.
— Скоро станция. Мои сойдут и исчезнут. А если тот старлей тебя спросит, скажешь, что сдал, как положено. Вот…
Он протянул молодому синюю пятёрку.
— Это тебе лично. Ты же старший! — он усмехнулся.
Сержант тоже хмыкнул. А серый человек в кепке подтолкнул двух хулиганов и они ушли обратно в предыдущий вагон.
* * *
В купе, куда они зашли, явно до этого ехали четверо. Но теперь их осталось только трое.
— Я этого мелкого на лоскуты порежу! — захрипел гопник с ушибленным горлом.
Но он тут же улетел прямо под маленький столик от оплеухи, которую ему от всей души.
— Ты чё, Тихон?
— А ты не понял, Куст? Тебя с собой взяли, чтобы ты лохов на испуг брал, если они карточный долг каталам отдавать не захотят. А ты чего? Вписался в этот блудняк с малолетками.
— Да этот пионер…
— Это не пионер. Я его знаю. Саша Тихий. Правильный пацан. Хоть и молодой совсем. И он тебя на вилку насадил бы и глазом не моргнул, если бы не тот мент, что с ним вместе был.
— А чего тогда этот «правильный пацан» с ментом якшается? — вылез из-под стола.
И снова улетел туда же от нового удара.
— Ты кто такой, чтобы вопросы задавать? Меня этот пацан от кичи отмазал, а ты ему хочешь предъяву кинуть? Сдуйся и не отсвечивай! Сиди тут тихо пока до станции не доехали!
Он повернулся ко второму, у которого, похоже, от удара по голове глаза смотрели немного в одну кучу.
— А ты куда полез? Твоё дело стиры тасовать, да лохов обувать…
— Я и не понял даже… Наших бьют…
— Это имело отношение к твоим делам?
— Нет.
— Так какого беса ты влез в эту свару?
— Я не знаю.
— Сойдёшь на станции вместе с Кустом. Хорошо ещё, что Шифер смог сбежать… Он под подпиской на воле бегает…
— Так всё равно менты бы отпустили… Ты же им забашлял… — снова влез в разговор неугомонный Куст.
— Баклан ты! Тупой баклан! Если бы вас трое было, то этот чужой мент с ними бы пошёл. И тогда бы всех оформили по полной. Какого трефа ты матерился там в ресторане? Ты не видел, что там дети?
— Эти пионеры что ли?
— Нет. С ними ещё мелкая была. За неё Тихий и вписался, когда ты своим поганым ртом по матери ругался… Рот бы тебе с мылом помыть, и зашить потом… Следи за базаром!…
— Да я…
— Ша! Сидеть тут тихо, как мыши под веником. Я скоро…
Глава вторая.
Вагонные разговоры и правильные воры…
Если идти напролом, без оглядки,
Можно случайно и шею свернуть.
Жизнь — лишь игра в бесконечные «прятки».
Смерть — это то, чем кончается путь.
24 июня. 1974 год.
Скорый поезд «Москва — Симферополь».
Лёха уже успел сбегать в уборную и смыть с ноги вонючие брызги. Когда он вернулся, я прихватил полотенце и тоже пошёл умыться, но там уже было занято. В ожидании я стоял возле закрытой двери, когда ко мне подошёл невзрачный человек в кепке и сказал:
— Привет, Саня!
Я напрягся, но голос показался мне знакомым. Да и глаза из-под кепки мне кого-то напоминали. Быстро прокрутив в памяти всех встреченных мною людей в последнее время, я узнал его.
— Привет, Тихон!
— Пойдём в тамбур. Базар есть…
— Пошли!
Червячок сомнения меня всё-таки немного грыз. Гопники в ресторане и этот «бродяга», как он сам себя тогда определил. Не слишком ли много расписных уголовников на один маленький железный поезд?
Но всё же в прошлый раз он на моей стороне вписался. Да и я ему наводку неплохую вроде дал на его кровника.
Боюсь ли я идти одни вместе с ним в пустой тамбур? Скажем так… Опасаюсь. И я не знаю точно: Пустой ли тамбур там за глухой дверью.
Но нет, в тамбуре пусто. Тихон закурил беломорину и протянул мне пачку.
— Будешь?
— Не курю я, Тихон. Спортсмен.
— Да я уж видел… Лихо вы там этих бакланов по полу валяли.
— Они при детях матом ругались.
— Это твоя девочка там была?
— А это имеет какое-то значение?
— Ты случайно не еврей?
— Это потому, что я отвечаю вопросом на вопрос?
Тихон усмехнулся.
— Ты всё такой же. За словом в карман не лезешь.
— А у меня другая специализация. Я по карманам не шарю.
Тихон снова улыбается.
— Мне сказали, что ты теперь с ментами корешишься?
— Но ты же меня тогда из легавки не вытащил, хотя и обещал.
— Ты меня за фуфлогона не держи! Мой доктор сунулся туда, а там ментов с большими звёздами было, как тараканов на кухне. И тебя уже там не было. Мне потом один фраерок плёл, что ты там штук десять ментов на пол уложил, а потом на них же и помочился.
— Ты этому фраерку язык подрежь наполовину! И дели на два, все что он тебе на хвосте принесёт. Не десять их было, а пять. И не мочился я на них, а…
Пришлось рассказать ему всё в подробностях. Как я проснулся в камере один, и как стал ломиться в двери, чтобы меня менты вывели в туалет. И потом, когда меня сержант из камеры вывел и вместо туалета в дежурку завёл. Рассказал про капитана, который тоже не проникся моим желанием облегчиться в правильном месте.
— Он просто глумился надо мной, а рожа у капитана явно с бодуна была. Терпеть уже сил не было. Ты же помнишь. Я был в трусах и в майке, как из кровати вылез. Ну вот, я в угол дежурки отошёл и облегчился. Капитану это не понравилось. Он хотел меня схватить, но промахнулся. Об стенку ударился и прямо в лужу сел. На шум сержант прибежал…
— И что? — усмехнулся Тихон. — Тоже промахнулся…
— Ну, так получилось…
— Вот кто бы другой рассказал, я бы ни за что не поверил… Но зная тебя, верю… А ещё трое откуда взялись?
— Там ПМГ приехала. Трое зашли в дежурку. А там — картина маслом. Я в трусах и в майке, и капитан с сержантом в луже.
— И что они?
— Ну, тоже начали меня валять по полу… Сами все перемазались, но и меня скрутили ласточкой. А потом ногами попинали немного. У меня ещё неделю после этого рожа синяя была и рёбра ныли.
— Волки позорные… Впятером на малолетку нападать. Гниды…
— Ну, я там часок с лишком провалялся на полу. А эти
