– Чертава палка,- он дергал затвор, но тот лишь тихо клацал, застыв на месте,- Э-эй! На помощь! Ко мне!..
Вася прыгнул на господина и сбил его с ног. В руке сверкнул нож. Немец упал на спину и, скатившись в воду, перехватил руку нападающего – лезвие едва коснулось горла.
– С-с*ка…- выдавил Вася и навалился всем телом на рукоятку. Клинок уперся в белую, дрожащую складками шею.
Немец скривился в приступе злобы, напрягся и отвел руку с ножом в сторону. Лезвие со скрежетом погрузилось в мокрый песок.
Левый локоть взорвался жгучей болью так, что в глазах у Васи потемнело, мышцы на мгновение стали ватными и обмякли: толстяк всей пятерней вцепился в рану. Он сжимал и крутил руку:
– Ну, что, раб?! Нравится?!- на его лице проступила улыбка победителя.
Перед глазами у Васи все поплыло: черная вода, серый песок, белые зубы, голубые глаза и мясистый подбородок. Из-под белого воротничка показалась, сотрясаясь от смеха, бледная шея. Вася, широко раскрыв рот, упал прямо на нее и впился зубами в жирное мясо. Зубы щелкнули, прорываясь сквозь кожу, мышцы, пищевод и горло. Во рту стало липко и солено. Он рвал, словно дикий пес, ломая и кроша зубы. Теплая плоть заполнила рот. Кровь брызнула из артерии, заливая глаза, лицо. Тело трепыхалось, визжало и хрипело, разгребая руками и ногами мокрый песок. И вскоре обмякло.
Вася встал на ноги и, шатаясь, побрел вдоль берега к мосту. Лодка! Если возле нее никого, то можно еще уехать дальше, вверх по течению. Пусть догоняют. Хотя, он и так уже натворил такого, что этот мир еще долго не забудет его.
Вася улыбнулся окровавленным ртом. В спину что-то толкнуло. Прогремел гром. Еще раз. Легкие загорелись и, казалось, что перестали пропускать через себя воздух. Тело напряглось, пытаясь пересилить боль. Сзади донеслись испуганные крики. Нет, к лодке не успею, подумал Вася и повернулся к реке. Где-то там его Маргаритка уже выбралась на берег и смотрит сюда. Он улыбнулся: я иду, Маргаритка…
Холодная вода на мгновение ослабила жгучую боль и обволокла глаза мутной пеленой. Течение подхватило и понесло, кружа в водоворотах и унося во тьму бесконечности, уже такой знакомой и в тоже время до сих пор непознанной.
Вода понесла все быстрее и быстрее, пока не вытолкнула Васю на поверхность и не передала его во власть теплого ветра, который бережно подхватил, закружил в плавном хороводе, пронося над группой людей с оружием, собравшихся вокруг раскинувшего руки в стороны человека с окровавленной шеей. Вася сделал круг над черными тенями и устремился в мерцающую звездами ночь. Он перестал понимать происходящее и совершенно не удивился, когда его сознание раздвоилось. Одна его часть осталась лететь в темноте вакуума, а вторая остановилась. Некоторое мгновение Вася наблюдал себя стоящего на подоконнике и одновременно был там. Его руки ощущали холод кирпича. Рубаха трепетала на ветру. Вася схватился за оконную раму. Что я делаю?- взорвалась мысль. Она отрезвила, словно ведро ледяной воды. Он пригнулся и аккуратно, крепко держась за оконную раму, забрался в комнату. Восприятие вновь раздвоилось. Вася еще некоторое время чувствовал себя, стоящим в комнате, а потом все покрылось туманом…
Он продолжал бесконечный полет во тьме разума…
Бескрайняя пустота рассеялась и сознание, с болью в висках, собралось воедино. Вася вскочил, но был тут же грубо остановлен: голова со звоном ударилась о бетонную плиту. Он скривился от боли и, стиснув зубы, разлепил веки – в глаза врезалось яркое солнце. Пришлось вжаться спиной в стену, чтобы тень бетонного навеса полностью скрыла от яркого света.
Василий отмахнулся от мухи, протер ладонями лицо и оглядел себя с ног до головы. Сразу бросился в глаза висевший на шее светло-зеленый резиновый противогаз. Грязная кожаная куртка, не по размеру большая, но невероятно удобная, будто он носил ее уже очень давно, и она успела принять форму тела. Из-под нее выглядывал воротник черного свитера, местами уже потерявшего нитки, но получивший взамен посев круглых катышков и сальный отблеск. На ногах пыльные штаны и высокие ботинки, за спиной тяжелый рюкзак, который он тут же скинул с плеч и поставил перед собой.
Вася сунул руку в отяжеленный карман куртки и из кучки гладких патронов достал пистолет. Черный ТТ, со звездой на пластиковых щечках рукоятки, сам прыгнул в ладонь и словно влился в нее, удобно устроившись. Уже хорошо, подумал Вася и осторожно отодвинул затвор, блестящий патрон нырнул в патронник, и на душе сразу стало спокойнее. Он отложил пистолет на кусок бетонной плиты справа от себя, направив дуло к выходу из завала.
В рюкзаке помимо двух увесистых блестящих банок, нескольких разноцветных шоколадок, пакетиков с полуфабрикатами, пластиковой бутылки с водой, пакета с сухарями, мешочком соли, прохудившейся сумкой с красным крестом, лежали два снаряженных желтыми патронами прямоугольных магазина. В боковых карманах рюкзака валялись фильтры и еще один противогаз в мешке, гвозди, проволока и всякий железный хлам. Один был отведен исключительно для пистолетных патронов калибра 7.62, но среди них виднелись и другие. Вася зачерпнул жменю, деловито взвесил и ссыпал обратно. Потрогал измазанный сажей котелок, намертво пристегнутый ремнями и, взвалив рюкзак на плечи, взял оружие.
Выбравшись из бетонной норы, остановился у заваленной на бок крыши ларька-избушки, распушившего веер лакированных досок, и обвел взглядом улицу. Точнее то, что раньше было улицей. Почти все здания по краям широкополосной дороги превратились в руины, только кое-где торчали ровные прямоугольники домов, но и в них зияли огромные дыры, обнажая обгоревшие внутренности. Ощущение такое, что тут прошла ковровая бомбардировка всего района.
В пропитанном пластиковой гарью воздухе улавливался жуткий запах разложения. Дул сильный ветер, закручиваясь в небольшие спирали и увлекая за собой мелкий мусор и песок. Пыли в жужжащем мухами воздухе почти не было, видимо все это случилось несколько недель назад, а может и больше.
Вася, настороженно пригибаясь, вышел на дорогу, покрытую мелкими камнями и россыпью осколков стекла. Еле слышно каркали вороны, в бетонных лабиринтах завалов попискивали крысы, трепетал на ветру обрывок рекламного плаката, где-то вдалеке нервно бренчала жестянка и никаких признаков человека. Простояв минуту, словно в забытьи, он пошел по длинному коридору обломков, наступая грязными ботинками на две белые полосы посередине растрескавшегося асфальта.
Приходилось пробираться сквозь каменные завалы, раскуроченные машины и смятые автобусы, спутанные паутиной проводов от скрюченных столбов. Вася заглянул в приспущенное темное окно черной BMW, наполовину заваленной обломками и отшатнулся. В нос ударил сладковатый запаха трупа. На переднем сидении полулежал лысоватый толстый мужчина в сером костюме. Синее лицо вздулось, словно от удушья черной лентой ремня безопасности, глубоко увязшей в распухшем теле. Мутные глаза вылезли из орбит, синий язык вывалился наружу. Руки намертво вцепились в разорванный в клочья воротник. На заднем сидении было детское кресло, с синим пузырем, одетым в разноцветную, яркую кофточку.
