Вот тут меня и отвлекли от созерцания чужой работы, люблю смотреть, как другие работают.
– Поручик Ржевич, фельдъегерская служба, вам приказ явиться в летнюю резиденцию его величества.
– Хорошо, – получая конверт с приказом, согласился я, а заметив, что поручик мнётся и не уходит, уточнил: – Что-то ещё?
– Это правда, ваше высокоблагородие, что десять дней назад вы ещё во Владивостоке были?
– Да, правда. Признаться, приказ государя явиться как можно быстрее я выполнил, но меня вызвали поздно, четыре дня я уже в столице. Похоже, не так понял приказ, можно было и не торопиться.
– Это я знаю, секретарь просто не поверил, что вы прибыли, и решил, что вы в пути, подтверждаете выезд, а как слухи по столице пошли, что вы в Питере, навели справки и узнали, что вы действительно тут.
– Понятно, – с безразличием пожал я плечами. Мне это ни холодно, ни жарко, я отлично провёл эти четыре дня. Позже бы пришли, ещё лучше было бы.
Насчёт слухов… Как узнали, что я тут, так посыпались приглашения навестить тот или иной дом. К графам тоже. Я не против, и в парадном мундире со всеми наградами посещал, общался, музицировал. У местного портного новую форму заказал, моя как-то не смотрелась в столице. Сегодня только получил. Семь домов за четыре дня посетил, ещё два десятка приглашений было, но тут вот поручик этот гвардейский появился. Мне через час отбывать к одной семье аристократов, бароны, хорошие люди, внук пятнадцати лет в прошлом году сбежал в Порт-Артур, воевать. Когда газеты написали про моего брата с его дружками, словно поветрие пошло. Пацанов ловили, с поездов снимали, но некоторые прорывались, как внук этой семьи. Там его всё равно отправили домой, но факт есть факт.
– А как вы добрались так быстро?
– На воздушном шаре прилетел, – сразу ответил я. А что, давно придумал. Поручик кивнул и направился прочь.
Вскрыв конверт, я выяснил, что должен прибыть в канцелярию императора сегодня в семь вечера. Да, у баронов всего пару часов побуду, но можно сослаться на приказ. А баронов навещу. Вообще я особо не рассказываю на приемах о саботаже и предательстве, а описываю героическую оборону. И если спрашивали, не предательством ли сдали Артур, только согласно кивал, говоря о военной тайне. Удивило, что четыре дня продержался, думал, вызовут раньше.
Отдав несколько указаний, впрочем, строители и сами знали, что делать, я собрался, переодевшись в парадное. Моя пролётка уже готова была, верх поднят, чуть накрапывал дождь, вообще, тут и снег на улицах, сугробы ещё лежали, так что слякоть и всё сопутствующее. Подъездную дорожку мне разбили на участке, но я плитку в начале лета, как просохнет, собирался положить, так что не жалко. Дом мне очень понравился, и я его активно обживал.
Сначала посетил баронов, хороший вечер для своих, а было всего полторы сотни человек, поверьте, это немного, у некоторых и до четырёхсот доходило. Общались, байки травил, анекдоты, пару раз на гитаре сыграл. Моё исполнение и песни уже привлекали к себе внимание своей оригинальностью и необычностью. В Артуре тоже не сразу распробовали, а потом множество почитателей этих песен появилось, сами пели их.
Поехал к императору. На территорию не пустили, казаки проверили приказ, который на руках у меня был, и один из них сопроводил по не совсем ровной брусчатке до нужных дверей. Это не парадный вход, он с другой стороны, тут боковой, там меня принял гвардейский офицер и уже в канцелярию привёл. Да, на входе мне сапоги помыли, протёрли, чтобы грязь по полу не разносил. Хороший сервис, дома бы завёл, но дома я в домашних тапочках хожу.
Секретарь велел ожидать. Тут же в приёмной несколько генералов сидели и другие посетители, в гражданской одежде. Никого не знаю. Места свободные были, но сидеть не хотелось, подошёл к окну и, прислонившись плечом к стене, стал смотреть на парк. Красивые виды, дорожки, дальше вроде фонтан, кажется, там кто-то гулял, но темнело, уже не видно было. Я настроился на долгое ожидание, но уже через двадцать минут меня толкнули в плечо и пригласили проходить. Незаметно касаясь ушей и вытаскивая наушники (музыку слушал), я проследовал за секретарём к двери, и тот запустил меня внутрь. Вот так отработал три уставных шага, без чинов приказа не было, и доложился о прибытии.
– Это правда? Вы прилетели на воздушном шаре? – спросил полный адмирал российского флота, что находился в кабинете.
Красное лицо, давление видимо. Он утирался платком. Густая борода до середины груди. А вот Николая я не сразу заметил, тот у окна стоял, тоже на парк смотрел.
– А вы кто?
– Смирно! – вдруг рявкнул адмирал. – Позор, морского министра не узнать.
Вытянувшись, я молча слушал его, а вот Николай с интересом посматривал и спросил:
– Юноша, вы действительно не узнали министра?
– Нет. Этих адмиралов в России, что блох на собаке, откуда мне их знать? Те, что в Артуре или Владивостоке, видел. Это обычные военные чиновники с орлами на погонах. Ничего из себя не представляют в военном смысле. Больше адмиралов там нет, они же не дураки на войну ехать, там и убить могут. Единственного русского адмирала, который по праву носил орлов, убили японцы. Я про адмирала Макарова.
Министр готов был взорваться, но Николай погасил его недовольство одним взглядом. Умеет. Я думал, тот хуже, а он чего-то стоит. После этого Николай начал опрос. Его интересовало всё: как я унтером стал, прапорщиком, как дело было с захватами эскадренных миноносцев, потом как потопил броненосный крейсер, за ним второй и гонял транспорты у Чемульпо. Это вся моя боевая работа как военного моряка, кем я стал совершенно случайно. Это понимали все в кабинете, дальше служба в контрразведке. Много что я им рассказал – про предательство, вполне сознательный саботаж и заговор. При этом из сумки, которую на входе проверяли, доставал тетради, пронумерованные, там было всё.
Описал сдачу осады, про план Рожественского сдать свою эскадру, выполняя приказ покровителей из столицы, которым нужен проигрыш в войне, полный позора. Да всё… Это работа моего отдела. Не обо всём здесь знали, но из моих документов видна немалая работа множества людей – отчёты, опросные листы. Это не рассказ от балды, всё подтверждено бумагами и фактами. Работа целого коллектива. Когда закончил, адмирал вообще посинел лицом, да и Николай был на нервах.
– Эту войну вообще можно было выиграть? – тихо спросил он.
Решив, что вопрос был адресован мне, я ответил на него:
– Когда я был командиром миноносца, всего один выход с боевой операцией шокировал абсолютно всех. Командиры кораблей в Порт-Артуре сразу стали нашёптывать его высокопревосходительству, вице-адмиралу Макарову, взять меня в штабные. Я это позже узнал. Ведь на моём фоне они выглядели очень бледно, а молодые офицеры оживились. По их мнению, нужно быть как все, сидеть ровно на заднице и не вылезать вперёд. Я стал начальником контрразведки, в принципе было интересно, но уже наскучило. Тогда я предложил командующему, на тот момент это был его высокопревосходительство вице-адмирал Скрыдлов, уничтожить линейные силы японцев. Это не сложно. По примеру японцев я стал в их рядах вербовать агентов в ряды смертников, таких, как тот, что взорвал «Цусиму». Деньги семьям бы пошли. Однако командующий категорично запретил, матом сообщив, что такая война подлая, а он, как честный моряк, будет воевать на броненосцах. Командующего не видели ни разу в линейном бою, он их избегал, пока рейд не блокировали, а потом он сбежал со штабом из Артура, бросив в том числе и мой отдел. Лучше быть подлым воином и топить броненосцы любым способом, главное победа, чем трусом, избегающим боя.
Потом ещё дважды задействовал своих агентов. При прорыве из Артура взорвал бронепалубный крейсер «Сума», довольно далеко у блокирующих сил находился. Те направились к месту взрыва, и это позволило нам уйти. Потом через сутки, днём, догнали два эскадренных миноносца и бывший итальянский броненосный крейсер, напарника которого я уже потопил год назад. Дал сигнал своим агентам, японцы явно искали нас, я много знал, и заговорщики через японцев решили меня устранить. Агенты сработали, миноносцы были уничтожены, но с крейсером не вышло, видимо что-то пошло не так. Сгорело машинное отделение, но крейсер остался на плаву, и его отбуксировали к англичанам. Это позволило нам уйти. Дальше мы взяли на фрахт германский пароход и дошли до Владивостока, уходя от всех дымов. Повезло, добрались благополучно, даже с полными трюмами риса, что выкупили интенданты.
