которые от первого лица. Ну да, типа небезызвестного Doom, за которым последовали многочисленные продолжатели типа Квейка, Еретика, Контрол-Страйка и тд. Там главный герой без страха и упрека шарился по таким вот запутанным коридорам и помещениям, выжигая каленым железом разную нечисть.
Так мы добрались до самого низа корабля — лампочки тут светили по остаточному принципу, еле-еле, но все же видны были все углы, но без подробностей. Тут имелся все тот же самый уже надоевший коридор с закрытыми дверьми плюс какое-то большое помещение, угадывающееся в самой корме.
— Тут тоже никого, — разочарованным тоном сообщил Сергей, — проверим каюты?
— Нет, — возразил Ираклий, — сначала вот эту здоровую дуру, — и он показал налево.
— Я открываю дверь, а вы страхуйте, — предложил я, приблизившись к ней на расстояние полуметра.
— Давай, — согласился капитан, — только медленно и аккуратно.
Я потянул дверь на себя и нам всем троим в нос ударил странный запах… в этом помещении, которое действительно было больше всех остальных раз в 5–6, свет не горел, но лампочки из коридора в принципе достаточно освещали неприглядную картину…
— Внутрь не заходить! — резко распорядился капитан, — фонарик у кого-нибудь есть?
— У меня, — я вытащил это устройство из кармана и включил, подсветив внутренности.
Да, это по всему видно, была команда корейского десантного корабля в полном составе… за исключением, видимо, одного Кима. И валялась эта команда на полу в разных позах без малейших признаков жизни. Трупный запах вообще-то где-нибудь на третий день появляется, но бывают исключения, так что пованивало тут конкретно.
Сергея бурно вырвало, он успел забежать за угол хотя бы, а мы с Ираклием удержались.
— Тааак, — протянул капитан, — куда делась команда, мы выяснили. Теперь осталось с американцами разобраться.
— Ненене, — возразил я, — куда, это понятно, а почему — не очень. Может нам всем то же самое грозит…
— Я конечно не большой спец в судебной медицине, — продолжил Ираклий, — но сдается мне, что все они отравлены.
— Шум сверху, — чуть ли не крикнул Сергей, и мы прижались к стенкам, выставив вперед стволы своих автоматов.
— Спокойно, граждане, — на чистом русском языке сообщили нам с верхнего этажа, — будете дергаться, сделаю вам больно.
— Ты кто? — спросил капитан.
— Я Ким, кореец, который в трюме сидел, — было сообщено нам.
— И что тебе надо, Ким? — спросил Ираклий.
— Чтобы вы положили оружие, подняли руки и вышли сюда по одному.
— А если не выйдем?
— Тогда получите вот это, — и к нам по трапу скатилось что-то круглое и металлическое.
— Ложись, — крикнул я, потому что опознал в кругляше гранату.
Мы бросились на пол в разные стороны от нее, а нам с усмешкой было сказано сверху:
— Это учебная граната, она без взрывателя. А вот следующая будет настоящая. На размышление вам минута, время пошло.
— Что делать-то? — спросил взволнованный Сергей, — граната настоящая, он не соврал, взрывателя только в ней нет.
— Убежать успеем куда-то? — задал я логичный вопрос.
— Только если в комнату с мертвыми корейцами, — меланхолично заметил капитан, — других путей отсюда я не вижу.
— Тогда сдаемся? — предположил Сергей, — мертвыми мы совсем ничего не сделаем, а тут какой-то шанс будет.
— Сдаемся, — решил за всех нас Ираклий и тут же продублировал свое решение громким голосом для Кима.
— Выходим по одному, оружие выбрасываем перед собой, шаг в сторону считаю провокацией и открываю огонь без предупреждения, — последовало вслед за этим.
Первым пошел Сергей, выбросил М-16 на палубу и скрылся в прямоугольнике двери. Далее Ираклий меня подтолкнул — мол, капитан последним всегда покидает место службы, я и полез наверх. Когда глаза привыкли к дневному свету после потемок трюма, я увидел скалящего зубы Кима с автоматом в руках, а рядом стояли оба бравых американца, у них были пистолеты типа Вальтера.
Разговор есть
— Петя, можно тебя на минутку — разговор есть, — сказала мне Галина, приоткрыв дверь.
— Конечно, — откликнулся я и тут же встал, — почему не поговорить с хорошими людьми.
— А вы пока посидите здесь, — обратилась она к остальным, — телевизор вон можете включить, сейчас программа Время начнется.
Уж не знаю, включил ли Миронов Панасоник, я сразу вышел на лестничный марш, и сзади никаких звуков не раздалось.
Два охранника рассмотрели меня самым внимательным образом, потом поставили к стенке с поднятыми руками, проверили, нет ли у меня чего угрожающего жизни и здоровью подконтрольного лица и пропустили дальше.
— Папа хочет с тобой поговорить, — просто и без затей сообщила Галина, когда мы вошли в прихожую.
Планировка тут примерно та же была, что и в соседней квартире, только в одну из дверей виднелась длиннейшая анфилада. Я еще подумал — сколько ж здесь комнат-то, штук десять что ли? Но Галина взяла меня за рукав, сказала переобуться в тапочки и уверенно завела в большую гостиную, здесь было все строго по-советски, сервант с посудой, секретер, два шкафа с книгами, какими, я уж не приглядывался, но корешки красивые. И Леонид Ильич на диване, на фоне ковра на стене. Нет, не с лебедями и не с удалыми черкесами ковер был, а с абстрактным красивым рисунком, явно персидский. Примерно такой же и на полу лежал.
— Здравствуйте, — сказал с порога я, — Леонид Ильич. Меня зовут Петр Балашов, можно просто Петя.
— Балашов-Балашов… — пробормотал генсек, — был у меня один товарищ в Днепропетровске, тоже Балашов, третьим секретарем в горкоме работал. Не родственник?
— Точно не скажу, — смело ответил я, — но это очень маловероятно, мои родственники с Дальнего Востока и из Нижнереченска, на Украине вроде бы никого нет.
— Ладно, — махнул он мне рукой, приглашая садиться, я и сел на красивый стул, явно из карельской березы сработанный, — Галя мне рассказала немного про тебя — это правда, что ты людей насквозь видишь?
— Иногда получается, — не стал отпираться я, — как будто внутренний рентген-аппарат такой включается, и тогда да, вижу, что у людей внутри.
— И давно у тебя такая способность появилась? — на удивление он даже не шамкал и не причмокивал.
— Две недели назад, — отрапортовал я, — после одного эксперимента в нашем институте.
— Эксперименты это дело хорошее… а на меня посмотришь своим рентгеном? — сразу и без предисловий предложил он.
— Конечно, Леонид Ильич, как же я могу вам отказать, — отвечал я, — вот только что скажут специалисты из 4 управления?
— А мы им не будем ничего говорить, — усмехнулся он, — правда, Галя — ты же никому ничего не скажешь?
— Да, папа, — вздохнула она, — я буду молчать, как рыба.
— Вот видишь, как все просто, — продолжил Брежнев, — так что не волнуйся ни о чем постороннем и начинай. Раздеваться надо?
— Пока нет, Леонид Ильич… — начал отвечать я.
— Да что ты заладил Леонид Ильич да Леонид Ильич, я уже 76 лет Леонид Ильич — можешь называть меня дядя Лёня, — перебил он меня, и я чуть не подавился… но собрался и продолжил.
— Хорошо, дядя Лёня — станьте пожалуйста на ноги и повернитесь к окну.
* * *
Картина внутренних органов у него, конечно, была неприглядной и чем-то напоминала «Крик» Эдварда Мунка. Я зашел с разных проекций, покрутил генсека вокруг оси, затем уложил на диван, через четверть часа закончил и пожалел, что не курю — сейчас бы в самую пору затянуться сигаретой было бы.
— Ну и? — спросил меня он после непродолжительной паузы.
— Если честно, дядя Лёня, — начал ответ я, — то хреново…
— Это я сам знаю, — поморщился он, — давай подробности.
Я и дал подробности в той мере, в какой был способен…
— Что опухолей нет, это радует, — сказал, наконец, генсек. — А вот про снотворное поподробнее давай…
— Надо немедленно прекратить прием этого препарата, что вам в четверке выписали, -смело пошел в атаку я, — это раз. Вместо него нужна лечебная физкультура и все…
— А сосуды? — продолжил задавать вопросы Брежнев.
— Вы знаете, дядя Лёня, — решил зайти с козырей я, — вот только что, полчаса назад я осматривал одного известного артиста, фамилию уж не буду называть…
Брежнев переглянулся с дочерью, и она кивком головы подтвердила мои слова, а я продолжил:
— Так вот, этому народному артисту 42 что ли года… или 43, а сосуды у него в гораздо более плачевном состоянии. Так что и тут у вас все относительно неплохо.
— Еще что посоветуешь? — перешел наконец на шамканье он.
— Значит, лечебная физкультура, раз, — начал перечислять я, — желательно прямо с завтрашнего дня. Потом полный отказ от седативных препаратов два. Ну и пара моих осмотров в течение недели-двух. Этого будет достаточно, для
